Политический кризис, начавшийся в стране во время избирательной кампании 2020 года, продолжается ровно три года. Власти сумели подавить активные протесты против фальсификации результатов выборов и насилия с помощью масштабных политических репрессий и все того же насилия. Но противостояние между значительной частью общества и режимом Александра Лукашенко никуда не делось. Репрессии идут по нарастающей (за последние два года число политзаключенных в стране увеличилось в четыре раза), а белорусы, не способные ужиться с властями в новых условиях, покидают свою страну десятками, а возможно, и сотнями тысяч. Когда и чем может закончиться этот конфликт, запущенный желанием диктатора удержать свою власть вопреки воле многих белорусов? Мы попробовали найти ответы на этот вопрос о будущем в не очень далеком прошлом других стран.
Борьба общества и диктаторского режима — это почти всегда очень сложный процесс, исход которого зависит от множества факторов. Он может закончиться быстрой и полной победой людей, протестующих против несправедливости и узурпации власти — а может и перерасти в многолетнее противостояние с непредсказуемым результатом. Для начала расскажем о самом печальном (для тех, кто протестует против диктатуры) итоге такой борьбы.
Когда протесты полностью проигрывают
Один из самых известных протестов против авторитарного режима, который властям удалось полностью подавить (пусть и с большим трудом), произошел весной 1989 года в Китае. После отставки и смерти популярного в народе политика Ху Яобана, который считался символом политических реформ и борьбы с коррупцией, в Пекине на площадь Тяньаньмэнь вышли более 100 тысяч студентов, а затем к ним присоединились и другие горожане. Аналогичные демонстрации начались и в других крупных городах страны. На пике только в столице в них участвовали более миллиона человек.
Власти подавили мирные, пусть и очень многочисленные протесты, с помощью армии. По безоружным митингующим стреляли из огнестрельного оружия, против них выдвинулись танки. По официальным китайским данным, в ночь с 3 на 4 июня в Пекине был убит 241 человек, а по альтернативным оценкам иностранных дипломатов — до 10 тысяч человек.
В 1956 году было подавлено восстание против коммунистического режима в Венгрии, а в 1968 году — в Чехословакии. Здесь рецепт жестокого усмирения недовольных граждан с помощью армии с танками был похож на тот, что позднее использовался властями Китая. С тем важным отличием, что подавить протесты удалось лишь с помощью иностранной поддержки. Фактически коммунистические режимы в этих странах удержали власть благодаря военной интервенции Советского Союза.
Как видим, полностью подавить протесты диктаторские режимы могут, если не стесняются использовать против своих граждан насилие, в том числе и армию. Большое значение при этом имеет то, сможет ли режим найти и мотивировать достаточно много силовиков, способных выступить против своих сограждан. Важную роль может оказать и внешняя поддержка для диктатора со стороны симпатизирующего ему государства.
Когда протесты побеждают быстро
В 1968 году тяжело заболел и впал в кому португальский диктатор Антониу ди Салазар, который правил страной 36 лет. Власть в этот период осталась в руках его сторонников, и когда Салазар на время вышел из комы, для него до самой смерти в 1970 году создавали видимость участия в руководстве государством.
После смерти Салазара его сторонники удерживали власть еще четыре года. Португалия к этому времени была одной из беднейших стран Европы, да еще и ввязавшейся в три войны за удержание своих колониальных владений в Мозамбике, Анголе и Гвинее. В апреле 1974 года соратников умершего диктатора за один день свергли португальские военные, которых поддержали жители Лиссабона. Сигналом для начала португальской «Революции гвоздик» стала переданная по радио песня E depois do adeus («А потом прощай»), с которой представитель Португалии Пауло де Карвальо выступал в 1974 году на «Евровидении» — композиция была избрана в качестве условного знака для заговорщиков о том, что операция началась.
В декабре 1989 года менее чем за две недели победили народные протесты в Румынии. Власть диктатора Николае Чаушеску накануне восстания казалась незыблемой — еще в ноябре он единогласно (3308 голосами из 3308) был переизбран на пост генерального секретаря участниками XIV съезда компартии Румынии. Но румынская армия с огромной неохотой выполняла приказы расстреливать протестовавших, а затем и вовсе начала переходить на их сторону. При этом Чаушеску, успевший испортить отношения с СССР, не получил поддержки и извне. К сожалению, в отличие от почти бескровной португальской революции, в ходе которой погибли четверо жителей Лиссабона, крушение диктатуры в Румынии обошлось более чем в тысячу жизней ее граждан. Также в ее ходе погиб (был расстрелян) сам Чаушеску и его супруга Елена.
Осенью 2010 года началась «Арабская весна» — серия протестов и восстаний в Северной Африке и на Ближнем Востоке. В ее ходе достаточно быстро протестующие отстранили от власти диктаторские режимы в Тунисе (декабрь 2010 — январь 2011 годов) и в Египте (январь-февраль 2011 года). В обоих случаях власти не стеснялись использовать против протестующих насилие. Но армия Туниса в подавлении протестов участия не принимала, помогла сохранить порядок в стране после бегства диктатора Зин аль-Абидина бен Али и даже подавляла вооруженные выступления его сторонников.
В Египте армия в ходе протестов взяла под охрану стратегические объекты, но старалась придерживаться нейтралитета и пыталась разделять на улицах сторонников и противников президента Хосни Мубарака, чтобы не допустить кровопролития. Солдаты не вмешивались даже при попытках протестующих взять штурмом здание МВД в Каире, а если и начинали стрелять — то в воздух. В конце концов Мубарак под давлением протестующих ушел в отставку, а власть в Египте временно взяли в руки военные, которые запретили сторонникам бывшего президента участвовать в парламентских выборах.
В качестве примеров достаточно быстрой победы протеста можно привести и цепочку успешных «цветных революций» на постсоветском пространстве (грузинская «революция роз» 2003 года, «оранжевая революция» 2004 года в Украине, «тюльпановая революция» 2005 года в Кыргызстане).
Самым близким во времени и пространстве примером относительно быстрой победы протестующих граждан над авторитарной властью является «революция достоинства» 2014 года в Украине, известная также как Евромайдан. В ее ходе режим Виктора Януковича активно использовал для разгона протестующих милицию и другие силовые ведомства, но вооруженные силы Украины не нарушили присягу на верность своему народу и практически не вмешивались во внутригосударственный конфликт.
Из примеров выше очевидно, что решающую роль в разрешении конфликтов играет то, чью сторону займут силовые органы. Если они хотя бы частично соблюдают нейтралитет, то это в значительной степени добавляет шансов на быструю победу революции. Ясно, что белорусская ситуация сложилась по-другому, что и стало причиной подавления массовых уличных протестов. Однако это еще не означает окончательную победу власти — о чем мы и расскажем в примерах ниже.
Когда протесты побеждают, но нескоро
В некоторых случаях путь к победе сторонников перемен и противников диктатуры занимает долгие годы. Поляки активно протестовали против навязанного им коммунистического режима еще с 1956 года, когда первая крупная забастовка и массовые демонстрации произошли в Познани. С 1980 года, после появления независимого профсоюза «Солидарность», эти протесты приобрели общенациональный характер: в забастовке весной 1981 года участвовали до 13 миллионов человек.
Опасаясь потери контроля над страной, коммунистические власти Польши в декабре 1981 года объявили в стране военное положение и жестоко (с человеческими жертвами) подавили видимые проявления протеста. Хотя конфликт в польском обществе, конечно, никуда не делся. После своего разгрома оппозиция ушла в подполье. Ко второй половине 1980-х годов несостоятельная экономическая политика коммунистов привела к стагнации, которая только усугубилась из-за западных санкций. Ошибки режима, обнищание населения и перестройка в СССР, который перестал быть «жандармом» Восточной Европы, дали «Солидарности» еще один шанс, которым она воспользовалась. В 1988 году забастовки в стране возобновились, в 1989 году власти пошли на серьезные уступки протестующим, и в самом конце того же года 45-летнее правление коммунистов в Польше завершилось.
Если вести отсчет с момента страйков в Познани, борьба поляков за свободу тянулась 33 года, если брать за точку отсчета появление «Солидарности» — девять лет.
В 1973 году власть в Чили захватил генерал Аугусто Пиночет. Сразу после этого его хунта обрушила страшные репрессии на своих политических противников (в первую очередь коммунистов), подавив всякое сопротивление внутри страны. Там существовали неприкрытые концлагеря для политических заключенных, через которые прошли десятки тысяч человек, тысячи были уничтожены. В первые годы нахождения Пиночета у власти важную роль в противодействии ему играла поддержка извне. Страны, которые были противниками хунты, обучали кадры для будущей чилийской армии — и к 1980 году в ГДР и Болгарии было подготовлено около 160 офицеров из числа чилийских социалистов и коммунистов.
Перегруппировавшись и получив помощь за границей, чилийская оппозиция смогла возобновить работу на родине, создав несколько подпольных движений и организаций. Оппозиционеры организовывали акты саботажа, угоняли грузовики с продовольствием и раздавали его в бедных районах городов, организовывали демонстрации студентов и профсоюзных организаций. С лета 1980 года чилийское сопротивление начало устраивать покушения на ключевых представителей захватившей власть хунты, в том числе на генералов, ответственных за жестокое подавление народных протестов. А в сентябре 1986 года покушение совершили и на самого Пиночета — правда, тот отделался легким ранением.
Протестное движение в Чили продолжало нарастать, что стало особенно очевидным после того, как хунта вскрыла попытку ввезти в страну 80 тонн оружия и боеприпасов. Вместе с покушением на Пиночета этот факт явно показал, что оппозиция не собирается сдаваться. Возможность вооруженного восстания и даже гражданской войны вкупе с катастрофическим ухудшением имиджа режима за границей отрезвляюще подействовала на диктатора. В 1990 году, выторговав себе отставку без судебного преследования, Пиночет ушел с поста президента — сохранив, правда, еще на несколько лет влияние в армии.
Фактически борьба оппозиции с Пиночетом продолжалась 17 лет.
История многолетнего сопротивления «Солидарности» в Польше и чилийской оппозиции показывают, что длительная борьба против диктатуры со стороны организованного общества, уверенного в своей правоте, часто тоже бывает успешной, несмотря на репрессии со стороны властей.
«Двойники» Беларуси, с которыми еще ничего не ясно
Ситуация, в которой оказалась в 2020 году Беларусь, не уникальна. Даже в современном мире прямо сейчас существуют еще несколько стран, в которых конфликт между обществом и удерживающей власть диктатурой находится в такой же «хронической» стадии.
С 2019 года продолжается во многом похожий на белорусский политический кризис в Венесуэле. С 1999 года президентскую власть там удерживают представители Единой социалистической партии Уго Чавес (скончавшийся в 2013 году) и Николас Мадуро. Популизм и экономические просчеты этих правителей сделали обладающую огромными запасами нефти Венесуэлу одной из беднейших стран Южной Америки. Это привело к массовым протестам в 2014 и 2017 годах, которые были жестко подавлены силовиками. После этого более семи миллионов венесуэльцев покинули родину, спасаясь от экономических трудностей и политических репрессий.
В 2018 году в Венесуэле прошли очередные президентские выборы, победителем в которых, несмотря на растущее недовольство граждан, официально был объявлен Николас Мадуро. Но, в отличие от Беларуси, он к тому моменту сумел взять под контроль лишь две ветви власти из трех: исполнительную и судебную. Венесуэльский парламент, Национальная ассамблея, объявил, что переизбрание Мадуро недействительно, из-за чего пост президента вакантен. И назначил временным президентом своего спикера Хуана Гуайдо.
Более 50 стран мира (главным образом, демократических) признали Гуайдо законным лидером Венесуэлы, но Мадуро сохранил контроль над страной с помощью силовиков. На внешнеполитической арене он пользуется поддержкой Китая и России, также законным президентом его считают и белорусские власти.
К декабрю 2022 года Хуан Гуайдо контролировал некоторые венесуэльские посольства и часть зарубежных активов страны. Большинство оппозиционных венесуэльских сил посчитало это недостаточным и распустило его «временное правительство». Примерно в это же время оппозиция и режим Мадуро договорились о проведении свободных и справедливых президентских выборов в 2024 году. Если они действительно будут таковыми, десятилетнее (если вести отсчет с протестов 2014 года) противостояние общества и властей в Венесуэле может закончиться.
С сентября 2022 года, после смерти задержанной иранской «полицией нравов» 22-летней Махсы Амини, нарушившей установленный властями «дресс-код», продолжается противостояние государства и значительной части общества в Иране. Как и в Беларуси, там власти утверждают, что протесты граждан против авторитарного режима аятолл осуществляются под влиянием иностранных государств (в первую очередь США и Израиля). В попытках задавить протест режим перепробовал и террор со смертными казнями, и жесткие действия силовиков (в ходе протестов погибли сотни человек), а в феврале 2023 года в попытке замирить общество там помиловали «десятки тысяч» участников протеста.
Но похоже, что именно устрашение граждан с массовым использованием смертных казней (по данным правозащитников, в Иране за последние десять месяцев из-за политического преследования были казнены 17 человек) позволило властям «придушить» внешние проявления протеста в большинстве районов страны, хотя в некоторых отдаленных регионах они продолжались и в начале 2023 года. При этом ни о каком реальном замирении иранского общества речь не идет: режим аятолл продолжает удерживать власть с помощью репрессий против мирных участников протестов и казней.
Противостояния авторитарных и тоталитарных режимов с протестной частью общества своих стран продолжаются сейчас также в Сирии (с 2011 года) и Мьянме (с 2021 года). В обеих этих странах конфликт перерос в вооруженный и носит характер гражданской войны.
А что будет, если ничего не делать?
После трех лет противостояния общества и государства вполне естественным образом многие задаются вопросом: может, было бы лучше, если бы протесты в 2020 году вообще не начинались? Ответить на этот вопрос объективно невозможно — тем более что триггером для протестов стало не решение каких-то людей из числа противников Лукашенко, а действия властей: многочисленные нарушения прав белорусов при подготовке и в процессе выборов и огромная волна насилия со стороны силовиков по отношению к гражданам в ночь после выборов и в последующие несколько дней.
Но в порядке мысленного эксперимента можно представить себе такую маловероятную картину. Что происходит со странами, граждане которых вообще отказываются от протеста против нарушения их прав, или где диктаторские режимы очень эффективно давят протестную активность на ранних стадиях? Есть мнение, что и без давления со стороны общества авторитарные или даже тоталитарные режимы в конце концов могут начать смягчаться — и в итоге даже безо всякой борьбы за права и свободы государство превратится если не в эталонную, то хотя бы в «гибридную» демократию (то есть сочетающую черты демократии и авторитаризма — в 2018 году к их числу наряду с уже упомянутой Венесуэлой относили, например, Россию, Сербию, Турцию, а некоторые исследователи считали таковым и режим в Беларуси).
Но, к сожалению, не существует какого-то исторического или социального закона, который побуждал бы диктаторские режимы со временем становиться мягче. Во многих случаях они наоборот становятся все более и более жесткими, превращаются из авторитарных в полноценные тоталитарные — то есть такие, где осуществляется тотальный контроль государства за всеми сторонами общественной и иногда даже личной жизни.
Яркими примерами здесь могут служить КНДР и Туркменистан — страны, в которых высшие государственные посты фактически передаются, как в монархиях, по наследству от отца к сыну (хотя процесс и маскируется под формально демократические процедуры). Поддержание такой стабильности дорого обходится народам обеих стран. Оба государства традиционно входят в рейтинги стран мира с самым высоким уровнем репрессий. Из Северной Кореи граждане вообще не могут свободно выехать по своему желанию, в Туркменистане миграция жестко контролируется властями. Также в КНДР лояльность граждан к режиму Кимов поддерживается сетью концентрационных лагерей для инакомыслящих. В обеих странах годами тянутся социальные кризисы, иногда перерастающие в трагедии с массовой гибелью людей — например, в виде голода.
На протяжении нескольких лет после добровольного ухода от власти больного Фиделя Кастро хорошим примером самостоятельного смягчения диктаторского режима выглядела Куба. Сменивший диктатора его брат Рауль Кастро действительно начал осторожную либерализацию, чтобы оживить находившуюся в тяжелом состоянии экономику — и одновременно сохранить контроль над страной. Кубинцам разрешили покупать мобильные телефоны, продавать подержанные автомобили, посещать «туристические» отели и рестораны и выезжать из страны без получения обязательного разрешения. Смертные казни Рауль заменял на продолжительные сроки заключения, а огромный государственный аппарат заметно сократил.
Но в 2018 году Рауля Кастро сменил Мигель Диас-Канель. Поначалу он продолжил курс по медленной либерализации экономики и общественной жизни, но в 2021 году жестко подавил протесты граждан, связанные с экономическими проблемами и последствиями пандемии COVID-19. Диас-Канель призвал своих сторонников выйти на улицы и сражаться, также власти обозвали участников мирных протестов «наемниками» и «прихвостнями». Сворачивание кубинской либерализации на внешнеполитическом фронте было ознаменовано дипломатической поддержкой, которую Гавана оказала России после начала полномасштабного вторжения армией этой страны в Украину.
Тем не менее в истории действительно есть удачный пример «добровольной» либерализации сурового авторитарного режима. В октябре 1975 года испанский диктатор Франсиско Франко, будучи тяжело больным, сложил с себя полномочия главы государства и передал их наследнику испанского престола и будущему королю Хуану Карлосу. И многие граждане внутри страны, и наблюдатели за рубежом ожидали, что новый правитель продолжит жесткую политику Франко. Ведь каудильо (официальный титул испанского диктатора) назначил его своим преемником «вне очереди», отвергнув чрезмерно либерального (по мнению Франко) отца Хуана Карлоса, принца Хуана.
Однако после смерти Франко и своего вступления на престол в ноябре 1975 года Хуан Карлос продемонстрировал приверженность либеральным и демократическим принципам. Он назначил премьер-министром реформиста Адольфо Суареса, провел амнистию для политзаключенных и поощрил возрождение политических партий, упраздненных его предшественником. В 1981 году король подавил попытку военного переворота, которую предприняли сторонники прежних франкистских порядков, а в 1982 году в монархической Испании пришло к власти правительство социалистического толка.
Как несложно заметить, в ситуации, когда жители страны под властью диктатуры по разным причинам не могут ей сопротивляться, дальнейшая судьба государства целиком зависит от воли самого диктатора и его преемников. Если повезет (как Испании с молодым королем Хуаном Карлосом), какой-то из очередных правителей действительно может дать своим гражданам свободу и начать переводить страну на демократические рельсы. А если нет, то из страны может получиться еще одна Северная Корея с династией «великих вождей», культом личности, концлагерями, стагнирующей экономикой и (опционально) голодом.
Правда, и такая ситуация вряд ли может сохраняться вечно. Диктаторские режимы не очень хорошо умеют мирно сосуществовать с окружающими странами и рано или поздно начинают доставлять заметные проблемы кому-то из соседей. На каком-то этапе терпение международного сообщества может иссякнуть — и тогда это оборачивается для государства военным вторжением, что, в свою очередь, может привести к большим человеческим жертвам, оккупации страны и ее (как минимум временному) переходу под внешнее управление.
Через это, например, пришлось пройти Камбодже, в которой власть агрессивного и кровавого режима красных кхмеров сверг соседний Вьетнам. И Ираку, диктаторский режим которого напал на Кувейт, а затем в два захода был демонтирован международными коалициями под руководством США. В гораздо более крупном масштабе похожие события произошли и в нацисткой Германии, и в Японии в 1945 году. Обе страны вдобавок пережили страшные бомбардировки своих городов (в случае с Японией — даже ядерные).
Диктаторские режимы своими действиями часто вынуждают граждан протестовать и сопротивляться. Окончательные результаты такого противостояния предсказать невозможно — как нельзя заранее определить и самый безопасный, не сопряженный с жертвами и потерями путь от диктатуры к демократии.
Наверняка можно утверждать лишь одно: если общество в какой-то стране самоустраняется от определения своей собственной судьбы, то решают ее за него другие.
Читайте также
