«КГБ Беларуси работает как „Смерш“ — мы колебаться не будем, настроены решительно, нас ничто не остановит», — заявил в начале этого месяца председатель Комитета госбезопасности Иван Тертель. В этой связи мы решили вспомнить историю организации, на которую решил равняться глава белорусского ведомства. В ней были сорванная попытка покушения на Сталина, удачные поиски тела Гитлера, многочисленные и зачастую необоснованные репрессии, а также кровавый финал для руководителя.
Как появился «Смерш»
«Их было трое, тех, кто официально, в документах именовались „оперативно-розыскной группой“ Управления контрразведки фронта. В их распоряжении была машина, потрепанная, видавшая виды полуторка „ГАЗ-АА“ и шофер-сержант Хижняк. Измученные шестью сутками интенсивных, но безуспешных поисков, они уже затемно вернулись в Управление, уверенные, что хоть завтрашний день смогут отоспаться и отдохнуть. Однако как только старший группы, капитан Алехин, доложил о прибытии, им было приказано немедленно отправиться в район Шиловичей и продолжать розыск. Часа два спустя, заправив машину бензином и получив во время ужина энергичный инструктаж специально вызванного офицера-минера, они выехали».
Так начинается роман «Момент истины (В августе 44-го)» писателя Владимира Богомолова, по которому был снят одноименный фильм белорусского режиссера Михаила Пташука. Речь в нем идет о работе одного из подразделений, входивших в состав «Смерша». Вот только героическая история о поиске немецких шпионов — лишь один из аспектов в деятельности организации. Напрямую ее, кстати, Богомолов ни разу не упомянул, но все посвященные знали, о ком идет речь. Речь об организации «Смерть шпионам!» или, сокращенно, «Смерш».
Вообще таких организаций было целых три. 19 апреля 1943 года на базе Управления Особых отделов НКВД (организация-предшественница КГБ) появились два «Смерша». Первый — «Смерш» Народного комиссариата (то есть министерства) обороны СССР. Его возглавил заместитель главы НКВД Виктор Абакумов, который напрямую подчинялся Иосифу Сталину как наркому (министру) обороны СССР — на эту должность тот сам назначил себя в 1941-м.
Второй — «Смерш» Народного комиссариата Военно-Морского флота СССР. Его руководителем стал Петр Гладков, подчинявшийся наркому военно-морского флота.
Наконец, немного позже, 15 мая того же 1943 года появилась третья организация с таким же названием — Отдел контрразведки «Смерш» НКВД СССР. Ее возглавил Семен Юхимович, год спустя его сменил Владимир Смирнов.
Почему «Смерша» было три? Можно предположить, причина кроется в том, что единый наркомат, объединявший все вооруженные силы, отсутствовал. Обойтись без контрразведки на флоте было нельзя, подчинять ее другому наркомату — нелогично. Что касается третьего «Смерша», то НКВД также решили не оставлять без своей контрразведки. Ведь «враг и шпионы» могли оказаться и в рядах его сотрудников.
Один из сотрудников рассказывал, что первоначально контрразведку предлагали назвать «Смернеш» («Смерть немецким шпионам»). Но Сталин якобы возразил: «Речь идет не только о борьбе с немецкими шпионами. У нас пасутся разведки и других стран. Назовем просто „Смерш“». Разумеется, с ним согласились.
В появлении «Смерша» была своя логика. К весне 1943 года инициатива на Восточном фронте перешла к Красной армии. Нацисты начали отступать, а потому еще более массово, чем раньше, пытались забрасывать в советский тыл своих агентов. Кроме того, Сталин мог пойти навстречу военным, которые еще со времен массовых репрессий конца 1930-х годов не жаловали надзор сотрудников спецслужб за армией. А созданный только что «Смерш» формально не относился к НКВД.
Кстати, из трех «Смершей» самым известным стал первый, армейский. Причина как в масштабах его деятельности, так и в популяризации уже после Второй мировой войны.
Спасение Сталина и нахождение останков Гитлера
Одной из наиболее известных операций «Смерша» стала пресеченная попытка покушения на Иосифа Сталина. Ее поручили рецидивисту Петру Таврину (настоящая фамилия — Шило). Еще до войны он не раз был судим, дважды бежал из-под стражи и дважды менял фамилию. Но после немецкого нападения его призвали в Красную армию. Когда его в 1942-м вызвал особист и спросил о причине смене фамилии, Таврин, опасавшийся задержания, во время ближайшей вылазки (он служил в разведке) добровольно сдался немцам.
В сентябре 1944-го его вместе с радисткой Лидией Шиловой на самолете забросили в советский тыл. Таврину изготовили документы на имя Героя Советского Союза, майора, замначальника отдела контрразведки «Смерш» 39-й армии 1-го Прибалтийского фронта. Шилова стала младшим лейтенантом того же отдела. Сразу после посадки (вероятно, летательный аппарат был подбит) из самолета выкатили мотоцикл, на котором диверсанты и уехали.
По поводу того, как диверсантов поймали, существуют разные версии. По одной, когда утром следующего дня их остановили для проверки документов, то спросили, откуда они едут в Москву. Таврин назвал деревню. От нее до пункта, где произошла проверка, нужно было ехать всю ночь. Но все это время лил дождь, а на «майоре» и его спутнице одежда была сухой, словно те путешествовали не на мотоцикле. Пока оформлялись соответствующие бумаги, коляску мотоцикла обыскали и нашли там оружие.
По другой версии, когда диверсантов остановили для проверки и усомнились в их легенде, Таврин даже показал вырезку из газеты «Правда» с указом о присвоении ему звания Героя Советского Союза (ее специально изготовили в одном экземпляре немцы). Однако после запроса по телефону в Москву выяснилось, что никакого майора Таврина в контрразведке 39-й армии нет, звание Героя такому человеку не присваивали, а вырезка из газеты «Правда» — фальшивка.
Как бы то ни было, «смершевцы» воспользовались задержанием и в ответ начали операцию «Туман»: под контролем организации Шилова стала передавать в эфир радиограммы. Целью было создать у руководства немецкой разведки видимость успешных действий и тем самым удержать их от других попыток устранить Сталина. Это и было реализовано на практике — игра якобы продолжалась до марта 1945 года.
Существует и альтернативная версия: якобы Таврина и вовсе послали за линию фронта сами советские спецслужбы, чтобы он сообщил немцам о якобы существующих среди военных заговорщиках. Однако итог от этого не меняется: в любом случае «Смерш» нацистов переиграл.
Еще одной известной операцией организации стал поиск останков Адольфа Гитлера. Изначально перед сотрудниками «Смерша» поставили задачу разыскать и арестовать фюрера и других главарей нацистской Германии.
После захвата 2 мая 1945 года бункера, где в последнее время находился глава нацистской Германии, «смершевцы» задержали на территории Рейхстага личного повара Геббельса Вильгельма Ланге и начальника его гаража Шнайдера. Те заявили, что Гитлер совершил самоубийство 30 апреля, но место захоронения тела им не известно. Сам Геббельс и его жена покончили жизнь самоубийством 1 мая в подземном убежище под Рейхстагом.
«При спуске в подземелье Геббельса у входа в его рабочий кабинет были обнаружены обгоревшие трупы мужчины и женщины, в которых Ланге и Шнайдер сразу же опознали Геббельса и его жену. Дополнительно был вызван работавший четыре года в министерстве пропаганды „генеральный секретарь белорусского комитета“ Барткевич, который также опознал Геббельса и его жену. Никаких документов при трупах не обнаружено, но в кабинете Геббельса найдены папки с различными документами, которые опечатаны и взяты под охрану», — писал маршал Георгий Жуков в донесении Иосифу Сталину.
А уже 5 мая поисковая группа «Смерша» под руководством старшего лейтенанта Алексея Панасова обнаружила обгоревшие трупы Гитлера и его жены Евы Браун в саду рейхсканцелярии, неподалеку от бункера фюрера. Пока проводились экспертизы, останки перевозились с места на место и несколько раз перезахоранивались: это происходило из-за передислокации отдела контрразведки «Смерша». Лишь в феврале 1946-го окончательно выяснилось, кому принадлежали тела. После этого останки четы Гитлеров, а также семьи Геббельсов захоронили в Магдебурге, на территории советского военного городка.
Среди других громких операций этой спецслужбы ее бывший сотрудник, экс-начальник отдела «Смерша» стрелковой дивизии, полковник в отставке Алексей Афонин называл вербовку актрисы Ольги Чеховой, жившей и работавшей в Третьем рейхе.
«Невозможно установить, когда ее завербовала наша разведка, но я уверен — это сделал [один из самых известных советских разведчиков Павел] Судоплатов, — говорил Афонин. — От Ольги с весны 41-го Центр получал сверхсекретную информацию, исходящую из окружения Гитлера. Высшие чины рейха на приемах и торжествах выбалтывали госсекреты, не подозревая, что рядом с ними — советская разведчица. От Чеховой в „Смерше“ узнали о дате наступления немцев под Курском, об объемах производства военной техники, о свертывании по приказу Гитлера атомного проекта, о сепаратных переговорах немцев с [американским дипломатом и разведчиком Алленом] Даллесом. Чехову планировали использовать в покушении на Гитлера, но в последний момент Сталин дал отбой. Гестаповцы сбились с ног, выясняя, где у них утечка информации. Вскоре вышли на Чехову. Допросить ее взялся сам Гиммлер. Он заявился к ней домой, но разведчица, зная о предстоящем визите, пригласила на чай… Гитлера».
Впрочем, российская разведка до сих пор отрицает факт работы Чеховой на советские спецслужбы — а официальных документов, подтверждающих это, нет. Хотя тот же генерал Судоплатов настойчиво доказывал в мемуарах обратное.
На Нюрнбергском процессе фельдмаршал Вильгельм Кейтель заявил, что нацисты «ни разу не получали агентурных данных, которые оказали бы серьезное влияние на развитие военных действий». В этой фразе можно увидеть попытку объяснить свои поражения — но вероятно она свидетельствует и об эффективность работы «Смерша».
Расстрел каждого десятого
Выше речь шла о положительных страницах в истории «Смерша». Но были и совсем другие. Ведь среди задач, которые ставились перед этой организацией, была не только «борьба со шпионской, диверсионной, террористической и иной подрывной деятельностью иностранных разведок», но и «борьба с антисоветскими элементами, проникшими в части и учреждения Красной армии».
В январе 1945 года «Смерш» по неясным до сих пор причинам задержал в Будапеште шведского дипломата Рауля Валленберга, спасшего жизни десятков тысяч венгерских евреев в период Холокоста (он выдавал находившимся в гетто евреям шведские паспорта, по которым те позднее репатриировались на «родину»). Допрашивали его именно сотрудники этой организации. Затем Валленберга отправили в Москву, где спустя два года, по всей видимости, умертвили.
В феврале того же года сотрудники «Смерша» арестовали капитана-артиллериста Александра Солженицына, воевавшего в Восточной Пруссии. За критическое замечание о Сталине — хотя напрямую его фамилию будущий писатель не называл — его приговорили к восьми годам заключения.
Известно, что «особисты», предшественники «Смерша», читали практически всю переписку солдат. Только с 15 июля по 1 августа 1942 года и только в 62-й армии генерала Василия Чуйкова, действовавшей на сталинградском направлении, они вскрыли и прочли более 67 тысяч писем, хотя в то время на этом направлении шли жесточайшие бои.
Российский историк Никита Петров, один из главных специалистов по истории советских спецслужб, отмечал, что контрразведка постоянно вербовала стукачей: «Только в период с 1 июля 1941-го по 1 января 1943-го особые отделы в армии завербовали 1 миллион 85 тысяч осведомителей и агентов (это было еще до возникновения „Смерша“. — Прим. ред.). А всего за войну? Ведь в разы больше! Сколько их было в войсках? Каждый пятый? В осведомители идти принуждали — кого-то, поймав на мелких прегрешениях, кого-то угрозами и шантажом. Кто из фронтовиков забудет это унижение, эту развращающую душу двойственность и уничтожающий достоинство страх. А удел тех, кто упорствовал, кто сопротивлялся, был незавиден».
«Сотрудники особых отделов („особняки“, или „особисты“, как их именовали фронтовики), а позднее „смершевцы“ всегда стояли у нас за спиной. В их служебной отчетности самострельщиков-членовредителей (людей, наносивших себе увечья с целью уйти с фронта. — Прим. ред.) было принято именовать аббревиатурой „СС“, дезертиров — буквой „Д“, шпионы проходили под индексом „Ш“. Шпионов немецких было маловато, так что многие „особняки“ за всю войну так ни одного и не поймали. Зато всех прочих, увы, было хоть отбавляй, и больше всего — „эсэсовцев“, — вспоминал полковник в отставке Александр Лебединцев. — Перед каждым наступлением в полковой перевязочный пункт всегда назначался один из оперативников, который должен был осматривать ранения в конечности — выстрел в упор всегда оставляет пороховой нагар. Только после его заключения медикам разрешалось обеззараживать раны и накладывать повязки. Все об этом знали, поэтому самострельщики обычно прятались в кустах и ждали, когда „особист“ уйдет ужинать. Тогда все они сбегались на перевязочный пункт, крича, что дома у них осталась куча детей, и умоляя дать направление в медсанбат. Но и „особисты“ про эту хитрость знали и грозились всех врачей отправить в штрафбат за сокрытие преступлений».
Также «смершевцы» на фронте занимались цензурой: контролировали военных журналистов. Причем, как писал TUT.BY, сотрудники этой организации были еще более непредсказуемые, чем военные цензоры. Оператор Владислав Микоша вспоминал, как однажды офицер из «Смерша», недовольный съемками неудачной операции, приказал дать по хроникерам пулеметную очередь. Одному пуля сбила фуражку, другому оцарапала щеку.
Общий масштаб репрессий, произведенных «Смершем» и органами контрразведки, ужасает. Упоминавшийся выше историк Никита Петров отмечал, что всего за период с июня 1941-го по 10 мая 1946-го (момент расформирования «Смерша») ими было арестовано 699 741 человек (из них по обвинению в шпионаже лишь 43 505). А расстреляно из числа арестованных почти 70 тысяч — каждый десятый.
Да, «Смерш» появился лишь в 1943-м. Но речь об одних и тех же исполнителях, работавших в одних и тех же спецслужбах. Можно убрать число арестованных за первые два года войны — но цифры все равно будут гигантскими.
Среди осужденных и расстрелянных людей, конечно, были и настоящие преступники. Например, сразу после войны «смершевцы» расследовали преступления нацистов, совершенные ими на оккупированных территориях.
Так, TUT.BY рассказывал об уголовном деле в отношении уроженца Саксонии Фрица Граупнера. Его арестовали 21 июня 1945 года в лагере военнопленных. Тогда он признал свою вину в том, что служил в СД (одна из нацистских спецслужб), в составе зондеркоманды принимал участие в карательных операциях против партизан на российской Брянщине и был охранником во время уничтожения мирных граждан в газовых душегубках. Однако потом немец назвался чужим именем и утверждал, что в годы войны служил в информационной службе, которая занималась лишь составлением отчетов и докладов.
В итоге показания на него дали коллеги по СД. На допросах они показали, что Граупнер служил в зондеркоманде «факельщиком» — так называли обслуживающий персонал газовых душегубок. Он вытаскивал из кузова машины трупы умерщвленных людей, сбрасывал их в ямы, обливал бензином и поджигал. Граупнера судили в Бобруйске на закрытом заседании (заметим, что без участия обвинения, защиты и свидетелей) и приговорили к расстрелу.
Но известны и другие примеры. В феврале 1944 года до 19 тысяч оперативных работников спецслужб (в том числе и «Смерша»), а также около 100 тысяч офицеров и бойцов войск НКВД участвовали в принудительном выселении чеченцев и ингушей с их земель. Хотя тогда еще в разгаре была война, и далеко не в каждой фронтовой операции участвовало столько солдат.
Летом 1945-го Красная армия, НКВД и «Смерш» совместно с польской армией и милицией провели ряд масштабных операций по ликвидации вооруженного подполья. Они проводили облавы на поляков, которых подозревали в участии в борьбе с коммунистами и, вероятно, приводили в исполнение их последующие внесудебные казни.
Зверствовали сотрудники «Смерша» и в Праге, которую Красная армия заняла в мае 1945 года. Переводчиком венгерского и чешского языков в «Смерш» 4-го Украинского фронта работал Михаил Мондич, тайный агент эмигрантского Народно-трудового союза русских солидаристов. В 1948 году, уже будучи на Западе, Мондич выпустит книгу «СМЕРШ. Год в стане врага», в которой расскажет о действиях сотрудников этого карательного ведомства: «Сегодня 14-е мая. Полный расцвет весны. Я рад, что капитан Шапиро „плюнул“ на работу и занялся грабежом. Как все просто в наших условиях! Все двери открыты. Никто не решается рта разинуть, чтобы сказать слово протеста. НКВД. Чехи боятся чекистов больше, чем гестаповцев в свое время. В течение трех дней их отношение к русским переменилось на все сто процентов. Уже не кричат „наздар“ („привет“. — Прим. ред.). У подполковника Шабалина 10 чемоданов разных ценных вещей. Капитан Миллер „переплюнул“ всех — у него 15 чемоданов. Шапиро „приобрел“ аккордеон Hohner. Шибайлов хвастается двумя фотоаппаратами „Лейка“. Гречин собирает „коллекцию“ ручных часов. Попов грабит, но, как всегда во всем, очень осторожно и тайно. Козакевич надел на себя хороший костюм какого-то арестованного товарища министра и все время ходит в нем».
«Были ли среди арестованных настоящие шпионы, изменники и немецкие агенты? — задавал вопрос Никита Петров. — Безусловно! Но превалирующий кадр среди пострадавших — простой солдат и офицер, вышедший из окружения и не сумевший оправдаться, ляпнувший что-то не к месту о военных неудачах или слабости Красной армии, поднявший немецкую листовку на раскурку, да и просто превратно понятый в своих высказываниях».
Судьба «Смерша» и его руководителей
Период существования «Смерша» оказался недолгим. 25 февраля 1946 года Наркомат обороны и Наркомат Военно-морского флота объедили в единый Наркомат вооруженных сил (с 15 марта 1946-го его, как и все другие ведомства, стали называть «министерством»). 4 мая все три «Смерша» передали в Министерство госбезопасности — его возглавил уже знакомый нам Виктор Абакумов — и преобразовали в 3-е Главное управление, занимающееся военной контрразведкой. В таком виде оно и просуществовало в органах спецслужб до конца существования СССР.
Факты, рассказанные в этом тексте и наверняка известные КГБ Беларуси, никак не повлияли на оценку «Смерша» со стороны руководителя белорусских спецслужб. У Ивана Тертеля, родившегося в 1966-м — спустя 20 лет после ликвидации «Смерша», — эта организация ассоциируется с героическим образом, созданным в произведении Богомолова и других, подобных ему. А жестокость контрразведки, похоже, наоборот, вызывает восхищение председателя Комитета. Но вот судьба руководителей организации точно дает повод для раздумий.
Виктор Абакумов, возглавивший Министерство госбезопасности после войны, находился в фаворе недолго. Спустя пять лет, в 1951-м, его задержали. Экс-главу «Смерша» пытали, держали на морозе и в конце концов превратили в инвалида — хотя тот ни в чем не сознался.
Первоначально его обвинили в том, что он тормозил ряд расследований, в том числе по «Ленинградскому делу» (серия судов над партийными деятелями из Ленинграда, которых обвинили во вражеско-подрывной работе и коррупции, а также использовании служебного положения в личных корыстных целях). А после смерти Сталина Абакумову поставили в качестве претензии все то же «Ленинградское дело» — вот только уже не торможение его расследования, а фабрикацию. И на сей раз обвинение, вероятно, соответствовало действительности.
В 1954-м Абакумова расстреляли, обвинив в измене родине, вредительстве, террористическом акте и участии в контрреволюционной группе.
Можно ли считать фигуру Абакумова исключением? В «Смерше» у него было четыре заместителя.
Уроженец Хойников, белорус Николай Селивановский — его уволили из спецслужб «по данным, дискредитирующим звание лица начальствующего состава МВД».
Павел Мешик был расстрелян в 1953-м и так и не реабилитирован.
Исай Бабич умер своей смертью в 1948-м.
Иван Врадий в 1950-е был лишен звания «как дискредитировавший себя за время работы в органах госбезопасности и недостойный в связи с этим высокого звания генерала» и уволен из спецслужб.
То же самое можно сказать о людях, руководивших двумя менее известными «Смершами». Петр Гладков, возглавлявший «Смерш» флота, был уволен из органов по фактам, «дискредитирующим звание начсостава» и лишен звания «как дискредитировавший себя за время работы в органах <…> и недостойный в связи с этим высокого звания генерала». Семена Юхимовича, руководителя третьего по счету «Смерша», лишили звания генерал-майора «за нарушение социалистической законности при ведении следствия и фальсификацию следственных дел». Лишь его преемник Владимир Смирнов — единственный из четырех руководителей «Смершей» — не понес никакой ответственности.
Аналогичное соотношение — один из четырех — характерно и для заместителей Абакукова. Да и то потому, что один из них умер до того, как государство стало разбираться с ретивыми исполнителями и перекладывать на их ответственность за репрессии.
Читайте также
