Белорусские плодово-ягодные вина (особенно крепленые) милы сердцу многих потребителей своей доступностью и соотношением цена/качество. Разумеется, если под качеством понимать способность напитка вводить в состояние алкогольного опьянения. Еще с советских времен в Беларуси такие вина стали дешевой заменой для малодоступных в то время виноградных — и похоже, что не собираются сдавать своих позиций до сих пор. А где еще в мире делают вино из фруктов и ягод помимо винограда, является ли оно и там суррогатом «виноградного» легкого алкоголя и что плохого в том, что крепленые плодово-ягодные напитки в Беларуси такие доступные? Рассказываем.
Почему крепленые плодово-ягодные вина так популярны в Беларуси?
В основном из-за того, что они были очень популярны в СССР и знакомы многим белорусам с тех времен. А также по причине своей дешевизны.
Плодово-ягодными или фруктово-ягодными винами принято называть большинство напитков этого вида, для изготовления которых не используется виноград. Разумеется, это не чисто белорусская «фишка». Такие вина достаточно популярны в регионах с прохладным климатом, где виноград или не плодоносит вообще, или не вызревает в товарных количествах. Их делают, например, на севере Франции, в Великобритании, Ирландии, Германии, Японии, Китае, России, Финляндии, а в качестве сырья используется сок из яблок, груш, вишни, смородины, малины, клубники, ирги, алычи, абрикосов, различных лесных ягод.
Но иногда подобные напитки изготавливают и в более теплых странах, где виноград тоже неплохо растет. Например, в Израиле, Армении, Азербайджане, Грузии и Турции делают гранатовое вино, в Индии и в странах Восточной Африки — банановое, на юге Китая — вино из личи, а на Гавайских островах и в Нигерии — из ананасов.
Вот только в большинстве своем такие напитки — это вина натурального брожения. То есть спирт, который содержится в них, появляется путем сбраживания фруктовых соков и содержащегося в них сахара — а не добавляется дополнительно.
В СССР во второй половине XX века, напротив, большое распространение получили крепленые плодово-ягодные вина — то есть такие, в которые для повышения «градуса» добавляется дополнительный спирт. Так, «Товарный словарь», изданный в СССР в 1956 году, определял, что «плодово-ягодные вина крепкие приготовляются путем сбраживания <…> подсахаренных соков с добавлением после брожения сахара и спирта до установленных кондиций». Такой напиток должен был содержать 16−18% спирта (норма для столовых вин в СССР определялась в 10%).
Эти дешевые суррогатные вина получили множество народных названий, намекающих на их качество: «бормотуха», «червивка», «шмурдяк», «компот», «повидло», «слезы Мичурина». Когда Беларусь после распада СССР подхватила плодово-ягодную эстафету, у нас прижились и такие названия: «чернила», «чарлик», «бырло», «бырлотуха», «бодрило», «синька». Ироничным получился и народный нейминг, характеризующий объем напитка: «ноль семь» (она же «взрослая», «большая», «фугас», «фауст») и «ноль пять» (она же «детская», «маленькая», «гаубица»).
Белорусские плодово-ягодные вина в их современном виде — это еще один пережиток советской эпохи. Их появление в СССР было ответом на высокий спрос на алкогольную продукцию при одновременном дефиците обычного виноградного вина. Недорогой и востребованный продукт производился на десятках государственных предприятий, которые после распада Советского Союза достались независимой Беларуси.
Но и после обретения независимости, вплоть до начала 2010-х годов, производство «плодово-выгодных» напитков в Беларуси росло. Низкая себестоимость и копеечный акциз продукта сделали такое вино максимально доступным (практически как молоко или хлеб) даже для людей с небольшими доходами. Белорусы, склонные к чрезмерному употреблению алкоголя, покупали по две-три бутылки «чернил» в день. Такой спрос рождал предложение — и к производству вин в нашей стране подключались и консервные, и молочные комбинаты.
На пике в стране было 100 винодельческих заводов и цехов, которые производили до 28 миллионов дал (декалитров, то есть десятков литров) вин и винных напитков в год. При населении в 10 миллионов человек это значило, что на каждого белоруса, включая младенцев и глубоких стариков, приходилось по 28 литров (или 40 бутылок самого распространенного 0,7-литрового «калибра») этой продукции в год.
А в остальном мире фруктовые и ягодные вина тоже рассматриваются как дешевая замена для виноградных?
В большинстве случаев — нет. Обычно это не массовый и совсем не дешевый нишевый продукт, нацеленный на свою аудиторию.
Например, 27 виноделен Финляндии в начале 2010-х годов производили чуть больше 20 тысяч дал фруктово-ягодных вин в год (напомним, что к этому времени в Беларуси выпускали до 28 миллионов дал). При этом самая крупная финская винодельня, Hermann’s Viinitila, выпускала 10 тысяч дал вина из разных сортов смородины, крыжовника, клубники и других ягод. Для сравнения, один только Слонимский винзавод в 2012 году произвел 870 тысяч дал плодово-ягодного вина — то есть примерно в 40 раз больше, чем вся Финляндия.
Финское натуральное ягодное вино крепостью в 11,5%, которое выпускается гомеопатическими по меркам Беларуси объемами, может обойтись покупателям в 22 евро (около 60 рублей) за полулитровую бутылку. Впрочем, можно найти варианты и дешевле, по 11−15 евро (30−40 рублей). При этом в Финляндии без проблем можно купить португальское, немецкое, чилийское или итальянское виноградное вино по цене между 7 и 10 евро.
Все шансы превратиться из эксклюзивного напитка для ценителей винной экзотики в маргинальное и дешевое пойло появляются у фруктово-ягодных вин в тех государствах, которые не производят в достаточных количествах своего винограда — и при этом имеют сложности с импортом виноградного вина извне. Кроме постсоветских стран, примером такой ситуации может служить и Польша, которая после начала холодной войны оказалась по ту же сторону «железного занавеса». Здесь дешевое фруктовое (обычно яблочное) вино тоже стало палочкой-выручалочкой, которая позволила правительству Польской Народной Республики (ПНР) не тратить драгоценную валюту на импорт виноградного вина из-за границы.
До Второй мировой войны польское фруктовое виноделие развивалось по европейскому образцу — здесь производилось около 250 тысяч дал качественных фруктовых вин в год. Некачественное и дешевое плодовое вино, которое получило среди поляков названия «яболь», «альпага», «белт», «сера», «вино марки вино» и другие, появилось на полках магазинов после войны, когда Польша оказалась в социалистическом лагере. Уже в 1960-е годы объем его производства составил 16 млн дал.
Как и «чернила» в СССР, «яболь» превратился в дешевый инструмент для спаивания населения. Часто сырьем для него служили испорченные фрукты, иногда зараженные плесенью. Из-за этого в напиток добавляли много антисептика, диоксида серы, что тоже сказывалось на вкусе. Но «совершенства» польские «чернила» достигли в 1980-е, когда технологический процесс производства напитка вообще обходился без ферментации и заключался в простом смешивании спирта с фруктовым соком.
Ужасная репутация, которую заработало польское плодовое вино в период существования ПНР, губительно отражается на польском виноделии до сих пор. Образ дешевого отечественного напитка прочно закрепился в сознании поляков, и местным виноделам приходится с огромным трудом ломать этот стереотип. Если судить по данным опросов, то большинство жителей современной Польши, которым стали доступны качественные виноградные вина из Испании, Италии или Франции, вообще не пробовало «яболя». А само словосочетание «польское вино» до сих пор ассоциируется у многих поляков с низким качеством.
Что плохого в том, что продукция отечественного виноделия настолько доступна?
За многие десятилетия дешевые плодово-ягодные напитки крепко вписались в белорусскую культуру пития. И похоже, что кто-то может это использовать в своих интересах.
С начала 2010-х годов государство постепенно снижает квоты на производство плодово-ягодных вин (хотя в отдельные годы этого периода могло иметь место и небольшое увеличение). Если в 2013 году такая квота составляла 15,98 млн дал, то для 2024 года установлена на уровне 8,3 млн дал (5,1 млн дал натуральных вин из плодов и ягод и 3,2 млн дал крепленых). Теперь в Беларуси виноградных вин (из импортных виноматериалов) разливается даже больше, чем крепленых плодово-ягодных (на 2024 года установлена квота в 3,9 млн дал «белорусского» виноградного вина).
Кроме того, в стране последовательно повышаются акцизы на алкоголь — в том числе и на плодово-ягодные вина. Осенью 2022 года Беларусь взяла на себя обязательство унифицировать ставки акцизов с Россией, где они заметно больше, до 2028 года. В соответствии с этим договором, в 2023 году белорусские акцизы поднялись до уровня в 85% от российских. Для плодово-ягодных вин повышение составило от 16,7% (для вин крепостью до 13%) до 20,7% (для более крепких).
Несмотря на все эти меры, «чернила» в Беларуси по-прежнему остаются очень дешевыми. Приобретение бутылки отечественного фруктового вина ударит по бюджету покупателя не больше, чем покупка чашки кофе или упаковки сметаны.
По данным портала Infoprice, цены на плодово-ягодные вина в Минске сейчас выглядят так:
- вино «Раздольное» 0,7 литра (11−12,9% спирта) — от 1,89 рубля;
- вино «Фруктовый вальс» 0,7 литра (10−12,9% спирта) — от 2,48 рубля;
- вино «Добры шлях» 0,7 литра (градус не указан) — от 2,54 рубля;
- вино «Попурри» 0,7 литра (12−12,9% спирта) — от 2,79 рубля;
- вино «Бацькоўскае» 0,7 литра (11−15% спирта) — от 2,80 рубля;
- вино «Ягодный ноктюрн» 0,7 литра (9−14% спирта) — от 2,85 рубля;
- вино «Веселый пан» 1 литр (12,9% спирта) — от 3,61 рубля;
- вино «Сангрия яблочная» 0,75 литра (9−13% спирта) — от 3,88 рубля;
- вино «Кирмаш» 0,5 литра (15−18% спирта) — от 4,29 рубля;
- вино «Вермут Кристалл черника» 0,7 литра (18% спирта) — от 4,75 рубля;
- вино «Вермут Беловежский» 0,5 литра (18% спирта) — от 4,93 рубля;
- вино «Вермут Кристалл премиум» 0,7 литра (18% спирта) — от 6,40 рубля.
Ситуация, в которой алкоголь стоит как молоко (или даже доступнее него), выглядит крайне неестественной. В 2018 году экономист и политолог Леонид Заико так оценивал «выгоды» от наращивания объемов производство плодово-ягодных вин в Беларуси (как раз в этом году квоты на них увеличивались правительством): «Никакой экономической выгодой это не обусловлено. Использование местного сырья? А где белорусские яблоки в магазинах? Загрузка местных предприятий? Но когда люди пьют, у них снижается производительность труда, идут материальные потери по медицинскому фактору. Больные печени, разбитые семьи. Подсчеты делались по разным странам: доллар, потраченный на производство алкоголя, дает от 3 до 5 долларов убытка для ВВП страны».
Но зачем же тогда государство продолжает устанавливать колоссальные квоты на производство сверхдешевого и крайне доступного вина? По мнению ученого, ответ на этот вопрос лежит не в плоскости экономики: «Спаивание — это способ отвлечения людей от действительности! Алкоголизация населения — естественный для авторитарных режимов вариант снижения социальной ответственности и социальной активности, понижения уровня образования, интеллекта, уровня требований к властям».
Суждения Леонида Заико, который умер в декабре 2020 года от коронавируса, могут показаться резкими. Но очень сложно разумно обосновать другую причину, по которой в Беларуси десятками миллионов литров в год продолжают разливать некачественный и очень дешевый алкоголь.
