Сегодня в мире зафиксировано почти шесть десятков горячих точек. Но из них лишь одна находится в Европе — речь о попытках России захватить Украину, которые теперь свелись к стремлению удержать аннексированные Кремлем Крым и юго-восток страны. Один из главных доводов российской пропаганды гласит о том, что там живет в основном русскоязычное население, — но даже если принять его за правду, это не дает Кремлю право перекраивать границы. Вспоминаем, как в нашей части света делили спорные территории, почему в итоге Европа оказалась практически самым мирным регионом на планете и что изменила российская агрессия (спойлер — вернула нас в XIX век).
Чьи Смоленск, Лотарингия и Гданьск?
Мировая история во многом представляет собой перечень войн и конфликтов, происходивших с небольшими мирными паузами. Часто в таких конфликтах фигурировали одни и те же города или регионы, переходившие в качестве трофеев из одной страны в другую и обратно.
Один из примеров связан с Беларусью. Речь о Смоленске. Первоначально этот город и Смоленское княжество входили в состав Киевской Руси — средневекового государства, существовавшего с IX века на территории современных Беларуси, России и Украины (а также частично Польши и стран Балтии). В ХII веке Смоленское княжество стало независимым, в его составе были белорусские Мстиславль и Орша.
Позже Смоленск ослаб и стал зависимым от соседей, в том числе от Полоцкого княжества. Затем город был союзником Великого княжества Литовского — белорусско-литовского государства. Когда великий князь Ольгерд ходил в поход на Москву и брал в осаду Кремль, смоленский князь был его союзником.
В 1395-м Витовт захватил Смоленск и включил его в состав ВКЛ. Вскоре город подчинил себе князь Рязани (находится в современной России), но великий князь литовский спустя три года вернул его. Смоленские ратники участвовали в Грюнвальдской битве, в которой был побежден Тевтонский орден, — летописцы отмечали их мужество. С тех пор город долго оставался в составе белорусско-литовского государства.
«Смаленск быў цэнтрам беларускага гуманітарнага асяродку. У 15−16-м стагоддзях менавіта ў Смаленску былі створаныя ўсе беларуска-літоўскія летапісы. Тут быў напісаны славуты Радзівілаўскі летапіс, які мае каля тысячы малюнкаў. Смаленск быў культурным цэнтрам сярэднявечнай Беларусі», — рассказывал археолог и политик Олег Трусов.
В 1514-м город захватила Москва и владела им почти век. Но в 1611-м Смоленск вернули в ВКЛ. Тогда он получил Магдебургское право, дававшее ему самоуправление.
На протяжении нескольких веков противники предпринимали попытки отобрать друг у друга Смоленск. Они осаждали его, в городе организовывались заговоры против Москвы и Вильны (современный Вильнюс). Оба государства неоднократно «навсегда» отказывались от претензий на населенный пункт. Но в 1654-м началась новая война. Московские войска захватили Смоленск, что позже было зафиксировано в очередном перемирии и «Вечном мире». С того времени он окончательно вошел в состав России. А спустя полтора века эта страна захватила и современные белорусские земли.
Даже спустя 200 лет после окончательного присоединения к России, в 1860-х, количество белорусского населения в Смоленской губернии по официальной статистике составляло 46,6%. Но политика русификации сделала свое дело. Да, в этом городе в 1919-м еще провозглашали БССР, но в итоге он окончательно стал русским и в настоящее время не имеет никакого отношения к Беларуси. Никаких значимых претензий о суверенитете над этим населенным пунктом нет.
Второй пример спорных территорий — Эльзас и Лотарингия. В древности эти регионы входили в состав Священной Римской империи (ядром этого государства была Германия), в Средневековье и в Новое время были присоединены к Франции. Кстати, одно время герцогом Лотарингии являлся Станислав Лещинский — свергнутый к тому времени великий князь литовский и король Польши. Он получил этот регион в пожизненное владение от французского короля, поскольку его дочь вышла замуж за Людовика XV.
В 1870–1871 годах произошла война между Францией и Пруссией. Последняя разгромно победила и завершила процесс объединения Германии. На карте мира возникла мощная Германская империя. По условиям мирного договора Берлин получил значительную часть Лотарингии и почти весь Эльзас. Они перешли под прямое управление императора.
Французы не смирились с этим поражением. В обществе царили реваншистские настроения. В Нанси, центре Лотарингии, оставшемся под контролем Парижа, появился аллегорический памятник. Неудивительно, что одной из целей Франции в неизбежном грядущем противостоянии с Германией был возврат этих регионов.
Так и случилось. По итогам Первой мировой войны Франция аннексировала Эльзас и Лотарингию и включила их в свой состав на основании Версальского договора. Но немцы и не думали мириться с этим. В 1940-м Третий рейх оккупировал северную часть Франции (в южной первоначально появился коллаборационистский режим Виши, но затем эта территория также была занята нацистами). По условиям перемирия (полноценный мирный договор так и не был заключен) пересмотра границ не предусматривалось, но немцы «под шумок» вновь вернули регион себе.
Это породило трагедию, получившую в исторической литературе название «против нашей воли». Дело в том, что местных жителей принудительно призывали в вермахт или войска СС и часто отправляли на Восточный фронт. Тех, кто отказывался записаться туда добровольно, шантажировали угрозами депортировать семьи. Тем не менее из 20 тысяч солдат, отправленных на Восточный фронт из Эльзаса и Лотарингии, 37% дезертировали. Некоторых счастливчиков — всего 1,5 тысячи человек из тех, кто попал в советский плен, — перевели в Алжир, где они присоединились к «Свободной Франции» генерала Шарля де Голля. Но остальных в СССР считали немцами и обращались с ними соответствующе.
Как бы то ни было, победа союзников положила конец этой оккупации, и после Второй мировой войны Эльзас и Лотарингия окончательно стали территориями Франции.
Кратко вспомним и третий пример — Гданьск. В древности, в ХI–ХIII веках этот город принадлежал Польше. Затем был захвачен Тевтонским орденом и переименован в Данциг. В середине ХV века вернулся в состав Польши, сохранив при этом самостоятельность во внутренних делах. В конце XVIII века он вновь попал в состав Пруссии и стал Данцигом. Некоторое время после Первой мировой войны был вольным городом под протекторатом Лиги Наций (предшественницы ООН). Наконец, после Второй мировой город вернулся в состав Польши и восстановил свое имя.
Мы привели лишь три примера. Но в Европе хватало и других территорий, которые неоднократно меняли свою государственную принадлежность. Все изменилось в середине ХХ века.
Последствия Второй мировой
Последним по времени крупным конфликтом, затронувшим весь континент, стала Вторая мировая война. В целом в ней участвовали 62 государства из 74 существовавших к тому времени (свыше 80% населения Земли). Что касается Европы, то нейтралитет сумели сохранить единицы стран (Швейцария, Испания, Швеция). Остальные напрямую участвовали в военных действиях или были оккупированы.
После Второй мировой произошла серьезная корректировка границ. Так, Германия потеряла восточную Пруссию с Кёнигсбергом (был переименован в Калининград), отошедшую к СССР и Польше, а также часть территорий на востоке страны, тоже ставших частью Польши. Венгрия была вынуждена вернуть предыдущим владельцам территории, захваченные во время конфликта. Было проведено и множество других изменений.
Но самое важное случилось потом — именно после Второй мировой войны окончательно закрепилось понятие нерушимости границ. В уставе ООН фиксировалось, что все члены организации «воздерживаются в их международных отношениях от угрозы силой или ее применения как против территориальной неприкосновенности или политической независимости любого государства». Позднее принцип нерушимости границ закрепили и в других документах (например, в Хельсинкских соглашениях 1975 года). Но глобально попытки перекройки территорий государств в Европе не предпринимались как до, так и после Хельсинки. На это были как минимум две причины.
Первая — страшные последствия Второй мировой. Боевые действия велись на территории 40 государств. В рядах вооруженных сил находилось 110 млн человек. Свыше 55 млн человек погибли — среди них были как военные, так и мирное население. Большинству государств, а также подавляющему числу людей казалось немыслимым начинать после таких жертв новые противостояния.
Вторая причина — холодная война. Вскоре после окончания Второй мировой, по образному замечанию бывшего британского премьера Уинстона Черчилля, «от Штеттина (теперь западный польский город Щецин. — Прим. ред.) на Балтике до Триеста в Адриатике, железный занавес протянулся поперек континента». Страны Запада стали ориентироваться на США и вскоре объединились в блок НАТО, страны Восточной Европы оказались полностью зависимыми от СССР и стали членами Организации Варшавского договора. Нейтралитет также сохранили единицы (вроде Швейцарии или Югославии). В таких условиях самостоятельные действия одной страны по изменению границ были маловероятны. Более реальными казались скоординированные действия того или иного блока.
А еще НАТО объединял демократические страны, которым в целом, по сравнению с авторитарными режимами, куда меньше характерно стремление к захватам и аннексиям. Это не значит, что у их лидеров не было военных планов. Как раз наоборот, их разрабатывали и американцы, и англичане, и представители СССР. О некоторых из них мы рассказывали в тексте ниже.
Но эти планы оставались тайной — широкая общественность о них не знала. А еще лишь первые военные доктрины, созданные во второй половине 1940-х — начале 1950-х, предусматривали нападение первыми. Затем в них преимущественно рассматривался только ответ на гипотетическое вторжение противника. Кроме того, страны, находившиеся за железным занавесом, считались чужой сферой влияния. Именно потому Запад не мог и не захотел открыто вмешаться, когда советские войска силой подавляли «Будапештскую осень» (1956) или «Пражскую весну» (1968).
В результате этих событий в европейской элите появился консенсус о нерушимости границ. Считалось, что все территориальные изменения после Второй мировой — окончательные. Конечно, претензии между странами оставались — у многих народов есть важные для них земли, оказавшиеся в итоге исторических событий в границах других государств. Но в то же время все стороны понимали, что если начать разрешать эти вопросы силой, то Европа вновь ввергнется в хаос предыдущих лет. А с учетом развития вооружений и особенно появления ядерного оружия высокой была вероятность, что потенциальные потери не будут стоить никаких возможных приобретений.
Пара исключений
Это не значит, что этот принцип вообще не нарушался, — идеального мира не существует. Значимое исключение в Европе одно (или два — зависит от критерия).
Первое и основное — турецкое вторжение на Кипр, случившееся в 1974 году. Поводом стал переворот на острове и свержение — как позже оказалось, непродолжительное — президента страны, архиепископа Макариоса. Турки заняли северную часть острова и провозгласили там Турецкую республику Северного Кипра. Правда, ее признала лишь сама Анкара, а существование этого образования до сих пор зависит исключительно от помощи Турции. Мировое же сообщество признает юрисдикцию Кипра над всем островом. Это обстоятельство до сих пор препятствует вступлению Турции в Европейский союз.
Сейчас проблема выглядит замороженной. Единственный выход из ситуации — возвращение киприотам захваченных территорий. Но Анкара, имеющая свои геополитические амбиции, вряд ли на это пойдет.
Впрочем, географически Турция — все же азиатская, а не европейская страна (к нашей части света относится лишь небольшой участок ее территории с частью Стамбула), то же самое можно сказать о Кипре. Другой же пример относится исключительно к Европе.
Речь о Югославских войнах, происходивших на протяжении девяностых годов прошлого века. Они включили в себя борьбу официального Белграда с республиками, объявившими независимость (Словенией, Хорватией, Боснией и Герцеговиной), конфликт в последней стране между местными сербами, хорватами и боснийцами, операции НАТО, а также войну в Косово. Внутренние участники этого конфликта, разумеется, ставили перед собой целью изменить границы. Но все же изначальной целью войн было не присоединение новых территорий, а борьба за независимость или (в случае Белграда) противостояние ей.
События в Югославии происходили на фоне распада государства. Поэтому включать ли этот кейс в список исключений — вопрос спорный. Но все же благодаря усилиям международного сообщества на бывших югославских территориях в конце концов установился хрупкий мир. В остальных же регионах Европы о войне практически забыли.
Угрозы ядерного удара и якобы российская Одесса
Новые проблемы — «спорные» территории с Украиной (в Крыму и на юго-востоке страны) — спровоцировала именно Россия. Еще в августе 1991 года пресс-секретарь Ельцина Павел Вощанов заявил о возможных территориальных претензиях России к отделяющимся республикам. В тот же день в телеинтервью мэр Москвы Гавриил Попов назвал российскими Крым, Донбасс, Харьковщину, Одесскую область, а также Приднестровье (входит в состав Молдовы). Кстати, в следующем году российская армия как раз вмешалась в конфликт в Приднестровье на стороне сепаратистов.
В октябре 1991 года в «Московских новостях» появилась статья о том, что возможен превентивный ядерный удар по Украине из-за тех самых территориальных претензий. «Независимая газета» обратилась с вопросом о реальности такого сценария к Ельцину. Тот сказал, что он «обсуждал эту возможность с военными и для нее нет технических возможностей». Информация о таких слухах появилась и в газете «Известия». Там сообщения об обмене ядерными ударами или превентивном ударе со стороны России назвали абсурдом. Но августовские заявления российских чиновников и ответ Ельцина заставляют относиться к этой информации серьезно.
С начала 1990-х Россия претендовала на Черноморский флот и устами высокопоставленных чиновников готовила общественное мнение к аннексии Крыма. В конце концов это привело к захвату этого полуострова, а также территорий на юго-востоке Украины, где при помощи Москвы появились самопровозглашенные ДНР и ЛНР.
В продолжение этой политики Россия в феврале 2022-го развязала самую крупную войну в Европе с 1945 года. Причем она действовала исходя из алгоритма и логики XIX или в лучшем случае первой половины XX века.
В эпоху Наполеона Путина вполне могли бы назвать выдающимся историческим деятелем, а в России — даже национальным героем, ведь в ту эпоху он поступал бы так же, как и другие. Тогда великие державы зачастую действовали с позиции силы, забирая территории у слабых, а затем стремились закрепить их присоединение на основе какого-либо мирного договора. При этом было абсолютно неважно, имели ли страны какие-либо права на эти земли или нет. Например, во Французскую империю при Наполеоне входили части современных Испании, Италии, Хорватии, Словении, Германии, а также современные Бельгия и Нидерланды.
В свою очередь, государства, восстановившие в первой половине ХХ века свою независимость, претендовали на максимально большие пространства, которые затем пытались отстоять и сохранить. Что-то у них получилось, а что-то нет.
Если бы мы руководствовались принципами ХІХ — первой половины ХХ века, то Крым и юго-восток Украины действительно могли бы считаться спорными территориями, поскольку полуостров был частью РСФСР и Российской империи, а на обеих территориях проживает значительное русскоязычное население. Но в ХХI веке эта логика не работает и не может работать.
Стараясь оторвать часть Украины, Россия пытается вернуться к системе отношений, давно списанной в архив. Будь действия Кремля успешными, они привели бы к полному крушению системы международного права, которая обеспечивала мирное сосуществование для многих наций, — а значит, и к многочисленным войнам. Ведь в таком случае ничто не мешает условному Китаю ввести войска на богатые так нужными КНР ресурсами территории РФ, провести там референдумы и заявить, что местное население всегда мечтало оказаться под властью Пекина.
Именно поэтому цивилизованный мир занял принципиальную позицию и не признал Крым, Донецк, Луганск, Херсон и Запорожье российскими — если мы живем в настоящем, то это неоспоримые части суверенной Украины.
Читайте также
