Выделяемые на беларусских силовиков из бюджета средства растут из года в год. Например, в 2024-м органам внутренних дел направили 1 млрд 755,6 млн рублей (за год до этого — 1,5 млрд рублей, в 2022-м — 1,15 млрд). А сколько отечественные милиционеры и полицейские зарабатывали в прошлые эпохи? Мы это подсчитали и сравнили их доходы с зарплатами других людей.
Исследователи или журналисты, желающие рассказать о том, сколько зарабатывали госслужащие в прошлом (речь как о ХIХ, так и о ХХ веке), неизбежно сталкиваются с вопросом, можно ли перевести цифры их зарплат в современные. Увы, это проблематично, а общепризнанной методики подсчета нет. Поэтому проще всего сравнить их с зарплатами других категорий населения, а также в отдельных случаях с ценами того времени, если эта информация доступна.
Громоздкая структура и копеечные зарплаты для исполнителей
ХIХ век в Беларуси фактически начался на пять лет раньше календарного: в 1795-м наши территории окончательно присоединила к себе Российская империя. В составе этого государства наши предки жили вплоть до революции 1917 года.
Чтобы разобраться в зарплатах силовиков того времени, нужно понять устройство органов власти в империи. Структура полиции в городах и в деревнях была разной.
Если обобщить (за столь длинный период система не раз менялась), то в сельской местности существовали уездные полицейские управления (уезд — аналог современного района), которые возглавляли исправники. Ниже них по уровню находились становые приставы (обычно ими были дворяне), полицейские урядники (в среднем на уезд приходилось около 11 уряднических участков), а еще ниже — исполнители на местах, которые привлекались к полицейской службе по повинности: по одному человеку от каждых десяти дворов («десятские») и в качестве старшего над ними — один человек с каждых ста дворов («сотский»).
В городской полиции структура была иной — разберемся в ней на примере Минска. Там существовало полицейское управление. Им руководил полицмейстер, которого назначал на этот пост губернатор (должность полицмейстера была в крупных губернских городах, в небольших уездных городах полицией руководил городничий). Город разделялся на пять полицейских частей, за каждую из которых были ответственны приставы. Им подчинялась полицейская стража — околоточные надзиратели (или участковые стражники) и городовые. Последние были одной из визитных карточек любого дореволюционного города. Шутили, что «в лесу есть леший, в воде — водяной, в доме — домовой, а в городе — городовой». В целом же структура полиции была чрезвычайно громоздкой.
Первые данные о том, сколько получали полицейские, мы нашли по состоянию на середину ХIХ века. Как писал историк Александр Ерошевич, в 1859—1860 годах в Витебске, Могилеве, Гродно и Минске (все эти города имели статус губернских) жалование рядовых полицейских серьезно отличалось от выплат вышестоящему начальству, которое имело чины, пенсионные разряды и другие бонусы. В итоге высшие полицейские чиновники получали 16,4 рубля в месяц (речь, вероятно, об исправниках и полицмейстерах), исполнители — всего 2,5−2,6 рубля. Еще хуже была ситуация в уездных беларусских городах. Там годовое жалование составляло 19 рублей (1,5 рубля в месяц). Неудивительно, что в небольших населенных пунктах было заполнено лишь 57,6% вакансий. В среднем же две трети беларусских полицейских получали в год около 22 рублей (1,8 в месяц). Наверняка дело в том, что значительная часть из них работала в сельской местности.
Насколько высокими были эти суммы? В нашем распоряжении есть цены того времени и размеры зарплат рабочих. Правда, не в Беларуси, а в столичном Санкт-Петербурге — так что здесь нужно делать скидку на более высокий уровень жизни в столице империи.
В 1853-м цена мешка пшеничной муки весом в пять пудов (81,9 кг) там составляла 505 копеек (или чуть больше 5 рублей), цена ржаной (ее мерили по девять пудов, или 147 кг) — 572 копейки (немного дороже). К 1861-му цены выросли, соответственно, до 612 и 716 копеек. За тот год есть данные и по цене хлеба. За фунт (примерно 400 граммов) ситного хлеба (из пшеничной муки) просили 4 копейки, ржаного — 1,8 копейки. Выходит, средний беларусский полицейский той эпохи не мог купить даже мешок муки за свою месячную зарплату.
А сколько тогда получали рабочие? Возьмем те же даты: 1853 и 1861 годы. Зарплаты в копейках в месяц были такими:
| Профессия | Зарплата в 1853 году | Зарплата в 1861 году |
| Каменщик | 94 | 130 |
| Маляр | 96 | 121 |
| Плотник | 81 | 102 |
| Слесарь | 138 | 161 |
| Столяр | 90 | 126 |
| Чернорабочий | 50 | 72 |
| Штукатур | 84 | 133 |
Получается, что в среднем беларусские полицейские получали немного больше, чем рядовые рабочие столицы. В свою очередь, полицейское начальство имело гораздо большие (но совсем не заоблачные) суммы. Очевидно, что полицейские не жили на эти деньги, а принимали подношения — проще говоря, брали взятки, что было типичным для российской полиции того времени.
«Это министерство действительно тепленькое, — писал мемуарист Сергей Минцлов о министерстве полиции в начале XX века. — Неопытные люди диву даются: чины полиции содержание получают не ахти какое, а живут отлично, одеты всегда с иголочки. Пристава — это уже полубоги; вид у них по меньшей мере фельдмаршальский, а апломба, красоты в жестах!.. <…> Портные, переплетчики, сапожники — все цехи работают даром на полицию: это уже всероссийский закон — его же не перейдешь!»
Но все же главным источником побочных доходов полицейских были не поборы с мелких мастерских, а взятки за все подряд. Причем они делились на дозволенные почти официально и те, за которые полицейских все-таки иногда наказывали. «По праздникам взятки носили почти узаконенный характер. Считалось обязательным, чтобы домовладельцы, торговцы, предприниматели посылали всем начальствующим в полицейском участке к Новому году и прочим большим праздникам поздравления со „вложением“ (то есть с деньгами. — Прим. ред.). Околоточным, квартальным и городовым „поздравления“ вручались прямо в руки, так как поздравлять они являлись сами. Давать было необходимо, иначе могли замучить домовладельцев штрафами», — вспоминали современники.
На связи с преступным миром заработал на две усадьбы
Разобраться в ситуации на рубеже XIX—XX веков, а также непосредственно перед революциями проще: эти вопросы исследовал доктор исторических наук Захар Шибеко, один из самых авторитетных специалистов по дореволюционному Минску, о котором он вместе со своей женой Софьей писал в исследовании «Минск. Страницы жизни дореволюционного города».
В этом случае начнем с примеров с ценами. В 1911 году килограмм ржаного хлеба стоил 5−7 копеек, картошки — 19 копеек, говядины — 37 копеек, сливочного масла — 90 копеек. За 20 лет (1893−1913) цена за десяток яиц увеличилась вдвое — с 15 до 30 копеек.
Что касается доходов, то дневной заработок чернорабочего с 1891 по 1913 год вырос с 60 до 75 копеек. Но цены росли еще быстрее.
Более высокой была зарплата рабочих на крупных минских предприятиях. Как пишет Шибеко, в 1901 году на одном из них инженер получал 70 рублей в месяц, его помощник — 50, кочегар — от 17 до 30, сторож — 12 рублей. Но большая часть этих сумм у людей уходила на оплату жилья и еды. Перед Первой мировой войной семейный рабочий с пятью детьми (а семьи до революции обычно были большие) платил за съемную квартиру 11−12 рублей в месяц. За обед в шинке (суп, селедка с картофельным пюре, чай) надо было отдать около 20 копеек. Как пишет Шибеко, «только тот рабочий, кто в 1911—1912 годах имел не менее чем 30 рублей каждый месяц, мог обеспечить семью».
Мелкие чиновники госучреждений получали 25−30 рублей в месяц, фельдшеры — от 35 до 50. Зарплата народных учителей в конце ХIХ века составляла 25 рублей, причем женщинам платили меньше — 15,4 рубля. Учителя массово жаловались на низкую оплату своего труда и часто увольнялись. Чтобы спасти положение, власти в 1913 году приняли закон, согласно которому месячный заработок учителей с учетом всех доплат мог достигать 50 рублей. А вот работу в семинарии (среднем специальном учебном заведении) в конце ХIХ века оценивали выше — 68,5 рубля в месяц.
Что касается представителей городской элиты, то ежемесячный заработок служащих Либаво-Роменской железной дороги составлял 96 рублей, члены городской управы в 1909-м получали 200 рублей в месяц. А городской глава — 416 рублей.
А теперь на этом фоне рассмотрим ситуацию среди силовиков. Полиция находилась на бюджете города. Как отмечал Шибеко, жалование обычного городового в конце ХIХ века составляло всего 156 рублей в год, или 13 рублей в месяц. То есть примерно на уровне сторожа. После семилетней службы к ней добавлялось 50 рублей в год (примерно 4 рубля в месяц), после 12 лет — еще 50 рублей. Через 30 лет службы рядовой полицейский мог рассчитывать на пожизненную годовую пенсию в размере 96 рублей (8 рублей в месяц).
Впрочем, как и раньше, вряд ли кто-то из полицейских жил исключительно на эти деньги. Как отмечает Шибеко, представители этой профессии вполне могли получать многочисленные подношения. Чем выше по статусу находился служащий, тем более высокими они были. Например, многие из них получали значительную часть своего дохода за счет секретных связей с преступным миром. Так, одному из начальников полиции Соколову именно это позволило перед началом Первой мировой войны купить себе две усадьбы.
Незадолго до Первой мировой войны и революции, в 1908-м, в 89 городах империи при полицейских управлениях были созданы сыскные отделения. В том числе и в Минске. Это была элита полиции, поэтому начальник такого учреждения получал 116 рублей в месяц, пристав — 83 рубля, полицейские надзиратели — 45 рублей, агенты (вчерашние городовые) — 20 рублей.
От самоснабжения до зарплаты выше, чем по стране
В 1917 году к власти в бывшей империи пришли большевики. Они распустили полицию и создали новую структуру — рабочую милицию. Она не имела постоянного штата и строилась на добровольном принципе, что отражало идеалистические представления о скорой победе коммунизма во всем мире.
Созданная большевиками милиция должна была содержаться за счет средств местного бюджета. В тех условиях наладить материальное обеспечение было нереально: денег не хватало, цены резко пошли вверх. Например, с января по декабрь 1917 года стоимость пшеничной муки на рынках бывшей империи повысилась с 3,9 рубля за пуд до 15 рублей, на ржаную муку — с 3,6 до 13 рублей. В этих условиях отряды и дружины милиции переходили к самоснабжению. То есть фактически к отъему денег и еды у населения.
Ни о какой борьбе с преступностью в таких условиях речи идти не могло. Поэтому с 1918 года централизованное финансирование милиции все же началось. Но в условиях борьбы за власть и постоянных войн всех со всеми (в России красные воевали с белыми, в Беларуси наши соотечественники пытались создать свою государственность, а соседние страны им мешали) милиционерам платили в полтора-два раза меньше, чем бойцам Красной армии: сохранение власти, которое обеспечивали военные, было приоритетом.
В начале 1920-х годов — тогда уже появилась БССР, бывшая частью СССР, — содержание милиции передали на местные бюджеты республик. С этого времени и без того незавидное финансовое положение силовиков в подавляющем большинстве регионов ухудшилось. Мы не нашли данных по Беларуси, но есть цифры по российским регионам. Например, в 1924—1925 годах средняя зарплата милиционеров в соседней с БССР Брянской губернии в городах составляла 20 рублей 53 копейки, в уездных городах — 17 рублей 33 копейки, в сельской местности — 17 рублей 5 копеек. При этом зарплата председателя Омского губернского суда (Омск — город в российской Сибири) составляла 92 рубля в месяц, судьи — 78, ответственного секретаря — 55, лесного объездчика и дворника — 45. Как видим, даже дворник получал в два раза больше, чем милиционер.
В следующее десятилетие ситуация изменилась. В 1934-м был создан Народный комиссариат внутренних дел СССР, известный непосредственным участием в массовых репрессиях. Его частью стала и милиция — в составе НКВД действовало Главное управление милиции. Получилось, что под одной крышей работали и современный КГБ (НКВД был его предшественником), и МВД. Плюсом для милиционеров стало резкое повышение финансирования.
Как отмечал исследователь Сергей Кистанов, данных по зарплатам за первые годы работы НКВД пока нет, они доступны с 1936-го. Вообще, по словам исследователя, в то десятилетие «средняя заработная плата в СССР составляла около 350 руб. Однако следует помнить, что ее размер мог изменяться в зависимости от выполнения плановых показателей. В качестве наглядного примера можно привести так называемых стахановцев, размер заработной платы которых мог быть многократно выше — около 1 тысячи рублей (хотя таких людей было очень мало. — Прим. ред.), а также руководящих работников, размеры заработной платы которых были еще выше». В этот период квалифицированные рабочие получали 230 рублей, ученые в вузах — от 300 до 330 рублей, врачи — 189 рублей.
В 1936-м был принят тарифный перечень, по которому в зависимости от ежемесячной зарплаты в НКВД была выделена 21 группа сотрудников. Разрыв между первым лицом (начальник управления) и последними позициями (мелкая техническая работа) составлял 4,4 раза.
«Анализ тарифного плана позволяет выделить условно верхнюю группу должностей в НКВД по получаемой заработной плате, — отмечал Кистанов. — В нее мы можем отнести позиции с 1-й по 7-ю с ежемесячной заработной платой в размере от 650 до 1 тысячи руб. В эту условную группу можно отнести начальника управления НКВД вместе с заместителями и помощниками, а также начальников структурных подразделений (управлений, отделений). К условно средней группе мы относим персонал НКВД, занимающий мелкие руководящие должности. [Это] <…> 8−11-я позиции с ежемесячной заработной платой в 500−600 руб. Самой многочисленной в тарифном перечне является условно низшая группа должностей сотрудников НКВД. К ней относятся должности кадровых работников и вспомогательного персонала, причем последние занимают с 18-й по 22-ю позиции в перечне. Суммы ежемесячной заработной платы варьируются от 350 до 475 и от 225 до 325 руб. соответственно».
Исследователь делал вывод, что в середине 1930-х годов подавляющее большинство сотрудников НКВД СССР по тарифному перечню получали более высокую ежемесячную зарплату, чем в среднем по стране. Более низкая зарплата была лишь у сотрудников, находившихся на вспомогательных и обслуживающих должностях. Впрочем, те, кто работал в НКВД, постоянно получали премии и надбавки.
Но даже эти цифры оказались не окончательными. С 1938-го в НКВД начался рост зарплат. По мнению Кистанова, с одной стороны, это свидетельствовало об увеличении помощи со стороны государства, с другой — о скрытой инфляции, которая существовала в СССР. Тем не менее зарплата сотрудников управлений НКВД с 1936 по 1940 год практически удвоилась, зарплата сотрудников отделений (более мелкая структура) и региональных структурных подразделений за тот же период также увеличилась и к концу 1930-х достигла уровня заработной платы сотрудников управлений.
Впрочем, счастья эти деньги принесли не всем: тысячи сотрудников НКВД, занимавшиеся репрессиями против населения, сами были репрессированы во время сталинского террора.
Возрождение при Щелокове и отказ от зарплат
При Сталине органы спецслужб несколько раз реорганизовывали, милиция попадала в состав то одного ведомства, то другого. В 1953-м она стала частью МВД СССР. Спустя семь лет это общесоюзное ведомство упразднили, передав его функции республиканским министерствам. Единое МВД Союза вновь появилось только в конце 1960-х. Возглавил его Николай Щелоков, пользовавшийся доверием советского лидера Леонида Брежнева.
К тому времени служба в этом государственном органе была чрезвычайно непрестижна. «Нищая, плохо оснащенная, деморализованная милиция. Малообразованная — в некоторых важных службах до половины сотрудников не имели за плечами даже средней школы. Непопулярная — милиция, в которой „бьют“, дала повод к волне антимилицейских бунтов. Когда министр Щелоков вернется из своей первой поездки по стране, он поделится впечатлением от своих подчиненных: „Не знаю, как на врагов, а на меня это войско наводит ужас“», — вспоминал писатель Сергей Кредов.
В биографии Щелокова цитировалась его записка, написанная на имя Брежнева. В ней утверждалось, что если в 1962-м к дисциплинарной и уголовной ответственности были привлечены более 31 тысячи сотрудников милиции, то в 1966-м — уже более чем 41 тысяча. На 1 августа 1967-го некомплект в системе МВД составлял 17 тысяч человек (6,5% штатной численности).
«В стране за три года сменяется почти половина всего рядового и младшего начальствующего состава милиции. В некоторых регионах текучесть еще выше», — писал Щелоков. По его мнению, основной причиной этого были низкие зарплаты.
«Поэтому, — отмечал он, — в милицию идут преимущественно люди, которые не могут устроиться в других местах, с низким образовательным и культурным уровнем, не способные по-настоящему осуществлять возлагаемые на них обязанности. По этой же причине органы милиции крупных городов комплектуются, как правило, за счет жителей деревень, уровень развития которых отстает от уровня развития горожан. Низкая зарплата приводит к тому, что квалифицированные и подготовленные работники милиции переходят в другие учреждения и на предприятия, а многие рядовые работники, сознающие важность своего труда и связавшие свою жизнь с милицией, вынуждены устраиваться работать по совместительству сторожами, грузчиками и т.п.».
Щелоков решился на реформы. По словам Кредова, при новом министре построили современную структуру МВД, создали институт профилактики преступлений, открыли 17 новых вузов и академию, обмундировали милиционеров, подняли им зарплату, оснастили их техникой. Подняли престиж профессии. Благодаря этому облик милиции разительно изменился. Кстати, эти преобразования осуществлялись при участии замминистра Бориса Шумилина, до этого возглавлявшего МВД БССР.
Как отмечалось в биографии Щелокова, к концу 1967 года зарплата рядовому и младшему составу была повышена почти вдвое, а среднему, старшему и высшему восстановлена выплата окладов по званию. «К примеру, за звание „полковника милиции“ при моем окладе замначальника отдела это было повышение зарплаты почти на 1/3 (200 рублей плюс 90), — рассказывал для этой книги один из сотрудников МВД. — Также сотрудникам полагался бесплатный проезд на всех видах общественного транспорта и пригородных электричках, льготы к оплате за квартиру, предоставление квартир, широчайшие возможности для заочного (очного) профессионального образования в средних и высших школах органов внутренних дел и др.».
Уровень этих зарплат не стоял на месте, а рос. Интересно, что в то время к милицейскому спортивному обществу «Динамо» были приписаны игроки одноименных клубов из разных городов, что позволяло им получать милицейские зарплаты. Например, звезда киевского «Динамо» Олег Блохин (в 1975-м его признали лучшим футболистом в Европе) закончил свою карьеру в конце 1980-х в звании майора милиции. Это позволяло футболисту получать дополнительно 320 рублей в месяц.
При этом в восьмидесятых стандартная стипендия в советских университетах составляла 40 рублей, повышенная — 50. Зарплата у начинающих молодых специалистов была около 120−130 рублей. Классный руководитель со всеми надбавками (классное руководство, стаж работы, дополнительные часы) мог заработать 200 рублей. Столяр на мебельной фабрике — 190, бригадир там же — до 350, что было сопоставимо с доходами капитана второго ранга, служившего командиром дизельной подводной лодки (в Крыму он получал 350−400 рублей, а на севере со всеми надбавками — до 750). Батон хлеба стоил от 13 до 28 копеек, колбаса — 2 рубля 20 копеек. Проезд в метро — 5 копеек, трамвай — 3, троллейбус — 4.
Так что милиция стала получать вполне достойные деньги. «1988 год. Курсант стипендия 50 руб. 1989 год. Лейтенант милиции первая зарплата — 186 рублей. Через 2 года — 215 рублей», — вспоминали на форумах. Так что высокий уровень зарплат сохранялся вплоть до распада Советского Союза.
Но в последние годы его существования грянул кризис. Цены пошли вверх, возник дефицит товаров. В 1990-м около ста милиционеров, работавших в четырех районных отделах в Ленинграде (теперь Санкт-Петербург) и Беларуси, отказались получать зарплату в качестве протеста против низкой оплаты своего труда. Непосредственно перед этой акцией их зарплату повысили в среднем на 50−70 рублей, в итоге она составила в среднем 365 рублей. Продолжения этой истории мы не нашли — судя по всему, акция оказалась единичной. А в 1991-м Советский Союз рухнул, Беларусь стала независимой.
«Зеркало» с уважением относится к истории и фактам. Мы верим, что сюжеты из прошлого помогут нам извлечь уроки и сохранить память о жертвах. Если вам понравился этот материал, вы можете поддержать автора и команду проекта.
Если вы находитесь не в Беларуси, станьте патроном «Зеркала» — журналистского проекта, которому вы помогаете оставаться профессиональным и независимым. Пожертвовать любую сумму можно быстро и безопасно через сервис Donorbox.
Всё о безопасности и ответы на другие вопросы вы можете узнать по ссылке.
Читайте также
