Расстояние между Одессой и Николаевом — 133 км, а оттуда до Херсона — еще 70 км. Сказать, что это близко, — ничего не сказать, но вот уже восемь месяцев Вооруженные силы Украины держат рубежи и не пускают оккупантов в Николаев и такую желанную для Путина Одессу. А с конца сентября украинские защитники пошли в наступление в этом направлении, которое не особо подробно освещается в СМИ из-за темпов, но тем не менее эффективное, чем на Харьковском направлении. Здесь украинская армия освобождает село за селом, но пока военные не закрепятся на позициях, об этом стараются не сообщать. Сюда пока не пускают прессу, поэтому журналист Алена Балаба рискнула поехать с волонтерами. Читайте ее репортаж специально для «Новой газеты Европа».
Выезжаем из Одессы засветло, нагружаем наш минивэн всем необходимым. Основной груз — генератор на позиции украинских защитников, дополнение к нему — необходимое оборудование и оптика. А в завершение, конечно, угощения: украинцы собирают на фронт все вкусненькое, начиная от домашней выпечки и «закруток» и заканчивая «модными консервами» — супами и гуляшами, которые можно быстро открыть и разогреть, если нет времени готовить пищу. Заправляемся на выезде из Одессы, пьем кофе, хлопцы курят, и мы едем дальше.
Первая остановка — Николаев. Город вот уже восемь месяцев живет суровой прифронтовой жизнью: вода по расписанию, очереди за гуманитарной помощью и экономия во всем. Нам повезло: с утра не было обстрелов, обычно в последнее время ночью и утром оккупанты бьют по жилым кварталам Николаева зенитными ракетами С-300 и запускают иранские дроны, которые научились успешно сбивать. Но тут тихо, машины стоят на светофорах, дворники убирают улицы от опадающих листьев, где-то ремонтируют асфальтовое покрытие, работают магазины, банки и рынки, на улицах люди — тревоги нет. Если не присматриваться, в Николаеве не бросаются в глаза разрушения от прилетов. Да, они есть, местные жители знают о них, но есть негласное правило — не рассказывать точную информацию о местах попаданий вражескими ракетами и дронами. Да, с этим строго: условия военного времени.
Выезжаем из города. За Березнеговатым наш штурман заставляет всех надеть бронежилеты и каски: вот тут уж точно может прилететь. Военные и нацгвардия на блокпостах проверяют документы и наш груз. За окном — разрушенные дома, а в целых — окна затянуты пленкой или закрыты ДСП. Людям хоть как-то надо сохранить нажитое добро в ожидании холодов. Особенно поражают разрушенные элеваторы: их российская армия стала бить еще весной в расчете на то, чтобы оставить Украину без зерновых. Когда негде хранить собранный урожай и невозможно его вывезти, — блокаду портов сняли только в середине августа. Военный, которого мы подвозили, рассказывает, что российской ракетой снесло несколько верхних этажей элеватора — благо люди не погибли.
Но разрушения и посеченные осколками здания и заборы встречаются все чаще по мере приближения к Херсонской области.
А дальше, уже в Херсонской области, начинаются не засеянные с прошлого года поля — то есть люди весной из-за плотности обстрелов не смогли ни распахать, ни обработать, ни высадить ничего. Поля заросли сорняками. И это бросается в глаза, потому что в Одесской и Николаевской областях почти всё было засеяно, ухожено и давало урожаи. А потом идут выжженные посадки и посеченные осколками деревья: шли бои, работала артиллерия. У обочины встречаются разбитые и перевернутые гражданские автомобили, а в полях — хвосты неразорвавшихся ракет.
Освобожденное в начале октября большое богатое село Давидов Брод поражает: много жилых домов разбиты и вряд ли подлежат восстановлению — видны только груды камней и руины. Возле того, что осталось целым, копошатся люди — несмотря на канонаду вдалеке, сюда возвращается жизнь. По пути нам встречаются по несколько экипажей Красного Креста на внедорожниках — белые машины с надписями и флагами. Значит, заходят международные организации, будет гуманитарная помощь, и скоро разрешат въезжать экспертам и журналистам.
Проезжаем по грунтовке, а потом по хорошему асфальту еще несколько сел — картина похожа на Давидов Брод: руины, в уцелевших домах местные жители закрывают окна пленкой и ДСП, где-то разбитые крыши покрывают брезентом. Где-то встречается разбитые машины с нарисованной Z по бортам.
Добираемся к нашим подопечным. Встречают нас улыбками и горячим кофе. Где-то рядом прилично «бахает». Инстинктивно вжимаю голову в плечи, меня успокаивают: «Не бойся, это наши работают по „оркам“. Если свист — падай на землю и прячь голову, а так — это мы бьем по врагу. Наша „птичка“ отработала их позиции, мы знаем, где они и сколько, и потом просто бьем точечно». Выдыхаю, страх пропадает.
Бойцы показывают видео захваченных позиций: российская армия убегала и оставляла еду, боеприпасы и награбленное. «Местные возвращаются и ходят по селу, ищут свое — то, что „орки“ прихватили. Приходят к нам и спрашивают: „Вы там у них наши бензопилы и лопаты не находили?“ Оккупанты выносили все из хат — от ложечек и скатертей до телевизоров и стиралок. Вообще, стиральная машина — это у них фетиш, что ли», — сокрушаются украинские защитники.
«Не представляю, как сюда возвращаться: все ж разбито. Но наши люди упрямые — все равно возвращаются, потому что свое. Даже скотину свою раненую не забивают. Тут ведь поля заминированы русскими, вон посадка горела, коровы встречаются с отбитым миной копытом, но живые: людям молоко нужно, а не мясо. Даже такая корова сможет кормить всю семью зимой. Помогаем людям, как можем, делимся всем», — рассказывают военные.
По возвращению в Одессу в украинских пабликах в соцсетях появляется информация: идет набор волонтеров для помощи на освобожденных территориях Херсонской области. Оформляю заявку. Горизонтальные связи сейчас решают все в Украине: многие поняли, что спасение утопающих — дело рук самих утопающих, и нечего ждать помощи извне, а уже можно делать все своими руками. Потому так победим.