После того как год назад российская армия вторглась в Украину, она показала себя далеко не лучшим образом и в итоге увязла в многомесячных боях. В итоге многие военные специалисты заговорили о том, что ВС РФ очень слабо умеют вести современную войну. Попробуем разобраться, какие уроки дал военным всего мира украинский полномасштабный конфликт за прошедший с его начала год. Этот текст, конечно, не претендует на обзор абсолютно всех аспектов современной войны на примере российского вторжения в Украину. Однако ключевые моменты мы постарались охватить.
Высокоточные вооружения, «военный интернет» и горизонтальные связи
Количество высокоточных вооружений, которые применялись после начала российского вторжения, огромно. Это противотанковые ракетные комплексы (ПТРК) Javelin, единственный в своем роде гибрид ПТРК и гранатомета NLAW, многочисленные ракеты воздушного, наземного и морского базирования, планирующие бомбы, ракеты украинских «Хаймарсов» и российских «Торнадо-С», корректируемые по GPS, точные снаряды для артиллерии и многое другое.
Также украинский конфликт стал первой полномасштабной войной, в которой массово используются системы, называемые в США С4ISR (Command, Control, Communications, Computers, Intelligence, Surveillance and Reconnaissance — «командование, контроль, коммуникации, компьютеры, разведка и наблюдение»). Проще говоря, «военный интернет».
Располагая такими системами, армия может создать на поле боя единую информационную сеть, позволяющую любому ее участнику быстро получить доступ к нужным данным. Соответственно, противнику становится куда сложнее скрыть свои перемещения, а союзники могут наносить точные удары, ориентируясь по информации, добытой другими участниками сети.
Несомненное преимущество в этом аспекте оказалось у ВСУ, чему способствовало два фактора. Во-первых, инноватор Илон Маск предоставил украинцам доступ к сети спутников Starlink, которая позволила военным не зависеть ни от каких других источников — терминалы «Старлинка» связываются со станциями, подключенными к интернету, через сателлиты.
Вторым фактором стало собственно наличие у ВСУ готовых информационных систем, которые можно использовать при наличии доступа в интернет. Самые известные из них — Gis Arta, «Кропива» и «Дельта». Суть их всех заключается в значительном повышении ситуационной осведомленности, когда боец или даже гражданский может быстро передать ту или иную военную информацию или воспользоваться ей.
Gis Arta и «Кропиву» в основном используют артиллеристы (к примеру, по оценкам британских аналитиков, программа «Кропива» позволила сократить время развертывания на 80%, время поражения целей — на 66%, а время открытия контрбатарейного огня — на 90%). Gis Arta собирает информацию, обрабатывает ее и выдает целеуказание орудиям или РСЗО. Как это работает, можно увидеть на видео ниже.
Используя эти возможности, украинцы сильно повысили смертоносность ударов своей ствольной и реактивной артиллерии. К примеру, ВСУ могут позволить себе наносить удары по бронетехнике боеприпасами, корректируемыми лишь по GPS (в обычных условиях такие ракеты и снаряды нужны в основном для ударов по стационарным, то есть недвижимым, объектам, но, имея хорошую ситуационную осведомленность, можно заметить машину противника, которая в ближайшие минуты вряд ли покинет свою позицию, и вызвать по ней артудар). Вероятно, именно так в начале февраля 2023 года были уничтожены два редчайших зенитно-ракетных комплекса России «Тор-М2ДТ» — по ним предположительно стреляли снарядами «Экскалибур», корректируемыми как раз по GPS.
Менее маневренные цели поражаются еще увереннее — к примеру, летом ВСУ фактически остановили наступление России на Донбассе, нанося точечные удары ракетами «Хаймарсов» по вражеским складам с боеприпасами и лишая ВС РФ их главного преимущества в количестве снарядов. Обычно этот успех связывают исключительно с появлением на фронте РСЗО HIMARS — это верно лишь частично, так как для эффективных ударов нужно еще знать, куда бить.
Россия, как пишет Би-би-си, также использует «военный интернет» — однако, видимо, в меньших масштабах, и до полномасштабной войны подобные системы в российской армии массово не внедрялись.
В результате, имея огромное количество мощнейших высокоточных вооружений (к примеру, крылатые ракеты «Калибр» несут 200−400 кг взрывчатки, в то время как вся боевая часть ракет «Хаймарса» весит не более 90 килограммов), Москва расходует их малоэффективно, хоть и обильно. «Калибры» и ракеты Х-101, запускаемые с кораблей и самолетов, практически не используются против целей на фронте, зато ими часто атакуют тыловые объекты и электростанции — хотя зима на исходе, и уже очевидно, что «заморозить» Украину ударами по критической инфраструктуре не получилось.
Не лучше оказалось и с российскими «аналогами HIMARS» — «Торнадо-С», которые, стреляя мощными корректируемыми ракетами, так и не сумели достичь чего-то сравнимого с эффектом действия аналогичных систем ВСУ (использование которых буквально переломило ход войны).
В то же время ситуационная осведомленность украинцев вкупе с использованием дальнобойной артиллерии с Запада (в основном стреляющей самыми обычными, не высокоточными снарядами) позволила вести успешную контрбатарейную борьбу и максимально уравнять шансы с куда более многочисленной артиллерией России.
Еще одним нововведением (не касающимся непосредственно не только оружия, но и технических аспектов вообще), важность которого оказалась высокой, стало снижение иерархичности украинской армии, повышение роли горизонтальных связей для того, чтобы работать эффективнее. Ни хорошая разведка, ни высокоточные боеприпасы не помогут, если для принятия решения об артиллерийском ударе нужно пройти несколько инстанций, — обстановка на фронте за это время изменится, и высока вероятность, что снаряды или ракеты поразят пустоту.
В этом плане у Украины дела обстоят неплохо, в России же похожая система только начинает внедряться (причем не в традиционно консервативных армейских кругах, а в так называемой ЧВК Вагнера). Так, украинское оборонное издание Defense Express как отдельное преимущество российских наемников отмечало именно малое время на принятие решений в их соединениях (этот плюс осознают и они сами). Однако пока непохоже, чтобы такая «демократия» вводилась в российской армии повсеместно.
Также именно после начала вторжения был по сути дан ответ, что же лучше в масштабной войне: дальнобойные орудия с высокоточными боеприпасами или традиционная многочисленная артиллерия с некорректируемыми снарядами, создающими «лунный пейзаж» (ее массированные удары поражают цель не благодаря точности, а благодаря покрытию снарядами больших площадей). На самом деле оказалось, что на войне (при наличии нужной разведки) нужны дальнобойные системы, обязательно включающие высокоточные снаряды — но в основном использующие все же обычные.
Артиллерия, игнорирующая новые веяния и использующая только «огневой вал», не может получить решительного успеха даже при численном превосходстве (это показали ВС РФ). А обычные снаряды могут и закончиться — даже учитывая циклопические запасы боеприпасов у СССР, сейчас российской армии предрекают «снарядный голод» даже ведущие военные эксперты в самой РФ.
Очередные «похороны» танка
Перед началом войны было почти очевидно, что Россия если и решится начать полномасштабный конфликт, то будет использовать свои огромные по численности бронетанковые силы. Согласно одному из наиболее авторитетных источников по вооруженным силам стран мира — бюллетеню Military Balance 2022, издаваемому Международным институтом стратегических исследований (номер вышел перед самым началом войны), Кремль располагал к началу вторжения 2927 единицами боеготовых танков против 858 у Украины.
Еще большая армада — 10 200 машин — находилась в России на хранении (украинские бронетанковые силы имели на хранении 1132 танка).
Качественно же противники были примерно одинаковы с небольшим перевесом в сторону России — основу танковых парков обеих стран составляли модернизированные советские машины, но Москва располагала для модернизации большим ресурсом (к примеру, из Беларуси в РФ поставлялись системы управления огнем «Сосна-У» и «Эсса», что делало огонь российских Т-72Б3 и Т-90 потенциально более точным, чем у Т-64БВ, наиболее современных массовых танков Украины).
Символами танковой мощи что Москвы, что Киева были более продвинутые машины — соответственно Т-14 «Армата» и последняя версия Т-84 «Оплот» («Оплот-М»). И те и другие производились в единичных экземплярах без особых перспектив роста производства и в будущей войне заведомо не сыграли бы никакой роли (хотя «Оплот» ранней версии в итоге засветился на фронте, но таких случаев, видимо, было немного).
Словом, если «в лоб» сравнивать лишь цифры и качество машин, то Россия на бумаге выигрывала танковую войну вчистую, располагая одной из крупнейших армий в мире (больше, чем даже у США, которые в первой линии имеют «всего лишь» 2645 M1 Abrams разных версий плюс 3450 «Абрамсов» на хранении).
Но уже 24 февраля выяснилось, что перевес в бронированных машинах иметь мало — нужно еще и реализовать его. С первых дней войны обычной картиной боевых действий стали колонны российских танков, растянувшиеся вдоль дорог и беспощадно поражаемые артиллерией, беспилотниками и противотанковыми ракетными комплексами. Часто боевым машинам просто отрывало и отбрасывало башню — детонировал боекомплект (компоновка танков советской школы позволяла делать их небольшими, но приводила к тому, что экипаж буквально сидел на снарядах и при их подрыве неминуемо погибал).
Уже к лету российские войска потеряли, по данным нидерландского блога Oryx (специализирующегося на подсчетах потерь бронетехники по открытым источникам), 767 танков, из них почти треть захватили украинцы. Впоследствии жуткие потери тяжелой бронетехники РФ продолжились, украинские источники иронично называли колоссальные трофеи «ленд-лизом по-русски». По состоянию на 21 февраля 2023 года большая часть техники, имевшейся у Москвы на начало вторжения, по данным Oryx, уже потеряна. Армия РФ лишилась 1762 танков, из них почти треть — захвачена (Украина потеряла за тот же период 470 танков). При этом никаких серьезных успехов, равных масштабным танковым прорывам Второй мировой или действиям танков США в иракских войнах, у России не было и в помине.
Столь скромная отдача от потери гигантского количества танков стала поводом для вопроса: возможно, танк как боевая единица вообще устарел и больше не способен использоваться как мощное оружие наступления? Тем более что средства противодействия бронированным машинам достигли невиданного ранее совершенства — ударные беспилотники, ПТРК вроде Javelin, высокоточные боеприпасы для артиллерии и РСЗО, казалось, не дают танковым соединениям даже шанса показать себя.
На самом деле это не так. Будь российско-украинская война конфликтом, который на самом деле похоронил танки, Киев бы вряд ли настаивал в диалоге с Западом на поставках «бесполезного» оружия — а в реальности происходит ровно наоборот. Ничего удивительного здесь нет, так как танк обладает одним не сразу заметным, но уникальным преимуществом: не существует ни одной машины, которая была бы способна его заменить.
Танк благодаря своей огневой мощи в состоянии практически гарантированно уничтожить почти любую цель на поле боя (кроме другого танка). Сам он при этом может не обращать внимание ни на стрелковое оружие, ни на малокалиберную артиллерию, ни на минометы, ни на близкие разрывы снарядов. Таким образом, танк остается ударной силой в любом наступлении, вопрос лишь в том, чтобы должным образом защитить машину.
Соответственно, бронетанковой технике жизненно необходима поддержка других родов войск, в первую очередь пехоты — именно пехотинцы должны максимально обеспечить безопасность танковых частей, наступая вместе с ними. Ничем не прикрытая танковая колонна довольно беззащитна — причем не только для высокоточного оружия, но и против обычной артиллерии или гранатометчиков.
Незаменим танк и в городском бою — опять-таки под прикрытием пехоты. Российские машины активно использовались при штурме Мариуполя (хотя соотношение сил в окруженном городе было далеко не равным, но без танков, вероятно, город россиянам пришлось бы брать дольше).
Необходимость поддержки танков не была и не могла быть секретом для российских военных: ровно на те же грабли ВС РФ наступили 31 декабря 1994 года во время штурма Грозного, с которого началась первая чеченская война. «В колонне сотни единиц бронетехники, но пехоты резко не хватает. Вопреки военной науке город штурмует „голая броня“ без сопровождения пешего строя, призванного уничтожать вражеских гранатометчиков», — вспоминали участвовавшие в той бойне военные.
За прошедшие с того момента 28 лет, как видно, мало что изменилось. Россия, похоже, так и не наладила взаимодействие боевых машин с другими родами войск, что и привело к громадным потерям в танковых частях. Свою лепту внесла, видимо, и недостаточная ремонтная база, а также снабжение и мотивация танкистов — на начальном периоде войны множество российских танков просто бросались экипажами на произвол судьбы.
Что же касается уроков украинской войны для танкистов всего мира, то в будущем наверняка будут ускорены работы над системами активной защиты — именно они в перспективе помогут обороняться от управляемых ракет (например, ставя аэрозольные завесы для того, чтобы ракета потеряла цель, или просто сбивая летящие в цель боеприпасы противоснарядами). Сейчас над активной защитой работают ведущие военные державы, но массово она не ставится пока на подавляющее большинство даже современных танков.
Словом, танк хоронить рано. Высокоточное оружие должно было отправить войска этого рода «на свалку истории» уже давно — об этом говорили еще после арабо-израильской войны Судного дня в 1973 году. Однако правильное применение бронированных машин вновь и вновь опровергает этот тезис (многочисленные арабо-израильские войны, две иракские кампании США и союзников).
ПВО оказалась крепким орешком
Эффективность ПВО, особенно советского образца, долгое время была среди экспертов под вопросом. Еще в 1980-х годах израильтяне устроили побоище в «зоне смерти» для авиации в ливанской долине Бекаа, где сирийцы создали эшелонированную противовоздушную оборону, которая должна была сделать район недоступным для самолетов врага. После этого были атаки авиации НАТО на системы ПВО Ирака и Югославии, закончившиеся также не в пользу зенитчиков.
Воздушно-космические силы РФ на начало 2022 года насчитывали, по данным Military Balance, 1172 самолета (из которых многие были современными, произведенными в XXI веке). Системы ПВО Украины были на 100% произведены во времена СССР (из более нового вооружения украинцы могли похвастаться лишь переносными зенитными комплексами Piorun, годными лишь против низколетящих целей), то есть ВСУ располагали оружием более чем тридцатилетней давности. Украинская авиация имела 124 боевых самолета — также советских времен. Казалось, захватить небо для России будет если не легкой прогулкой, то точно вполне решаемой задачей.
Что именно случилось потом — предстоит разбираться военным историкам. ВКС РФ уже 24 февраля нанесли по Украине массированные ракетные удары, в том числе по объектам ПВО. Часть противовоздушной обороны ВСУ была уничтожена сразу, единая система обнаружения и уничтожения воздушных объектов над страной перестала работать (после уничтожения наиболее важных радаров), оставшаяся часть стала действовать по сути из засад.
Однако для российской авиации стали преградой даже остатки украинской ПВО. Понеся потери в первые дни войны, ВКС РФ резко снизили частоту вылетов, и вскоре небо над Украиной стало почти «ничьей зоной» — авиация обеих сторон (а украинские самолеты также не были уничтожены первыми ударами по аэродромам) перестала действовать в полную силу и довольствуется в основном пусками крылатых ракет с дальней дистанции (Россия), или пусками противорадиолокационных ракет, поставленных Западом (Украина), либо работой на малых высотах.
Воздушные бои над Украиной практически не происходят, бомбометание корректируемыми и обычными бомбами также случается очень редко (хотя Украине поставили управляемые боеприпасы JDAM, а Россия сделала свой весьма странный их аналог — но подтверждений использования ни тех, ни других не было).
Русская служба Би-би-си писала, ссылаясь на российского эксперта научного сотрудника Российской академии наук Илью Крамника, что ВКС РФ не преуспели в подавлении ПВО Украины, так как готовились к иной войне. Дело в том, что НАТО строит свой воздушный щит на основе истребительной авиации, с которой и должны были воевать российские ВКС. Насколько это объяснение справедливо, неясно — в странах Североатлантического альянса есть ракетные комплексы, намного превосходящие то, что имела на момент вторжения Украина.
В итоге типичной воздушной войны в украинском небе не случилось, а та, что идет, больше похожа на террор и контртеррор — россияне выпускают ракеты по тыловым объектам, украинцы же их сбивают (для чего Запад посылает Киеву все более и более продвинутые системы ПВО).
На фоне возросшей важности ПВО можно отметить и заметную слабость «воздушного щита» российского Черноморского флота. Обладая безусловным превосходством на море и таким аргументом, как ракетный крейсер «Москва» — номинально один из сильнейших боевых кораблей в мире, — ВМФ России показал себя посредственно, не сумел обеспечить господство в северо-западной акватории Черного моря, а упомянутую «Москву» потерял, скорее всего, как раз из-за недостатков ПВО. Плохая противовоздушная оборона российских кораблей выявилась и во время битвы за остров Змеиный.
Можно ли считать неожиданно проявившееся превосходство зенитчиков ВСУ над летчиками ВКС РФ уроком на будущее, пока неясно. Вполне возможно, что российская авиация, много лет участвовавшая в локальных войнах без сильной противовоздушной обороны у противника, просто оказалась слабо подготовлена к ее уничтожению — но не вследствие того, что готовилась к войне с НАТО, а просто в силу отсутствия нужных компетенций.
Однако совершенно не исключен и вариант, что ПВО — действительно более крепкий орешек, чем ожидалось, и, оказавшись в подобной ситуации, ВВС передовых держав, вероятно, тоже будут иметь проблемы.
Дроны, дроны, дроны
Тема использования дронов на войне невероятно обширна — в Украине обеими сторонами используются почти все виды беспилотников: от крошечных квадрокоптеров до стоящих миллионы долларов разведывательно-ударных «Байрактара» и его российского аналога «Орион» (последний, как и многие передовые вооружения России, был замечен на войне считаные разы). Отметим общие моменты.
В качестве разведчиков дроны, как показала война, утвердились прочно: над линией фронта должно постоянно висеть много беспилотников, и армия, их имеющая, будет зрячей, армия без них — слепой.
Дроны-камикадзе используются в войне обеими сторонами, и это едва ли не единственный вид высокотехнологичных вооружений на поле боя, который Россия применяет успешно, — в Сети много кадров поражения украинской техники БПЛА «Ланцет» (или, как считают некоторые, неназванными иранскими дронами, которые в РФ переименовали в «Ланцеты»). ВСУ получали с Запада беспилотники-камикадзе Warmate и Switchblade, однако их ударов почти не фиксировалось.
Однако украинцы нашли свой аналог — против россиян используют гоночные FPV-дроны, которые по сути представляют собой те же камикадзе, но с самодельной боевой частью. Кустарные ударные дроны активно используют обе стороны и в качестве эрзац-бомбардировщиков, сбрасывая на противника различные боеприпасы. Этот вид БПЛА, безусловно, ждет бурное развитие во всем мире, а наиболее удачные образцы начнут производить фабричным способом.
Более дорогие ударные дроны ВСУ вроде «Байрактаров» (так называемые беспилотники MALE-класса) были более заметны в первые месяцы войны, чем сейчас — похоже, что сильная ПВО России не дает возможности им проявить себя так же, как во второй карабахской войне, когда азербайджанские БПЛА стали буквально «королями поля боя», без помех уничтожая армянскую технику. Тем не менее турецкие беспилотники уничтожили довольно много российской техники — уже упомянутый блог Oryx насчитал, к примеру, 15 пораженных ими систем ПВО.
Отдельно стоит упомянуть иранские дроны «Шахед-129», они же «Герань-2». Почти бесполезные на поле боя (беспилотник не имеет ни камеры, ни головки самонаведения, а только автопилот), они оказались более эффективны как оружие террора, повреждая объекты инфраструктуры и вынуждая ВСУ либо тратить на их уничтожение дорогие зенитные ракеты, либо придумывать иные способы борьбы.
«Абсолютным оружием против электростанций» дроны, прозванные за характерный звук «мопедами», не стали, но ряд проблем украинцам, безусловно, создали. Россияне массово запускали их вместе с ракетами (или вместо них), перегружая таким образом украинскую ПВО. Учитывая, что идея «спама» недорогими дронами по важным объектам лежит на поверхности, вероятно, такую тактику россияне будут использовать чаще (совершенно необязательно по объектам гражданской инфраструктуры).
Читайте также
