С июля 1936-го по январь 1938 года, на самом пике сталинских репрессий, народным комиссаром (по сути министром) юстиции СССР был Николай Крыленко. Человек, который по должности обязан был следить за соблюдением законности, сам участвовал в организации политических процессов с расстрельными приговорами. В начале 1938 года он проиграл в кулуарной борьбе против прокурора СССР Андрея Вышинского, попал в опалу по нелепому обвинению в чрезмерном увлечении альпинизмом и был расстрелян. За свою 53-летнюю жизнь Крыленко успел побывать преподавателем литературы, в звании прапорщика несколько месяцев занимал пост Верховного главнокомандующего армией России, развивал советские шахматы, покорял вершины Памира и в конце концов стал жертвой репрессивной машины, к созданию которой приложил немало усилий.
Этот текст — пятый в нашем проекте «Опричники». В нем мы рассказываем о малоизвестных антигероях советской эпохи, которые имели самое прямое отношение к репрессиям, но не слишком известны широкой публике.
Прапорщик-главнокомандующий
Николай Крыленко родился в 1885 году в селе Бехтеево Сычевского уезда Смоленской губернии. По отцу Василию Абрамовичу Крыленкову он, возможно, происходил из евреев, что позднее нашло отражение в партийной кличке Николая — Абрам. В 1890 году глава семейства переехал в Смоленск, где работал в историко-археологическом музее. Двумя годами позже семья Крыленковых перебралась в Польшу (в ту ее часть, которая тогда входила в состав Российской империи). Отец Николая работал здесь акцизным чиновником — то есть сборщиком акцизного налога.
В 1903 году Николай окончил классическую гимназию в Люблине, после чего поступил на историко-филологический факультет Петербургского университета. Позднее работал преподавателем литературы и истории в частных польских школах. В 1904 году вступил в партию большевиков и начал участвовать в студенческих собраниях и демонстрациях. В ходе первой русской революции 1905 года участвовал в образовании Петербургского Совета рабочих депутатов, за что царские власти его задерживали и помещали в тюрьму. Перейдя на нелегальное положение, Крыленко эмигрировал в Бельгию, а в 1911 году встречался в Кракове (тогда это была австрийская часть Польши) с Владимиром Ульяновым (Лениным) — и сблизился с ним и с его семьей. Супруга Ленина Надежда Крупская отзывалась о Крыленко так: «Очень хороший человек и прекрасный товарищ».
Вернувшись в Россию, Крыленко попал в армию, после увольнения в запас был произведен в прапорщики. Большевики прикомандировали его к социал-демократической фракции Государственной думы Российской империи, но в декабре 1913 года Крыленко снова арестовали за его политическую активность и выслали в Харьков. Здесь он экстерном окончил юридический факультет Харьковского университета.
Накануне Первой мировой войны Крыленко снова выехал в Европу. До июня 1915 года жил в Австрии и Швейцарии, а потом был отправлен партией в Россию вместе с женой Еленой Розмирович для нелегальной работы. В ноябре прапорщика запаса Крыленко арестовали в Москве за уклонение от военной службы. Большевик просидел в Харькове в тюрьме до апреля 1916 года, а затем был мобилизован и направлен в войска. Служил связистом на Юго-Западном фронте, где воевал против австро-венгерских, германских и болгарских войск.
В период Февральской революции прапорщик Крыленко, который, как утверждается, обладал прекрасными ораторскими способностями, вел революционную агитацию среди солдат и был избран председателем сначала полкового, затем дивизионного и армейского солдатских комитетов. В этом качестве солдаты делегировали его в Петроград, где на собраниях Петроградского Совета он, как и все большевики, выступал за прекращение войны.
В июле революционно настроенный прапорщик снова был арестован — на этот раз в Могилеве. Его обвинили в государственной измене, но уже в сентябре освободили. Следующие два месяца мятежный офицер участвовал в подготовке большевиками государственного переворота, а уже на следующий день после него, 26 октября (8 ноября по современному календарю — далее датировка будет указываться по нему), вошел в первый состав большевистского правительства — Совета народных комиссаров. Прапорщик Крыленко вместе с революционным матросом Балтийского флота Павлом Дыбенко и дезертиром Владимиром Антоновым-Овсеенко стали членами Комитета по военным и морским делам.
В ноябре того же года лидер большевиков и председатель Совета народных комиссаров Ленин сместил с должности Верховного главнокомандующего российской армии генерал-лейтенанта Николая Духонина (тот отказывался вступать в мирные переговоры с противниками по Первой мировой войне, за что большевики объявили его «врагом народа») и назначил на его место прапорщика Крыленко. Прибыв в расположение Ставки Верховного главнокомандующего в Могилеве с отрядом из матросов и солдат Литовского полка, Крыленко допустил самосуд над Духониным — военные убили генерала и растерзали его тело.
Но должность Верховного главнокомандующего и комиссара по военным делам явно тяготила Крыленко. В марте 1918 года он подал в отставку, принятую Лениным. С этого момента Красную армию возглавил Лев Троцкий.
Красный террор
Сталинский Большой террор 1930-х годов не был единственным эпизодом массовых репрессий в истории «первого государства рабочих и крестьян». Захватив власть в 1917 году, большевики сразу начали широко использовать террор и насилие для ее удержания в ходе охватившей страну гражданской войны. Этот подход «нулевой терпимости» к классовым врагам получил у своих создателей название Красный террор. Один из его главных теоретиков и практиков, Феликс Дзержинский, называл Красным террором комплекс мер, включавших устрашение, аресты и уничтожение «врагов революции» по принципу их классовой принадлежности — то есть всего лишь за то, что человек был предпринимателем, землевладельцем или армейским офицером.
Оставив пост Верховного главнокомандующего, Николай Крыленко с готовностью включился в Красный террор. С марта 1918 года он был членом наркомата юстиции РСФСР, а с мая находился еще и на должности председателя Революционного (Верховного) трибунала. Второй пост Крыленко занимал до 1922 года, и все важные дела по линии Красного террора проходили через его руки. Председатель трибунала утверждал своей подписью все расстрельные приговоры того периода. Не обнаружено ни одного случая помилования приговоренных, отправлявших апелляции на имя Крыленко, который считал приемлемым уничтожение «враждебных элементов» лишь по признаку социального происхождения.
Если по мнению сталинского генпрокурора Андрея Вышинского судьбу обвиняемого должны были определять не имеющиеся либо отсутствующие доказательства его вины, а «революционная совесть» прокурора, то Крыленко предвосхитил знакомую белорусам формулу «иногда не до законов» и призывал «следовать лишь одному закону — закону политической целесообразности». «Мы находим нужным — и расстреливаем, вот и все» — это его цитата.
В относительно «травоядный» период НЭПа в 1922—1929 годах Крыленко занимал две должности с диаметрально противоположными функциями — был заместителем наркома юстиции и старшим помощником прокурора РСФСР. Такое попрание правовых норм было вполне приемлемым для страны, пребывающей в условиях «социалистической законности». В этот период он принимал участие в фальсификациях «Шахтинского дела», а позднее — и «дела Промпартии», ставших прологом к надвигающемуся Большому террору. В это время также был профессором правового отделения факультета общественных наук МГУ (1922−1925) и профессором факультета советского права МГУ (1925−1929). Здесь бывший Верховный главнокомандующий читал лекции по судоустройству и судопроизводству.
С 1929-го по 1931 год Крыленко работал прокурором — на этом посту репрессировал «кулаков» (массовые высылки крестьян происходили с его согласия) и выступал государственным обвинителем на крупнейших политических процессах. Также он отвечал за организацию дела «Весна» против бывших царских генералов и офицеров, оставшихся на службе в Красной армии. В мае 1931 года в Ленинграде были расстреляны более тысячи человек, проходивших по этому делу.
В 1931 году Крыленко оставил прокурорский пост и стал наркомом юстиции РСФСР, а с 1936 года — наркомом юстиции всего СССР.
Когда в 1932 году началась тотальная конфискация хлеба у крестьян, которые пытались оставить себе часть урожая, чтобы не умереть с голода, кража зерна была объявлена государственным преступлением. Возглавляемый Крыленко Наркомюст запретил судьям выносить мягкие приговоры по делам о хищении зерна, оставив им «выбор» из расстрела либо десяти лет заключения. Некоторые судьи утверждали, что у них рука не поднимается отправить человека на десять лет в лагеря за мелкую кражу, совершенную для того, чтобы прокормить детей — а Крыленко возмущался тем, что Верховный суд отменяет смертные приговоры и требовал, чтобы судьи думали прежде всего о политике, а не осуществляли правосудие.
В 1933 году нарком юстиции возмущался несознательными советскими судьями: «Мы сталкиваемся тут с глубоким, впитанным с молоком матери предрассудком и традициями старых форм правовой буржуазной мысли, что этак нельзя, что обязательно судить, исходя не из политических указаний партии и правительства, а из соображений „высшей справедливости“».
В этот период, совпавший по времени с пиком Большого террора, обострилось его противостояние с генпрокурором РСФСР и СССР Андреем Вышинским. И тот, и другой годились на роль архитекторов советской судебной и юридической системы, но Вышинский лучше уловил веяния времени (хотя изначально он выглядел аутсайдером — находился ниже Крыленко в партийной иерархии, до революции был меньшевиком, а в бытность комиссаром одного из московских отделов милиции подписал распоряжение об аресте Ленина). Крыленко не заметил, что времена изменились и его идеи об отмирании судов и законов, которых придерживались многие старые большевики, во времена Сталина отвергнуты как «левацкие перегибы».
Если Крыленко, стремясь удовлетворить запрос Сталина на государственный террор, просто отвергал законность, подменяя ее «политической целесообразностью», то Вышинский успешно маскировал этот правовой нигилизм, прикрывая репрессии законами и соблюдением процессуальных норм. Выбирая между Крыленко и Вышинским, Сталин поставил на второго — как на человека, способного придать видимость законности диктатуре и превратить судебно-прокурорскую систему в орган сильного тоталитарного государства. Но об этом — чуть позже.
Шахматист и альпинист
Николай Крыленко был очень деятельным и увлекающимся человеком. Он изучал модный в те годы искусственный язык эсперанто, любил охоту. Но настоящей его страстью были шахматы и альпинизм. Роль Крыленко в развитии этих дисциплин в СССР очень велика — настолько, что комплиментарные статьи о нем размещены на официальных сайтах Федерации шахмат России и Федерации альпинизма России.
Занимая высокие государственные посты, Крыленко выступал покровителем своих увлечений. С его именем связан шахматный бум в довоенном СССР. Он организовал три международных турнира в Москве, учредил Всесоюзную шахматно-шашечную секцию и переманил в Советский Союз великого немецкого шахматиста Эмануила Ласкера. Крыленко много лет редактировал журнал «Шахматы в СССР» и шахматную газету «64», да и сам весьма неплохо играл.
Также Крыленко был председателем Общества пролетарского туризма и экскурсий, внутри которого существовала горная секция, объединявшая советских альпинистов. Он покорял Эльбрус на Кавказе, но особой его любовью пользовался Памир. В одной из своих книг Крыленко писал об этой горной системе так: «Наткнувшись в экспедиции 1928 года на недопустимый факт, что на территории нашей страны и не так уж далеко от населенных пунктов имеются неисследованные пространства, где еще никогда не ступала человеческая нога, я поставил своей задачей ликвидацию этого белого пятна».
В 1935 году Крыленко одним из первых получил учрежденное незадолго до этого звание заслуженного мастера альпинизма. Его именем назван один из перевалов на Памире.
Бумеранг «социалистической законности» в действии
Увлечение Крыленко альпинизмом стало формальной причиной его низвержения с советского политического Олимпа. В январе 1938 года Вышинский расправился с конкурентом, инкриминировав ему занятия праздным альпинизмом в то время, когда другие строители коммунизма работают. Впрочем, увлечение горными восхождениями стало лишь завязкой сюжета сфабрикованного против Крыленко дела. Находясь в застенках НКВД, человек, фальсифицировавший уголовные процессы против других «врагов народа», признался в том, что еще до революции вел борьбу против Ленина, а после 1917-го вместе с Николаем Бухариным (соратником Ленина, ставшим одним из врагов Сталина в 1930-е) планировал борьбу против партии.
В июле 1938 года Николай Крыленко — первый Верховный главнокомандующий Советской России, первый нарком юстиции СССР, первый председатель Верховного суда СССР, организатор международных шахматных турниров, человек, хорошо знакомый с Лениным, был расстрелян по приговору, вынесенному в рамках дела о «Контрреволюционной террористической группе туристов и альпинистов». Символично, что судебное заседание по его делу вместе с вынесением приговора длилось 20 минут — хорошая иллюстрация придуманного им принципа политической сообразности. Похоронен на печально известном полигоне Коммунарка.
Только альпинистами (по этом делу были расстреляны или получили сроки в лагерях десятки любителей гор) дело Крыленко не ограничилось. В лучших традициях «сталинских чисток» были расстреляны многие другие его сторонники. Пыткам подвергались даже близкие к опальному наркому шахматисты. В частности, Николай Григорьев, заместитель главного редактора журнала «Шахматы в СССР», умер вскоре после того, как его, искалеченного, выпустили после допросов. Расстрелян был и брат бывшего наркома юстиции Владимир.
В 1955 году Крыленко посмертно реабилитировали и восстановили в партии — редкий случай для организаторов репрессий 1930-х. Однако в историю он все равно вошел как один из главных советских палачей.
Читайте также
