Суд признал «экстремистскими материалами» «Выбраныя творы» Алеся Петрашкевича и аналогичный сборник Вацлава Ластовского. Рассказываем, чем известен и чем мог не угодить властям второй из этих людей. Он получил лишь начальное образование, но стал академиком, написал первую «Короткую историю Беларуси» по-беларусски для беларусов и был премьер-министром Беларусской Народной Республики. Это только часть фактов об этом человеке — рассказываем подробности.
Написание «Короткой истории» и создание БНР
Вацлав Ластовский родился в 1883 году на территории современного Глубокского района Витебской области — тогда эти земли входили в состав Российской империи. Серьезного образования не получил. Шутка ли: будущий академик окончил лишь начальную школу. Гимназический курс он сдать не смог, срезавшись на экзамене по русскому языку. Поэтому необходимые знания получал через самообразование.
В 1906-м он присоединился к беларусскому национальному движению, а спустя три года стал сотрудником редакции газеты «Наша Ніва» — работавшего в Вильне легендарного издания, вокруг которого концентрировались все ключевые фигуры беларусской политики и культуры. Фактически это был центр всего национального движения того времени. Лидерами группы и издателями газеты были братья Луцкевичи — Иван и Антон. Второй из них в будущем станет один из главных конкурентов Ластовского за лидерство.
Особенного доверия между братьями и Ластовским не было, ведь Вацлав неоднократно менял свои политические взгляды. Сперва он входил в Польскую партию социалистическую, в «нашанивский» период вступил в Беларусскую социалистическую грамаду, а затем из социалиста стал националистом. После этого пытался создать клерикально-консервативную партию. Но на такую перемену взглядов можно посмотреть и с другой стороны: для Вацлава вопрос принадлежности к политическим организациям был второстепенным, он менял свои пристрастия, исходя из конкретной политической ситуации.
Работая в газете, Ластовский интересовался историей и культурой, постоянно совершенствуя свои знания. Создатель БЧБ-флага Клавдий Дуж-Душевский вспоминал, как его жизнь изменила встреча, состоявшаяся в 1910 году в одном из книжных магазинов, где продавались беларусские издания. Перебирая их, Клавдий сказал одному из посетителей, что у беларусов бедная история.
«Раптам скуль узяўся чалавек лысы, няголены, з круглым чалом і, ідучы яшчэ, паднятым голасам стаў гаварыць: „Як, мы не маем гісторыі? Скажыце, калі ласка, хто мае багацейшую гісторыю, чым мы, беларусы?“ Зразу ён мне насыпаў так шмат, што перавярнуў усю маю гістарычную веду… Гэта быў Ластоўскі». Незадолго до этого он как раз опубликовал свою первую книгу «Кароткая гісторыя Беларусі» — фактически первое издание такого рода.
Ластовский не был профессиональным историком и не претендовал на этот статус. Поэтому работа имела компилятивный характер — он собрал в ней труды других авторов. Но, как отмечали исследователи, он «упершыню паказаў беларускі народ не толькі як аб’ект гісторыі, залежны ад волі больш магутных суседзяў Расіі і Польшчы, але і як самастойны суб’ект гісторыі — творцу свайго ўласнага лёсу. Упершыню ён абгрунтаваў выснову, што тысячагадовая нацыянальная спадчына беларусаў хаваецца за яшчэ не расшыфраванымі для сучаснікаў тэрмінамі „рускі“ і „літоўскі“, што шырокае ўжыванне гэтых тэрмінаў у дачыненні да беларусаў вельмі часта ўводзіла і ўводзіць у зман не толькі людзей мала дасведчаных, а нават многіх гісторыкаў».
В 1914-м началась Первая мировая война. В следующем году Вильну оккупировала немецкая армия, выход «Нашай Нівы» прекратился. Но Ластовский остался в городе. Поскольку немцы не возражали против использования беларусского языка в печати, он был редактором газеты «Гоман», а также занимался политикой. Братья Луцкевичи тогда выступали за восстановление Великого княжества Литовского — средневекового беларусско-литовского государства — в виде конфедерации независимых Литвы и Беларуси. Первоначально на этих же позициях стоял и Ластовский. Позже он стал одним из руководителей организации «Сувязь незалежнасці і непадзельнасці Беларусі» — в ее документах шла речь уже о создании отдельной беларусской республики.
Именно в этом направлении и стало развиваться беларусское национальное движение, когда Российская империя исчезла с карты мира, а власть в Петрограде захватили большевики. В начале февраля 1918-го Ластовский оказался единственным, кто на заседании одной из виленских организаций проголосовал против создания беларусско-литовского государства. А уже 25 марта большинство представителей национальной элиты — включая и Вацлава, приехавшего для этого в Минск, — провозгласили независимость Беларусской Народной Республики (БНР).
5 августа 1918 года бело-красно-белый флаг официально стал одним из государственных символов БНР. Через несколько дней Ластовский опубликовал в газете «Вольная Беларусь» статью, напоминающую по формату современные объяснительные карточки: с ключевыми вопросами и краткими ответами на них. Так, на вопрос о национальных цветах Беларуси он ответил следующим образом: «Нацыянальны беларускі колер — бела-чырвоны. З гэтых колераў уложан і беларускі флаг, які складаецца з трох удоўжкі палос — белай, чырвонай, белай».
БНР раскололась, Вацлав — премьер
Создание БНР происходило в условиях немецкой оккупации — продолжалась Первая мировая война. Но это была далеко не единственная проблема.
Национальное движение в нашей стране начало серьезно развиваться только в первом десятилетии ХХ века (заметно позже, чем у соседей). Поэтому для большинства беларусов был характерен низкий уровень национального самосознания. Кроме того, в стране так и не сформировалась национальная деловая элита, которая могла бы быть заинтересована в создании своего государства и финансировала бы его деятельность.
БНР так и не смогла создать свою армию (хотя такие попытки неоднократно предпринимались). Берлину и западным демократиям, на которые ориентировались «правые» деятели республики, независимая Беларусь была неинтересна. «Левые» же могли найти союзников только среди российских большевиков. Но ценой такого сотрудничества позднее стало силовое включение нашей страны в состав коммунистической империи.
В конце 1918 года Германия вышла из игры: в этой стране, как и ранее в России, случилась революция. Кайзер отрекся от престола, а вскоре государство и вовсе капитулировало, выведя войска из Беларуси. Первая мировая война завершилась. На смену немцам пришли большевики, которые решили перехватить инициативу по созданию беларусского государства у своих противников из БНР.
1 января 1919 года большевики провозгласили в Смоленске Социалистическую Советскую Республику Белоруссия (ССРБ, позднее была переименована в БССР). Вскоре ее объединили с Литовской Советской Республикой в ЛитБел (Литовско-Беларусскую Республику), но уже летом 1919-го территорию этого буферного государства оккупировала Польша.
В следующие два года борьбу за Беларусь вели между собой именно поляки и русские. Москва стремилась восстановить контроль над бывшими территориями Российской империи и советизировать их. Глобально же она мечтала о мировой социалистической революции, и потому ее войска двигались на запад. Варшава же мечтала восстановить Речь Посполитую (федерацию, в составе которой до ХVIII века жили предки беларусов). Некоторые политики выступали за полное включение беларусских земель в новое государство, другие — за создание федерации государств под началом Польши.
Среди беларусских элит возник вопрос, как относиться к войне между этими странами и на кого ориентироваться в попытках реализовать идеи БНР. К тому же обе армии (и польская, и большевистская) были для местного населения захватническими.
Спор разрешить не удалось — и в декабре 1919 года Рада БНР (высший государственный орган республики) на своем заседании в Минске (город тогда был занят поляками в ходе советско-польской войны) раскололась на две организации. Первая, Наивысшая («Найвышэйшая») Рада БНР, пыталась делать ставку на Польшу. Ее лидером был премьер-министр Антон Луцкевич, председателем Рады БНР — Язеп Лёсик (кстати, родной дядя поэта Якуба Коласа). Они занимали аналогичные посты в еще единой Раде — то есть до раскола.
А вот бóльшая по численности группа политиков, которая выступила против них, назвала себя Народной Радой БНР и решила ориентироваться на страны Балтии. Премьером в ней стал Ластовский, который вышел на первые роли, а Раду возглавил Петр Кречевский.
«Тое, што [Ластоўскі] з кансэрватара-клерыкала, як характарызавалі яго ў беларускіх колах, за адну ноч ператварыўся ў сацыяліста-рэвалюцыянэра, сьведчыць ня столькі пра яго палітычную беспрынцыпнасьць, як пра пэўную апалітычнасьць — нюансы палітычнай афарбоўкі, відаць, ня надта яму рупілі», — писал исследователь Сергей Шупа.
Поляки быстро арестовали Ластовского. Пробыв в тюрьме месяц, он некоторое время жил на квартире у поэта Янки Купалы, а затем эмигрировал в Ригу, после чего — в Каунас. Кречевскому также пришлось покинуть Беларусь.
Народная Рада БНР боролась против поляков. Так, Ластовский участвовал в организации антипольского партизанского движения. Однако раскол в самой БНР не привел ни к чему хорошему. В конце февраля 1920 года Антон Луцкевич, убедившись в бесплодности попыток договориться с Варшавой, подал в отставку и уже как частное лицо уехал в Вильну. Его соратники продолжали сотрудничество с польскими властями, но, забегая вперед, отметим, что ветеран национального движения оказался прав — Польша не собиралась помогать беларусам создавать государство.
В то же время крупно ошиблись и его оппоненты. В июле 1920 года Литва и Советская Россия подписали договор, по которому значительная часть беларусской территории с городами Гродно, Щучин, Лида, Ошмяны, Сморгонь, Поставы и Браслав переходили в состав первой. После этого сотрудничество с Народной Радой БНР литовцев больше не интересовало.
А 12 октября 1920-го Польша и Советская Россия тоже подписали предварительный договор о мире (его утвердили в следующем году в Риге), по которому делили Беларусь между собой на две части. Ставка Наивысшей Рады БНР на Варшаву также оказалась битой.
20 октября в Риге состоялось национально-политическое совещание. На нем представитель Наивысшей Рады от имени своей организации признал полномочия конкурентов. Оставшись единственной, Народная Рада вновь стала называться просто Радой БНР и продолжила борьбу — но уже в основном в эмиграции.
А шансы на успех все уменьшались. 12 сентября 1920 года премьер Ластовский в отчаянии писал одному из подчиненных: «Шосты ўжо год палаюць нашы вёскі і гарады, шосты ўжо год голадам мораць 12-мільённы народ! За шэсьць гадоў мы перамянілі шэсьць акупацый, шэсьць жорсткіх ёрмаў. Цяпер што? Ізноў паўстаньні? Дзеля чаго? Каб узьдзець сёмы раз нядаўна скінутае ярмо? Усё гэта ўжо апрацівела. Народ атупеў ад болесьці, народ зьняверыўся, што ёсьць дзе-небудзь на сьвеце праўда. Прыходзяць бальшавікі, нас грабяць, рвуць нашу бацькаўшчыну і дзеляць… Прыходзяць палякі, таксама рвуць, дзеляць і грабяць… Ня веру ў прызнаньне нашай Незалежнасьці <…>. Намі проста іграюць, намі таргуюць. Злосна таргуюць… Падаю да Вашага ведама палажэньне, у якім знаходзіцца Ўрад. У нікога ні граша. Я ўжо ўсё параспрадаваў, што можна было прадаць. Далей цягнуць лямку ня маю ні сіл, ні змогі. Калі апошнюю рэч прадам і апошні грош выпушчу — узяўшы кій у рукі, пайду на Бацькаўшчыну…»
В следующие три года Вацлав ездил в ряд европейских стран, пытаясь отстоять идею беларусской государственности: например, в Швейцарию (на заседание Лиги Наций, организации — предшественницы ООН) и Италию (на Генуэзскую конференцию), но безуспешно. В Генуе Ластовский договорился с литовцами, что БНР признает их права на Вильну. Таким образом премьер отчаянно пытался найти союзника, но его соратники по Раде БНР посчитали это предательством. Это повлияло на отставку Ластовского, которая произошла в апреле 1923 года.
Потеряв пост, Ластовский преимущественно занимался тем, что у него получалось лучше всего, — культурной деятельностью. Получив финансовую поддержку от Литвы, он издавал в Каунасе журнал «Крывіч», выпустил «Расійска-крыўскі слоўнік» (тогда Ластовский называл нашу страну «Крывіяй» от названия племени кривичей) и фундаментальную «Гісторыю беларускай (крыўскай) кнігі».
Тем временем история БНР фактически подошла к своему завершению. Большевики поставили перед советскими спецслужбами цель ликвидировать Раду республики. Для этого за границу отправили беларуса Александра Ульянова, которого назначили сотрудником советского посольства в Польше. Этот дипломат и разведчик убеждал эмигрантов распустить Раду и вернуться домой.
В октябре 1925 года в Берлине была созвана Вторая Всебеларусская конференция. Деньги на ее проведение дал Советский Союз. В результате закулисных интриг со стороны советских спецслужб и лично Ульянова правительство БНР во главе с преемником Ластовского Александром Цвикевичем передало на этой конференции свои полномочия правительству БССР и признало официальный Минск «единым центром национально-государственного возрождения Беларуси». Но юридической силы принятый тогда документ не имел.
Ластовский, который на конференции не был, осудил передачу полномочий БНР Минску.
Возвращение, ставшее роковой ошибкой
Но прошел всего год, и в ноябре 1926 году Вацлав приехал в столицу БССР на конференцию по реформе беларусского правописания и азбуки. Правда, советским властям он не доверял и добился, чтобы ему сразу предоставили визу как на въезд, так и на выезд.
В БССР Ластовский увидел проводившуюся тогда властями политику беларусизации — расширение употребления родного языка во всех сферах. В Минске он встретил многих знакомых: как тех, кто изначально оставался в беларусской столице, так и тех, кто уже вернулся из эмиграции. Но главное, что в Советской Беларуси открывалось поле для практической деятельности: казалось бы, Ластовский мог заниматься делом своей жизни и исследовать историю и культуру страны.
Однако Ластовский не мог не замечать репрессивную политику советских властей. Например, 23 декабря 1926 года в Советский Союз из Вильнюса приехал драматург Франтишек Олехнович, который поверил обещаниям и получил советское гражданство. Но уже спустя неделю, 1 января 1927 года, его арестовали и обвинили в шпионаже в пользу Польши. Просьбы к властям об освобождении драматурга (свои подписи под обращением поставили в том числе Янка Купала и Якуб Колас) не помогли. Тот получил 10 лет и был отправлен на Соловецкие острова. Там он пробыл шесть лет, после чего в 1933-м состоялся обмен с Польшей: Олехновича передали Варшаве взамен языковеда и политика Бронислава Тарашкевича.
Неудивительно, что коммунистам Ластовский до конца не доверял: не зря перед отъездом в Минск он оставил свой архив одной из дочерей. Но все же решил вернуться. На это повлияли и другие обстоятельства.
В декабре 1926 года в Литве случился государственный переворот. Власти и ранее не очень активно поддерживали беларусское национальное движение. А после этого положение еще больше ухудшилось. Фактически Ластовский лишь выбирал, куда ему теперь уехать. Власти БССР проводили целенаправленную работу, чтобы склонить его к переезду в Минск. Вторым вариантом был переезд в Вильно, тогда принадлежавший Польше. Но в 1927-м поляки разгромили Беларусскую
Пример Олехновича тогда еще казался единичным, массовые репрессии, которые начались спустя несколько лет, предсказать было невозможно. Комплекс этих факторов и привел к решению вернуться в Минск — и в апреле 1927 года Ластовский переехал в БССР.
После этого он в качестве директора возглавил Беларусский государственный
Ценные вещи музею жертвовали и частные лица. Например, старый знакомый Вацлава, поэт Янка Купала, передал в экспозицию серебряный крестик и железный старосветский замок, а этнограф Александр Сержпутовский —
Одновременно с работой в музее ученый был заведующим кафедрой этнографии при Институте беларусской культуры. В 1928-м это учреждение реорганизовали в Академию наук, а Ластовский — несмотря на четырехклассное образование — стал академиком АН Беларуси и ее секретарем.
Еще летом 1929-го он вместе с ученым Степаном Некрашевичем путешествовал по Беларуси. Но уже в августе того года его уволили с должности директора музея (после этого учреждение прекратило свое существование, вместо него появился Минский общественно-исторический музей, экспозиция которого отвечала требованиям властей), в октябре арестовали, в ноябре уволили и из Академии наук. Второй арест случился в июле 1930 года — Ластовского задержали на пароходе во время поездки в Сибирь вместе с тем же Некрашевичем (ученые отправились туда исследовать жизнь
«Союз освобождения Беларуси» — и расстрел
В 1930 году сотрудники советских спецслужб придумали несуществующий «Союз освобождения Беларуси». В руководстве этой контрреволюционной организацией обвиняли первого президента Академии наук БССР Всеволода Игнатовского — он застрелился. Затем Янку Купалу — тот тоже попытался совершить суицид, но его спасли в последний момент. Десятки других деятелей беларусской культуры арестовали, в том числе классиков отечественной литературы Максима Горецкого и Владимира Дубовку, а также Ластовского.
В апреле 1931 года Ластовскому присудили пять лет ссылки и отправили в российский Саратов. Там он работал заведующим отдела редкой книги и рукописей библиотеки местного университета. В 1934-м, в переписке с отцом поэта Максима Богдановича он еще надеялся выжить, в 1936-м — уже нет. В августе 1937-го его вновь арестовали. В своем последнем заявлении, датированном 1 октября того года, Ластовский писал: «В состоянии маразма после 38-часового конвейерного допроса я под угрозой ареста моей жены согласился дать показания, жертвуя собой, чтобы спасти жену». Тогда же он обратился к следователю с просьбой выслать его назад в Литву. Но отпускать своих жертв коммунисты не собирались. 23 января 1938 года Ластовского приговорили к расстрелу и привели приговор в исполнение в тот же день.
Через три месяца после ареста Вацлава в застенках оказалась и его вторая жена Станислава (с первой, литовской писательницей Марией Ластовской, он развелся еще до возвращение в БССР). Как члена семьи «врага народа» ее в декабре 1937-го отправили на восемь лет в Темниковский лагерь, расположенный в Мордовии. В 1943-м освободили с подорванным здоровьем, она вернулась в Саратов. В том же году женщина получила первое и единственное известие о муже за все эти годы — в письме НКВД сообщалось, что Вацлав якобы умер 5 сентября того же 1943-го. О расстреле, который случился за пять лет до этого, она так никогда и не узнала.
Оказавшись в нищете, Станислава в 1949-м написала эмоциональное прошение Сталину с просьбой снять «пятно», которое «порочило ее безвинно»: «Я человек старый (мне 60 лет), совершенно одинокая (их сын с Вацлавом умер в младенчестве. — Прим. ред.), не говоря даже о том, что больная. У меня нет других средств к жизни кроме моего труда, а мой паспорт ставит меня в бесправное положение. Я не заслужила себе такой старости. Я лично перед советской властью ничем не виноватая, даже на допрос ни разу не была вызвана, а живу на положении осужденной. Неужели тому нет конца?»
Точная дата смерти Станиславы до сих пор не известна. В 1958-м ее мужа реабилитировали по расстрельному приговору. А вот по делу «Союза освобождения Беларуси» — только в 1988-м. Вплоть до этого времени Ластовский считался в СССР неугодным человеком и «буржуазным националистом», писать о котором запрещалось. Например, в 1961-м цензоры отправили в партийные органы список из 42 запрещенных авторов, чьи книги надо было изъять из библиотек. Среди них были и книги Ластовского.
Наследие Ластовского вновь стало доступно беларусам на рубеже 1980–1990-х. О нем заговорили, появились его биографии, была переиздана его «Кароткая гісторыя Беларусі» и другие произведения. В 2016-м памятный крест Ластовскому установили в Куропатах — урочище под Минском, где расстреливали в годы сталинских репрессий.
Однако в 2022-м неизвестные разрисовали таблички с именами расстрелянных. Например, на памятнике Ластовскому написали слово «Упырь». Крест-памятник оскверняли и в 2023-м. Признание произведений Ластовского «экстремистскими» полностью вкладывается в эту тенденцию — и отлично демонстрирует, как Беларусь скатывается к репрессивной и антибеларусской политике, подобной той, которая уже проводилась в 1930-е.
Читайте также
