Белорусские власти считают интернет инструментом, с помощью которого «спецслужбы коллективного Запада» ведут информационную войну против нашей страны. По словам госсекретаря Совбеза Александра Вольфовича, интернет полностью контролируется Западом, который при этом якобы неким образом блокирует «неугодные каналы информации». При этом пользователям Сети отлично известно, что именно властями Беларуси заблокированы практически все сайты независимых СМИ, а многие телеграм-каналы признаны «экстремистскими формированиями». Шаг за шагом доступный белорусам интернет «уменьшается» в размере. Что может ждать страну в конечной точке этого пути, если такое движение не остановится? Разбираемся на примере Северной Кореи, власти которой установили тотальный контроль за доступом граждан к информации.
Интернет для избранных
Максимально возможный контроль над доступом к информации — один из краеугольных камней, обеспечивающих длительное удержание власти тоталитарным режимом Корейской Народно-Демократической Республики (КНДР). По мнению историка и доктора философии Леонида Петрова, преподававшего корееведение в университетах Австралии, в КНДР нет места интернету: получив доступ к Сети, жители страны начали бы узнавать правду, которая от них тщательно скрывалась последние семь десятилетий. А распространение знаний о внешнем мире, помноженное на расширение контактов внутри страны, может создать условия для массовых протестов. В 2010 году Петров предсказывал, что если правивший тогда в КНДР Ким Чен Ир или его преемники не почувствуют склонности к самоубийству, интернет, как и другие СМИ, никогда не будет разрешен в Северной Корее.
В целом прогноз историка сбылся. Сейчас интернет в КНДР есть — но лишь символически. Если расположенная южнее Республика Корея с процветающей рыночной экономикой построила одну из самых передовых интернет-инфраструктур в мире, то КНДР является одной из наименее охваченных интернетом стран. Собственный домен верхнего уровня (KP) появился у азиатского государства только в 2007 году (у Беларуси — в 1994).
Известно, что диапазон IP-адресов КНДР (страны с населением в 26 млн человек) в настоящее время включает всего 1536 единиц. У соседней Южной Кореи (численность населения 52 млн человек) их 114,7 млн, а у 9-миллионной Беларуси — 1,8 млн. Численность интернет-пользователей в КНДР оценивалась на 2016 году всего в 14 тысяч человек — при том, что в Южной Корее доступ к интернету (по данным 2017 года) имели 99,2% населения, а в Беларуси — 62,5%.
По мнению корееведа Андрея Ланькова, глобальная сеть считается властями КНДР «зоной повышенной опасности», в которой обычному корейцу делать нечего. Ни частные лица, ни подавляющее большинство учреждений не имеют выхода в «большой интернет». Правом на доступ к нему крайне ограниченное число людей, работающих в определенных учреждениях. Компьютеры, подключенные к «настоящему» интернету (есть и «ненастоящий» — о нем чуть ниже), обычно находятся в специальных помещениях, куда посторонние не имеют права даже входить. А корейские спецслужбы пристально следят за тем, чтобы «привилегированные» граждане не злоупотребляли своим правом использования интернета и искали в нем исключительно то, что необходимо для работы. Кроме того, северокорейские ученые могут с помощью официального заказа попросить своих более благонадежных коллег, имеющих соответствующий допуск, найти в интернете материалы для своих исследований.
Эти правила распространяются даже на пользование электронной почтой. Свои e-mail адреса имеет довольно широкий круг должностных лиц, но лишь небольшое число особо доверенных может пользоваться почтой свободно. Остальные проверяют свои почтовые ящики под присмотром сотрудника спецслужбы, часто — в специальном помещении. Содержание писем, отправляемых за границу, разумеется, тоже требуется согласовывать. По этой причине переписка с северокорейскими партнерами превращается в очень медленную процедуру, вызывающую раздражение у иностранцев.
Шпагат Ким Чен Ына между удержанием власти и развитием экономики
Нынешний лидер КНДР, учившийся в свое время в Швейцарии, прекрасно понимает роль интернета и информационных технологий. С одной стороны, их развитие может открыть глаза северным корейцам на огромное отставание КНДР по уровню жизни от соседей, в первую очередь — от Южной Кореи, что в свою очередь вызовет рост протестных настроений. С другой стороны, Ким Чен Ын знает, что без развития информационных технологий страну невозможно вытащить из нищеты.
Пытаясь разрешить это противоречие между желаниями удержать власть и хоть как-то развивать экономику, Ким-младший не торопясь строит в стране тотально контролируемую информационную среду. В годы правления Ына в КНДР начало быстро расти число компьютеров и даже мобильных телефонов, которые перестали быть привилегией высшего чиновничества. Это позволяет цифровой экономике делать первые робкие шаги на северокорейской территории: для смартфонов существуют разнообразные приложения, разрабатываемые в том числе местными программистами и позволяющие, например, делать покупки в местных интернет-магазинах.
При этом северокорейские телефоны технически не способны поддерживать связь с иностранными абонентами. На смартфонах, как и на компьютерах, нельзя открывать текстовые, а также аудио- и видеофайлы, не имеющие одобрения от властей в виде специальной «подписи». Эта защита граждан от нежелательной информации осуществлена на уровне операционной системы «Пульгын пёль» («Красная звезда») и помогает государству бороться с «вторжением» популярного развлекательного южнокорейского контента, который попадает в отрезанную от интернета страну на флеш-картах.
Операционная система «Пульгын пёль» занимает очень важное место в контроле государства над северокорейскими пользователями компьютеров и телефонов. Этот тоталитарный вариант Linux обязательно устанавливается на все легально продающиеся в стране мобильные телефоны и планшеты; одновременно государство всеми силами стремится сделать ее обязательной для персональных компьютеров.
Взаимодействие северокорейского пользователя ПК со своим устройством очень сильно отличается от того, к которому привыкли жители остального мира, в том числе и белорусы. Все компьютеры в Северной Корее в обязательном порядке должны быть зарегистрированы в полиции, специальное подразделение которой («группа 109») контролирует их использование. Если вы являетесь северокорейским обладателем зарегистрированного компьютера, то должны быть готовы к тому, что у вас дома с внезапными проверками будут появляться полицейские, проверяющие, чтобы вы правильно использовали ваш ПК — в частности, установили на него одобренную государством операционную систему.
«Пульгын пёль» — это ОС, открыто шпионящая за своим владельцем. Она хранит историю использования компьютера, которую невозможно удалить, и время от времени делает скриншоты, которые сохраняются в памяти и при этом недоступны пользователю. Разумеется, доступ к ним имеет проверяющий устройство сотрудник полиции. Как упоминалось выше, «Пульгын пёль» не открывает созданные на других устройствах текстовые и медиафайлы, если они не снабжены специальной государственной «подписью» для «благонадежного» контента. Также «Красная звезда» не позволяет обмениваться информацией с помощью флеш-карт — ведь на них могут оказаться идеологически губительные южнокорейские сериалы-дорамы, доставленные контрабандистами.
Отрезав граждан страны от настоящего интернета и пытаясь ограничить распространение информации с помощью карт памяти, руководство КНДР понимает, что эти меры препятствуют обмену и политически безобидной информацией, что, в свою очередь, может выйти боком для экономики и образования. Для решения этой проблемы в стране создаются полностью контролируемые государством файлообменники — через них северные корейцы могут «свободно» (то есть под присмотром всевидящей цензуры) обмениваться файлами.
Кроме того, для «непривилегированных» граждан существует эрзац-интернет под названием «Кванмён» («Яркий»). Это своего рода общенациональный интранет — локальная сеть, охватывающая всю страну. Технически она основана на тех же принципах, что и обычный интернет — за тем исключением, что со всемирной сетью физически никак не связана. Основная часть контента в «Кванмёне» — северокорейского происхождения. Вероятно, он позволяет обмениваться сообщениями в форме электронной почты — но не имеет ничего похожего на соцсети. Некоторые сайты «Кванмёна», особенно связанные с техническими науками, представляют собой скопированные из «настоящего» интернета ресурсы. Разумеется, такому «репосту» предшествует внимательное изучение сайта цензорами, которые должны оценить, не представляет ли он какой-нибудь угрозы.
По мнению Андрея Ланькова, построенная севрокорейскими властями относительно современная и одновременно жестко контролируемая информационная среда работает неплохо. Быстрое распространение персональных компьютеров и мобильных устройств не привело к нарушению внутриполитической стабильности, которая казалась неизбежной многим иностранным наблюдателям. Более того, число компьютеров и мобильных устройств в стране растет, а объем доступного запрещенного контента (в первую очередь развлекательного южнокорейского) падает. Благодаря работе северокорейских спецслужб, контролирующих поведение пользователей, в последние годы заметно снизился уровень знакомства северных корейцев с «упаднической» современной южнокорейской культурой (в том числе музыкой и сериалами).
Готовый рисковать человек с достаточным уровнем знаний способен обойти выстроенные северокорейским режимом препятствия и добраться до запрещенной информации. Однако, судя по всему, таких людей в КНДР относительно немного. Для большинства северокорейских пользователей возможность лишиться свободы и технические сложности являются почти непреодолимым барьером.
Применим ли опыт Северной Кореи для Беларуси?
Наметившееся движение Беларуси в сторону создания все больших и больших ограничений доступа в интернет для своих граждан заставляет задуматься, до какой конечной точки может дойти этот процесс. Пока все выглядит так, что власти безусловно готовы к точечным блокировкам любых неугодных ресурсов, но навсегда и полностью отключать страну от интернета не собираются. На что-то похожее государство решилось лишь в экстремальной ситуации: накануне президентских выборов и в ходе подавления протестов против фальсификации их результатов. Этот случай показал, что технически власти вполне способны оставить всю страну без доступа к глобальной сети — но делают это неохотно и ненадолго.
Такие отличия в методах двух режимов по обеспечению контроля за доступом к информации обусловлены существенной разницей в маршрутах, через которые власти Беларуси и КНДР пришли в нынешнюю точку. Информатизация северокорейского общества началась лишь в середине нулевых, а достигла каких-то более-менее осязаемых масштабов и вовсе после 2011 года, когда к власти пришел Ким Чен Ын. Начиная практически с нуля, молодой северокорейский диктатор хорошо понимал плюсы и минусы интернета и построил информационную среду в КНДР с учетом своих желаний и потребностей, контролируя ее почти полностью.
Белорусский интернет (байнет) формально появился в мае 1994 года — то есть незадолго до прихода Лукашенко к власти. Поначалу малопонятная новинка не воспринималась им как значимая угроза, и интернет в Беларуси развивался (по северокорейским меркам) практически свободно. По данным начала 2022 года, из 9,44 млн жителей страны интернетом пользовались 8,03 млн, то есть 85,1%. Это огромная разница с 14 тысячами северокорейских пользователей.
Выстроить барьер для доступа в интернет вокруг Северной Кореи, подавляющее большинство жителей которой его никогда не имело, и вокруг Беларуси, жители которой почти поголовно пользуются Сетью — это очень разные задачи. Режим Ким Чен Ына с нуля шаг за шагом строит безопасную для себя информационную среду, а Лукашенко наоборот демонтирует то, что десятилетиями хорошо и эффективно работало. Одномоментное и полное отключение от интернета страны, экономическая жизнь которой давным-давно интегрирована в цифровой мир посредством платежных систем, интернет-магазинов, выполняющих иностранные заказы айтишников и многого другого чревато ощутимыми финансовыми потерями. Как показал опыт 2020 года, белорусские власти это осознают.
Решением могло бы стать строительство «суверенного интернета» сродни северокорейскому — но это еще больше огородит экспортоориентированную белорусскую экономику от рынков сбыта. За два с лишним года, прошедших после начала политического кризиса в августе 2020 года, каких-то движений в этом направлении все еще не видно. Похоже, что Беларусь пока не ждет мгновенное и полное отключение от интернета на северокорейский манер. Скорее всего, власти продолжат точечно блокировать доступ к неугодным ресурсам и пытаться управлять поведением белорусов в соцсетях. С таким подходом достижение нынешнего северокорейского уровня контроля за интернетом займет долгие годы.
Читайте также
