Дмитрий Лукашенко, средний сын политика, неожиданно напомнил о себе, оказавшись почетным консулом Эфиопии в Беларуси. Выходит, оба старших сына Лукашенко сейчас «при деле» (Виктор — президент Национального олимпийского комитета) и, судя по всему, поддерживают политику своего отца. А как в целом дети диктаторов и их соратников относились к своим родителям и совершенным ими деяниям? Рассказываем, как сын заместителя Гитлера отстаивал его взгляды, кого дочь Сталина обвиняла в плохом влиянии на советского лидера и сыну какого европейского диктатора было стыдно за своего отца.
«Я молюсь за всех, кто погиб из-за моего отца»
Нацистский лидер Адольф Гитлер не оставил детей. Тем не менее наследники остались у большинства его соратников.
Одним из последних был Рудольф Гесс, заместитель Гитлера в партии. 10 мая 1941 года он — скорее всего, по своей инициативе — осуществил полет в Великобританию с предложением мирных переговоров. Там его и задержали. На Нюрнбергском трибунале Гесса приговорили к пожизненному заключению. Он умер в тюрьме в 1987-м.
Его сын Вольф Рюдигер Гесс стал архитектором и посвятил свою жизнь попыткам восстановить репутацию своего отца и добиться его освобождения. Гесс-младший утверждал, что в 1987 году Советский Союз был согласен на освобождение последнего узника крепости Шпандау (там находились осужденные по решению Нюрнбергского трибунала). Но Великобритания и США якобы приказали убить Гесса, чтобы он не рассказал подробности переговоров британцев с немцами в 1941 году. Вольф Рюдигер написал многостраничный текст, в котором он доказывал эту версию, а также пытался обелить отца.
«Что на самом деле произошло между июнем 1940 года и 10 мая 1941 года, когда мой отец вылетел на „Мессершмитте-110“ в Шотландию, известно лишь в общих чертах, потому что соответствующие британские документы до сих пор остаются засекреченными. Документы Гесса, выпущенные в Великобритании с большой помпой в июне 1992 года, оказались разочаровывающими. Среди этих примерно двух тысяч страниц не было абсолютно ничего по существу о тайных контактах, существовавших между Великобританией и Германией [в первые годы войны], о британской группе мира (в которую входили и члены королевской семьи) и британских сторонниках мира с Германией, или о роли, которую играли британские секретные службы перед полетом. <…> эти засекреченные документы подтверждают, что [Уинстон] Черчилль стремился продолжать войну со всеми вытекающими отсюда страданиями, разрушениями и смертями», — утверждал Гесс-младший.
Он считал, что в случае заключения мира между Лондоном и Берлином нацисты не напали бы на СССР, ведь «Гитлер получил бы то, что ему было нужно для выживания: контроль над континентом. Война зачахла бы на всех фронтах. Вместо этого, как мы знаем, война продолжалась, принося разрушения, страдания и смерть в почти невообразимых масштабах, потому что протянутая рука мира была отвергнута Черчиллем и [президентом США Франклином] Рузвельтом. <…> Их единственной целью войны было уничтожение Германии».
В реальности сын Гесса просто повторил гитлеровскую идею о необходимости жизненного пространства для Германии. Он считал нормальным, что Третий рейх до этого подчинил себе множество европейских стран. А еще он ни слова не сказал об участии своего отца в установлении диктатуры нацистов, его антисемитских взглядах и преследовании евреев.
Аналогичных взглядов придерживались и многие другие отпрыски соратников Гитлера. Например, Гудрун Бурвиц, дочь рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера, всю жизнь не скрывала своих нацистских взглядов и выступала в защиту своего отца (а еще успела поработать в Федеральной разведывательной службе ФРГ, занимавшейся внешней разведкой, в 1960-е).
Впрочем, были и противоположные примеры. Альберт Шпеер-младший, сын личного архитектора Гитлера, признавался, что всю жизнь пытался дистанцироваться от отца.
А вот Адольф-Мартин Борман, сын личного секретаря Гитлера, начальника рейхсканцелярии Мартина Бормана, стал священником и признал вину последнего. «Я молюсь за всех, кто погиб из-за моего отца, — говорил он. — Это мой долг. Когда я увидел в газетах фото гор трупов заключенных в концлагере Берген-Бельзен, рвы Бабьего Яра, Освенцим, то пришел в ужас… Оказывается, мой отец — один из творцов массовых убийств».
Сын Бормана умер в 2013-м. До конца своих дней он посещал с лекциями немецкие школы, рассказывая об ужасах национал-социализма.
«Отец и Берия повинны вместе. Но влияние на него этого демона было слишком сильным»
У Иосифа Сталина было трое официальных детей. Старший, Яков, погиб во время Второй мировой войны. Младший, Василий, спился. Долгая жизнь была уготована лишь дочери — Светлане Аллилуевой, родившейся в 1926-м.
Она окончила исторический факультет МГУ и аспирантуру. Защитила диссертацию и работала переводчиком с английского языка, а также литературным редактором. В 1967-м отправилась в Индию, чтобы похоронить там прах своего третьего мужа, который происходил из этой страны, и отказалась возвращаться в СССР. В эмиграции Светлана опубликовала книгу «Двадцать писем к другу», в которой рассказала об отце и кремлевской жизни. В мире эта работа вызвала сенсацию. За ней последовали и другие издания. В 1970-м вышла замуж за американского архитектора Уильяма Питерса, родила дочь. Через два года развелась, но сохранила за собой имя Лана Питерс.
В 1984 году Светлана вернулась на родину, где ей восстановили гражданство, которого она была лишена после побега. Но вскоре Аллилуева снова уехала в Соединенные Штаты, где и умерла в 2011-м.
В своей книге «Двадцать писем к другу» она признавала репрессии, но все же несколько идеализировала отца, считая, что на того плохо влиял его соратник, глава НКВД Лаврентий Берия.
«Я говорю не случайно о его влиянии на отца, а не наоборот. Я считаю, что Берия был хитрее, вероломнее, коварнее, наглее, целеустремленнее, тверже, — следовательно сильнее, чем отец. У отца были слабые струны, — он мог сомневаться, он был доверчивее, грубее, резче; он был проще, его можно было провести такому хитрецу, как Берия. Этот знал слабые струны отца — уязвленное самолюбие, опустошенность, душевное одиночество, и он лил масло в огонь, и раздувал его сколько мог, и тут же льстил с чисто восточным бесстыдством. Льстил, славословил так, что старые друзья морщились от стыда, — они привыкли видеть в отце равного товарища», — писала она.
И все же она не стала полностью оправдывать Сталина: «Я уже говорила, что во многом отец и Берия повинны вместе. Я не стану перекладывать вину с одного на другого. Они стали, к сожалению, духовно неразрывны. Но, — добавляла она, — влияние этого ужасающего, злобного демона на отца было слишком сильным и неизменно эффективным».
Последнее предположение не соответствует действительности. Берия переехал в Москву лишь в 1938-м, репрессии же начались задолго до этого, а пика достигли в 1937-м. К тому же этот чиновник переживал периоды опалы и не всегда контролировал органы госбезопасности. Сталинская же репрессивная политика никогда не прекращалась на протяжении всего периода его власти.
«Отец всегда относился к Сталину с величайшим уважением. И я считаю его крупнейшим государственным деятелем»
После смерти Сталина Советский Союз в статусе руководителя Совета Министров возглавил Георгий Маленков. Талантливый исполнитель и бюрократ, он находился рядом с «вождем народов» еще с 1930-х годов. На его совести «ленинградское дело» (уничтожение после Второй мировой элиты этого города) и репрессии в отношении лидеров Еврейского антифашистского комитета. В 1937-м его отправляли в Беларусь, а также Татарстан — там Маленков координировал репрессии «на местах».
«Как функционер, он выполнял решения, принятые Сталиным. В разгар Большого террора играл роль в оформлении кадровой чистки — выезжал в командировки, снимал одних руководителей и назначал других, требовал ужесточить борьбу с врагами», — рассказывал об этих и других поездках историк Олег Хлевнюк. Разумеется, главным мотором репрессий был сам Сталин. Но и у Маленкова как ответственного исполнителя руки были по локоть в крови — иначе бы он не удержался у власти так долго.
Став преемником Сталина, этот чиновник выступил за некоторую либерализацию. Например, предложил делать акцент не на тяжелой промышленности, а на легкой, накормить деревню и так далее. Но одновременно он стал бороться против привилегий работников партийного аппарата, а потому быстро проиграл борьбу Никите Хрущеву.
Сын политика, ученый-биофизик, доктор биологических наук Андрей Маленков всячески обелял своего отца. Он повторял не подтвержденные наукой высказывания отдельных спикеров о том, что Сталин в 1937 году якобы планировал проводить альтернативные выборы депутатов — как минимум, с тремя кандидатами на место. В таком случае большинство представителей партийной элиты лишилось бы своих мест, что как будто и спровоцировало репрессии, которых Сталин не хотел. По его версии, боясь потерять свои места, верхушка «свела все к борьбе с некими врагами». Маленков же якобы остановил репрессии в 1938-м после своих поездок по стране.
«В конце 1937 года отец по собственной инициативе или по поручению Сталина объехал 25 наших губерний, проверяя, как работают с апелляциями исключенных из партии коммунистов. Выяснилось, что безобразно. По данному поводу Георгий Максимилианович сделал доклад на пленуме ЦК в январе 1938 года. Далее Сталин поручил ему следить за этим делом. Затем отец собрал материалы по злоупотреблениям НКВД. Это послужило поводом к снятию [наркома внутренних дел Николая] Ежова: тот был арестован в кабинете отца при участии Берии», — утверждал сын Маленкова.
При этом он забыл добавить, что с назначением Берии репрессии не прекратились, а продолжались еще долгие годы.
«[Отец] всегда относился к Сталину с величайшим уважением. Также и я считаю его крупнейшим государственным деятелем. <…> Ну, а людей без ошибок не существует. Во всяком случае, положительные стороны его деятельности многократно перевешивают отрицательные. Я уважаю Сталина намного больше, чем [Владимира] Ленина», — говорил Андрей Маленков. Напомним, что жертвами сталинского режима стали миллионы людей.
«Я не чувствовал, что они были моими родителями»
После Второй мировой войны страны Восточной Европы оказались в советской зоне влияния. Среди них была и Румыния, где к власти пришли коммунисты. Одним из наиболее активных среди них был Николае Чаушеску, возглавивший страну в 1965-м.
Политик начинал как либерал, но постепенно превратился в диктатора-догматика. Он запретил аборты и даже продажу контрацептивов, в стране свирепствовала служба безопасности — зловещая Секуритате. Культ личности Чаушеску достиг невиданных масштабов. Одновременно Румыния старалась проводить самостоятельную внешнюю политику: не поддержала советское вторжение в Чехословакию в 1968-м, осталась в стороне от советско-китайского конфликта.
В декабре 1989-го на западе страны начались волнения. Чаушеску отдал приказ расстрелять мирную демонстрацию, но это не прекратило беспорядки. Их участники требовали отставки диктатора. Вскоре в своем доме был найден мертвым министр обороны Василе Миля. Пошли слухи, что он отказался стрелять в народ. Армия начала переходить на сторону восставших. Чаушеску и его жена Елена бежали из столицы. 22 декабря их задержали, а уже 25-го после суда, который уложился в два часа, расстреляли. С юридической точки зрения (да и по своей сути) такой скорый процесс был нарушением закона, который, впрочем, не раз нарушал сам диктатор.
Младший сын пары Нику в годы правления отца был министром по делам молодежи, руководителем румынского комсомола. В 1987-м он стал руководителем округа Сибиу — если перевести на белорусские реалии, то председателем одного из облисполкомов. Отец готовил его себе в преемники. Но революция положила конец этим планам.
Нику также арестовали и обвинили в растрате государственных средств и соучастии в убийстве мирных демонстрантов в его округе. Сына диктатора приговорили к 20 годам тюрьмы, затем срок сократили до 16 лет, а в 1992-м освободили досрочно из-за цирроза печени. Чаушеску-младший нигде не работал и сильно пил. Шесть лет спустя от умер от последствий своего заболевания, а также от диабета в одной из клиник Вены.
А вот старший брат Нику Валентин (правда, не родной — Чаушеску усыновил его) стал физиком, не желавшим вмешиваться в политику. Исключением было его руководство футбольным клубом «Стяуа», ставшим одним из сильнейших в Европе и выигравшим Кубок европейских чемпионов (турнир-предшественник Лиги чемпионов).
В одном из немногочисленных интервью старший брат утверждал, что его отец потерял чувство реальности за несколько часов до знаменитого митинга, организованного в его поддержку, но обернувшегося против диктатора. Валентин Чаушеску предполагал, что советники его отца скрывали от него правду и что он не понимал степень народного гнева, вызванного его плохим руководством. Вместо этого, по словам сына, Чаушеску-старший обвинял Советский Союз в желании его свергнуть.
Всего во время восстания 1989 года погибло около 1,1 тысячи человек. По словам Валентина Чаушеску, он предпочел бы немедленное убийство своего отца, чем гибель сотен невинных, убитых за это время. Он также рассказал, что смотрел по телевизору суд над своими родителями и в том момент «чувствовал, что мне стыдно быть румыном. Я не чувствовал, что они были моими родителями», — добавлял он.
При этом он критически относился к последующим событиям, считая, что «революция превратилась в бардак. Люди надеялись что-то получить от этой революции, но на деле ничего не получили». «Единственное, о чем я жалею, так это о том, что ничего хорошего не было сделано после этого момента (1989 года. — Прим. ред.). По крайней мере, оно того стоило», — говорил Валентин.
Впрочем, он во многом был прав: у власти в стране осталась та же номенклатура, оттеснившая в сторону оппозицию.
Читайте также
