Лаврентий Цанава известен некоторым минчанам как действующее лицо городской легенды. Согласно ей, главный чекист БССР, занимавший этот пост в 1938—1951 годах, настоял на постройке знаменитой башенки на здании КГБ, чтобы с нее наблюдать либо за ходом реконструкции стадиона «Динамо», либо за футбольными матчами. Судьба человека, организовывавшего репрессии и ссылки белорусов, была тесно связана с жизнью его тезки и начальника Лаврентия Берии. Ему Цанава был обязан крутым карьерным взлетом — а затем и падением с чекистского Олимпа, сопровождавшимся обоюдным предательством, опалой и смертью.
Этот текст — шестой в нашем проекте «Опричники». В нем мы рассказываем об антигероях советской эпохи, которые имели самое прямое отношение к репрессиям, но не слишком известны широкой публике.
Лаврентий Джанджгава — чекист и похититель
Даже широко известной фамилией Цанава обязан своему патрону. До 1938 года он был Джанджгавой и сменил ее на фамилию матери по просьбе Берии, который считал прежнюю сложной для произношения. Знакомство двух чекистов произошло в начале 20-х годов, когда первый служил на невысоких должностях в органах ЧК Грузии, а второй был заместителем председателя ЧК при Совете народных комиссаров Грузинской ССР. Молодые чекисты были почти ровесниками — Берия родился в 1899 году, а Джанджгава-Цанава в 1900-м.
Знакомство с Берией очень скоро пригодилось будущему министру государственной безопасности БССР. В августе 1922 года Джанджгава, находясь на должности начальника политбюро Телавского уезда Грузии, похитил с применением оружия девушку. На этом карьера молодого чекиста могла и закончиться. За похищение и злоупотребление служебным положением он был исключен из коммунистической партии и приговорен к пяти годам лагерей. Заключенный под стражу Джанджгава сбежал и в ноябре 1922 года был объявлен в розыск. В июне 1923 года в результате вмешательства Берии дело его приятеля пересмотрели. Беглый чекист был освобожден от ответственности, восстановлен в партии, а в 1925 году и вовсе вернулся на работу в органы ЧК.
Карьерный рост Берии, который в апреле 1927 года стал народным комиссаром внутренних дел Грузии, сказывался и на продвижении по службе его протеже. Человек, несколькими годами ранее осужденный за похищение девушки, занимал должности заместителя народного комиссара совхозов Грузинской ССР, заместителя председателя Всесоюзного треста, заместителя председателя Комитета по субтропикам Наркомзема СССР и многие другие.
С 1931 по 1938 год Берия был первым секретарем центрального комитета компартии Грузии — то есть самым главным в коммунистической иерархии чиновником в республике. В августе 1938 года с этого поста он ушел на должность первого заместителя наркома внутренних дел СССР Николая Ежова. Кресло главного всесоюзного чекиста уже сильно шаталось под Ежовым — особенно его позиции ослабли после бегства в Японию комиссара государственной безопасности 3-го ранга Генриха Люшкова. Еще до снятия своего начальника с должности (ноябрь 1938 года) Берия начал очередную «чистку» и провел широкомасштабные аресты людей Ежова в самом НКВД, судах и прокуратуре.
Избавляясь от них, Берия одновременно расставлял на должностях своих. Этот процесс непосредственно касался и белорусов: в декабре 1938 года был снят с должности, а в январе 1939 года арестован народный комиссар внутренних дел БССР Алексей Наседкин. Якобы из-за него только в Минске были незаконно расстреляны 275 человек.
Наседкина казнили в январе 1940-го и, в отличие от многих репрессированных чекистов, позднее не реабилитировали. А Белорусская ССР вместо москвича получила на должность наркома внутренних дел мегрела Лаврентия Цанаву.
«Компромат» на Коласа и Купалу
Цанава, прибыв в БССР, всячески подчеркивал особые отношения с Берией — и, похоже, имел на то основания. Бывший начальник охраны главного чекиста СССР Рафаэль Саркисов рассказывал, что Берия помогал замять случай с изнасилованием девушки, совершенный сыном своего друга. По мнению другого соратника Берии, Льва Шварцмана, Цанава, будучи по натуре большим самодуром, смог долго удержаться на руководящей работе только благодаря тому, что всюду афишировал свою близость с высокопоставленным покровителем.
Согласно материалам расследования по делу Цанавы, будучи назначенным на должность наркома внутренних дел БССР, сразу же начал пресекать вмешательство партийных чиновников в дела чекистов. За теми, кто критиковал работу органов государственной безопасности, он устанавливал слежку и собирал компромат.
В мае 1939 года Цанава утвердил обвинительное заключение по обвинению партийных и советских деятелей БССР — всего 15 человек. Поскольку дело рассматривалось в период «бериевской оттепели», военная коллегия Верховного суда СССР оправдала шесть человек, а четырем переквалифицировала «участие в контрреволюционной деятельности» на более мягкие «должностные преступления». Еще пятеро были признаны виновными в контрреволюционных преступлениях, но получили «всего» от 10 до 20 лет лишения свободы. Никто не был расстрелян.
Не имея возможности казнить неугодных представителей белорусской номенклатуры, Цанава поступил иначе — он просто не освободил из заключения никого. В результате, например, бывший председатель ЦИК БССР Михаил Стакун, полностью оправданный 9 мая 1940 года, умер в тюрьме в апреле 1943 года. В заключении умерли еще пять человек из того дела. Разумеется, игнорировать постановления органов всесоюзного руководства Цанава мог только благодаря связям с Берией.
Деятельность высокопоставленного любителя футбола не ограничивалась чистками в рядах номенклатуры. Еще одним направлением был сбор клеветнических и провокационных материалов на тех представителей белорусской интеллигенции, которым повезло уцелеть в ходе масштабных чисток 1937 года.
В период пребывания Цанавы в БССР компромат собирался на Якуба Коласа, Янку Купалу, Петруся Бровку, Аркадия Кулешова, Михася Лынькова и других. О качестве собранных чекистами материалов можно судить по докладной записке, отправленной Цанавой уже в конце 1938 года в адрес Берии: «Центральными фигурами националистической фашистской организации в Белоруссии в настоящее время являются: Якуб Колас и Янко Купала».
Сбор клеветнических материалов на великих белорусских писателей был прекращен только после увольнения Цанавы из органов государственной безопасности в 1952 году — а многотомная разработка была сдана в архив.
Обратная сторона «народного единства»
В сентябре 1939 года, после раздела Гитлером и Сталиным Польши, у Лаврентия Цанавы прибавилось работы. Вверенная его заботам республика увеличилась вдвое, и ее новообретенные западные районы просто пестрели классово чуждыми элементами, представителями неблагонадежных национальностей (в первую очередь поляками) и просто врагами народа. Обратной стороной события, вокруг которого Лукашенко пытается построить миф о «народном единстве», стали тысячи расстрелянных и десятки тысяч депортированных жителей Западной Беларуси. Отправной точкой для этого процесса стала телеграмма Берии Цанаве, которая предписывала «арестовывать наиболее реакционных представителей государственной администрации, руководителей местной полиции, пограничной охраны и филиала второго отдела Главного штаба, воевод и их ближайших коллег по работе, руководителей контрреволюционных партий — Польской партии социалистов, Народной партии, Трудовой партии, Христианско-демократической партии».
По различным оценкам, в 1940 году чекисты Цанавы вывезли в Минск из тюрем Бреста, Вилейки, Пинска, Барановичей и убили от 3870 до 4465 польских военнослужащих и полицейских.
Семьи расстрелянных военнослужащих Войска Польского (далеко не все они были этническими поляками) и другие чуждые элементы, «преступления» которых не тянули на расстрел, предписывалось депортировать из Беларуси. С февраля 1940 года до начала немецкого вторжения из Западной Беларуси в восточные районы СССР по официальным данным были вывезены 120 тысяч человек (а вполне возможно, что не менее 170 тысяч). При этом только из первой партии репрессированных (около 50 тысяч человек), вывозившихся из Беларуси в лютые февральские морозы, умерли более 11 500 человек — в основном детей и стариков.
«Чистки» населения Западной Беларуси могли коснуться абсолютно любого человека. Их жертвой становились и городской врач, и «крупный торговец», устроившийся при новой власти бухгалтером в железнодорожный техникум, и жена польского офицера, работавшая уборщицей в магазине. А первый секретарь Брестского обкома Николай Киселев ставил себе в заслугу «выселение» из Бреста проституток, которых он называл «чрезвычайно опасным элементом» («там, где живут проститутки, чаще всего вьют себе гнезда иностранные шпионские органы разведки»). К слову, депортацией неугодных новой власти жителей Бреста непосредственно перед войной занимались подчиненные Цанавы из 132-го батальона внутренних войск НКВД, дислоцировавшегося в Брестской крепости.
История с «зачисткой» населения Западной Беларуси Цанавой получила развитие уже в послевоенные годы, когда министр государственной безопасности (так к этому моменту называлась должность главного чекиста БССР) попытался скомпрометировать секретаря Гродненского областного комитета Коммунистической партии Сергея Притыцкого. Эта попытка выглядела особенно абсурдно — сложно даже представить более лояльного к советской власти жителя Западной Беларуси, чем Притыцкий. Вступив в 1932 году в Коммунистическую партию Западной Беларуси, он стал широко известен в 1936-м, когда совершил покушение на свидетеля обвинения на процессе над коммунистами в Виленском окружном суде. Белорус был приговорен к смертной казни, но позднее польский суд заменил этот приговор пожизненным заключением. После включения Западной Беларуси в состав БССР работал заместителем председателя Белостокского облисполкома, а после войны занимал руководящие должности в партийном руководстве Гродненской области. Именно Притыцкому официальная советская пропаганда отвела роль инициатора присоединения Западной Беларуси к БССР.
Конфликт между Цанавой и Притыцким начался в июле 1950 года, когда последний публично раскритиковал слабую работу местных органов государственной безопасности. Простить такую оплеуху чекист не мог: в ЦК компартии Беларуси им было отправлено письмо, в котором Притыцкий обвинялся в неумелом руководстве Гродненской областью. Параллельно Цанава начал собирать компромат на соперника, проверив всех его родственников, родственников жены и связанных с ним подпольщиков Западной Беларуси. Создав таким образом «дело» из 400 страниц, чекист представил его в ЦК компартии Беларуси, из-за чего Сергей Притыцкий был освобожден от должности и только после ареста Берии был вновь избран секретарем областного комитета партии.
Убийство Соломона Михоэлса
Будучи организатором репрессий, Цанава, как правило, старался не сильно марать собственные руки. Известно, что он принимал участие в допросах и иногда избивал подозреваемых, но убивали людей по его приказу, как правило, другие. Тем не менее как минимум один раз главный чекист БССР, выполняя указание Сталина, очень сильно «замазался» сам. Этот случай — убийство Соломона Михоэлса — стал роковой ошибкой Цанавы. Но известно об этом станет значительно позже.
Знаменитый еврейский актер и режиссер Соломон Михоэлс родился в 1890 году в Двинске Витебской губернии (современный латвийский Даугавпилс). К началу 30-х годов он возглавлял Московский государственный еврейский театр, дававший представления на идише. С этим театром Михоэлс гастролировал по Европе. В годы Второй мировой режиссер был председателем Еврейского антифашистского комитета (ЕАК) и от этой организации посетил США, Канаду, Великобританию и Мексику, убеждая местных евреев оказывать финансовую помощь сражающемуся против нацистов СССР.
Сумев привлечь к работе с ЕАК академика Петра Капицу, режиссера Сергея Эйзенштейна, поэта Самуила Маршака и писателя Илью Эренбурга, Михоэлс стал одним из неформальных лидеров советского еврейства, принимал активное участие в его жизни, а в феврале 1944 года даже подписал письмо Сталину, предложив организовать в Крыму еврейскую национальную автономию.
Союз Сталина с советскими евреями оказался временным. С разгромом Гитлера общий смертельный враг исчез, и после войны советский диктатор развернул антисемитскую кампанию. Опасаясь «вредных» контактов советских евреев с Израилем, Сталин решил разгромить ЕАК. Но популярность Михоэлса внутри страны и в мире была очень высокой, и обычный репрессивный метод для его устранения не показался лидеру СССР подходящим.
В 1948 году Министерство государственной безопасности СССР возглавлял Виктор Абакумов — именно ему Сталин поручил задание по ликвидации режиссера. В начале января Михоэлс и его коллега, театральный критик (и негласный агент органов госбезопасности) Владимир Голубов прибыли в Минск — то есть в «зону ответственности» Цанавы. Соответственно, именно последнему было определено стать исполнителем убийства. По словам Абакумова, Сталин поручил замаскировать все под дорожное происшествие.
Поздним вечером 12 января 1948 года задержанные сотрудниками госбезопасности Михоэлс и Голубов были привезены во двор дачи Цанавы в лесу около Степянки. Здесь оба были раздавлены грузовиком, после чего их тела были отвезены на одну из глухих улиц города и выброшены. Утром их нашли случайные прохожие — по официальной версии, Михоэлс с приятелем погибли в дорожно-транспортном происшествии. Режиссеру были устроены государственные похороны, о его смерти сообщали газеты.
ЕАК был разгромлен уже после смерти Михоэлса — закрытие организации сопровождалось арестом всего его руководства из 15 человек. Большинство из них подверглось жестоким пыткам. В июле 1952 года 14 обвиняемых из 15 были приговорены к смертной казни, академик Лина Штерн получила 3,5 года лагерей с последующей ссылкой. Заместитель министра госконтроля РСФСР Соломон Брегман, также приговоренный к расстрелу, потерял сознание в зале суда и умер в санчасти Бутырской тюрьмы.
Дело ЕАК оценивается как начало официальной антисемитской политической кампании в СССР. И именно Лаврентий Цанава убийством Михоэлса во многом запустил этот процесс.
Двойное предательство
В 1950-м году Цанава, беспрекословно выполнявший распоряжения Сталина и шефов по линии госбезопасности, находился на пике славы и могущества. Его влияние в БССР было огромным, а «коллекция» собранных государственных наград включала четыре ордена Ленина, пять орденов Красного Знамени и даже «полководческие» орден Суворова первой степени и два ордена Кутузова первой степени. Когда в июле 1951 года Сталин снял с должности министра государственной безопасности Абакумова (обвинен в сионистском заговоре, расстрелян в декабре 1954 года), карьера Цанавы вышла на всесоюзный уровень. В октябре 1951 года он получил пост заместителя министра госбезопасности и стал руководить контрразведкой, параллельно оставаясь преданным соратником Берии.
Но звезда последнего уже закатывалась. Тогда же, в октябре, под удар репрессивной сталинской машины попали руководящие работники-мегрелы (близкий грузинам этнос, населяющий западные районы Грузии). И Берия, и Цанава имели мегрельские корни, и их будущее стало все более неопределенным. Готовя смещение Берии, Сталин в марте 1952 года отправил в отставку «по болезни» его преданного человека — Цанаву.
Выступив в роли одного из распорядителей похорон Сталина, Цанава уже готовился в возвращению в «высшую лигу», но беда пришла откуда не ждали. Его покровителю, взявшемуся разоблачать сталинские преступления, понадобился заметный козел отпущения, и 4 апреля 1953 года Цанава был арестован за организацию убийства Михоэлса.
Находясь в информационной изоляции в тюрьме, чекист всерьез надеялся на милость Берии. 26 июля он отправил ему душещипательное письмо, в котором сообщал: «За выполнение Ваших указаний не пощажу себя». Но бывший друг, арестованный месяцем ранее, ничего не мог ему ответить.
Узнав об аресте Берии, Цанава моментально «переобулся» и начал топить своего бывшего покровителя. Адресаты стали другими — и точно так же неузнаваемо изменилось содержание писем. Теперь они выглядели так: «Матерый враг советского народа, наймит капитализма Берия на почве личной мести, без всякого основания бросил меня в тюрьму, и вот уже пятый месяц нет конца моим мучениям». Вспоминая убийство Михоэлса, Цанава беззастенчиво врал, возлагал всю вину на Абакумова и заместителя министра госбезопасности Сергея Огольцова, сокрушаясь: «Я же не виноват, что ввиду стечения обстоятельств операция была проведена в Минске, где я был, к несчастью, министром госбезопасности».
Впрочем, эти камни в огород других чекистов никого уже особо не волновали. В полном соответствии с изначальным замыслом Берии Цанава стал очень удобным козлом отпущения, на которого повесили убийство Михоэлса (Огольцов в августе 1953 года был освобожден). Также Цанава обвинялся в фальсификациях дел и использовании незаконных методов следствия. Здесь же опальному чекисту припомнили и сбор «компромата» на Коласа и Купалу, и массовые аресты невиновных по спущенным «сверху» лимитам, и участие в избиении арестованных.
Похоже, что советское следствие того периода, несмотря на недавнюю смерть Сталина, оставалось серьезным испытанием на прочность для организма арестованного. 12 октября совсем еще не старый бывший главный чекист Беларуси, преданный своим могущественным тезкой Берией и предавший его сам, умер в больнице Бутырской тюрьмы в возрасте 52 лет «в результате недостаточности сердечной деятельности на почве резкого склероза венечных артерий и хронической аневризмы сердца».
Читайте также
