Сватово, центр громады и город Луганской области с 25-ю примерно тысячами населения, российские войска оккупировали в начале марта. До этого момента Сватово считалось своего рода витриной, визитной карточкой Украины в регионе, по которому восемь лет назад пролегла линия разграничения с самопровозглашенной ЛНР. Надежным тылом. В Сватово ни разу не поднимали ни сепаратистский флаг, ни российский триколор, пишет корреспондент «Новой газеты. Европа» Ольга Мусафирова.
Местное руководство дало достаточно интервью о том, как под их началом, весной 2014-го отряды самообороны, примерно полсотни мужчин, вооружившись личными охотничьими карабинами (по другим данным, «позаимствовав» табельное оружие в райотделе милиции, уже готовом сдаться без боя) расставили блокпосты, перекрыли дороги, включая полевые, и не впустили захватчиков — казачий батальон «Призрак» Алексея Мозгового, земляка, бывшего сотрудника военкомата и солиста мужского вокального ансамбля. (В мае 2015-го Мозгового и следовавший за ним кортеж ликвидировали на трассе «Перевальск — Луганск» — не то спецназ ГРУ, Главного разведывательного управления министерства обороны Украины, не то луганские партизаны, но это уже совсем другая история.)
В стойком, не предавшем родину городке разместили на первое время областную госадминистрацию, прокуратуру, другие структуры, не говоря уже о переселенцах из соседних населенных пунктов «из-за черты». А районному суду и вовсе приходилось пахать за троих: за себя, за Краснодонский городской и Ленинский райсуд Луганска, что оказались на неподконтрольных территориях. Основная масса уголовных производств была связана с вооруженным конфликтом на Донбассе. Это я пересказываю близко к тексту свой репортаж «Тыльная сторона» из Сватово, опубликованный в «Новой газете» летом 2018 года.
Внешний вид райцентра не давал повода усомниться — здесь «русскому миру» не обломится, могут не ждать. На улицах звучала преимущественно украинская речь, а еще чаще суржик, особый слобожанский говорок. Горсовет со всех сторон украшали картины-портреты Леси Украинки, Николая Гоголя, Степана Бандеры и так дальше. Иные были повешены на уровне второго этажа, чтобы вандалы не дотянулись. К горсовету, вполне в европейских традициях, примыкала детская площадка с горками-качелями и модная парковка для велосипедов. В сквере, среди кустов роз, рассредоточились скульптуры ангелов и, само собой, Христос. Под каждым произведением стояла табличка «Дар местного мецената такого-то». Традиции купечества! И мемориал, где в шеренгу встали памятник жертвам Голодомора, плиты с фамилиями земляков, павших на фронтах Второй мировой (на стеле так и выбито — «1939- 1945″), монумент „чернобыльцам“, монумент „афганцам“ и обелиск „Светлая память защитникам Украины“ с датами гибели солдат, рожденных в середине девяностых — 2014-й, 2016-й, 2018-й…
Слегка гротескно выглядел лишь недавно открытый бюст Тараса Шевченко: большая, несоразмерная с постаментом позолоченная голова. Как будто начальники культуры в Сватово решили подчеркнуть, да так, чтобы в Киеве увидели — национальным возрождением занимаемся, не волнуйтесь!
Продуктовые магазины тоже выглядели достойно, хотя цены не слишком отличались от столичных. В кафе „Непоседа“ (значок „Проект ЕС- ПРООН“ у входа, кондиционеры, яркая мебель, затейливое меню) найти среди дня свободный стол было непросто — обедали парами либо компаниями. Значит, заработки позволяли.
Конечно, я проверяла свои ощущения, беседовала и с горожанами, и с ответственными лицами. Что-то вошло в текст, что-то нет. А детали, о которых другие собеседники предпочитали не вспоминать или говорить „как надо для газеты“, в рассказе сватовской предпринимательницы Натальи Мельник (в интересах безопасности человека, чьи родственники остались на оккупированной территории, настоящие имя, фамилию, профессию сейчас не называю, — О.М.) казались мне тогда несоразмерно преувеличенными, как голова на постаменте…
Руководители „потерялись“ первыми
Спустя пять лет мы с Натальей, вынужденной переселенкой, беседуем в пригороде Киева, в кофейне. Прямо за окнами — сосновый лес, рядом — современный жилой дом, чей фасад на уровне верхних этажей разворочен танковыми выстрелами. Черный провал на месте лоджии, окна забиты фанерой. Под одним окном свисает полотнище чудом уцелевшего сине-желтого флага. Отсюда российских оккупантов смогли вытеснить спустя месяц. Сколько лет будут зарастать раны — неизвестно.
На свою же малую родину Наталья, как реалистка и деловой человек, вряд ли вернется даже после освобождения региона:
— Оккупация все это время постепенно захватывала там головы — информационно и политически. На последних выборах в местные советы, имею в виду, в 2019 году, победили люди из „ОПЗЖ“, бывшей партии регионов Януковича. Из них сформировали власть. Из тех, кто пусть не прямо, но продолжал проповедовать союз с Россией Путина.
— Почему же снова выбрали?
— Снова? Они никуда не исчезали. В четырнадцатом просто не получилось расширить пределы [самопровозглашенной] „ЛНР“. Но тогда внешней силой выступали пророссийские казаки, а в двадцать втором — регулярная армия.
Да и восемь лет назад, по словам Натальи Мельник, оборона города не тянула на героический эпос. Автоматчики атамана Мозгового внезапно въехали на подконтрольную территорию, окружили администрацию, сопротивления не встретили. Скорее, наоборот. Полиция тут же сняла со своего здания украинский флаг, в суде поступили аналогично. Поторопились! Мозговой и не планировал захвата, просто направлялся в село Нижняя Дуванка, попрощаться с тяжелобольным отцом. Для оправдания придумали легенду.
В начале марта этого года ситуация выглядела иначе. Два-три российских танка, БТР, военная машина несколько раз наведались на околицы города, на разведку. В отличие от Киева или Харькова, по Сватово ни ракетами не били, ни из тяжелого вооружения не стреляли. Ударили лишь раз по объекту украинской армии, который находился здесь. На этом бои закончились.
— А территориальная оборона?
— Администрация накануне делала вид, что создает отряды. Пригласили группу местных ромов, их всегда подключали, когда требовалось показать работу с разными слоями населения… А 23 февраля, накануне вторжения, глава госадминистрации района Олег Владимирович Слипец неожиданно пропал.
— Не стал коллаборантом, — уточняет Наталья. — Просто „потерялся“. Якобы перебрался в Днепр и даже продолжает там получать зарплату.
На хозяйстве осталась глава горсовета Вита Владимировна Слипец, не родственница — однофамилица. Она вместе с группой активистов с украинскими флагами выходила на переговоры с россиянами. Записи выкладывали в Фейсбук. То есть, делали, что могли. Начальник полиции испарился. Руководство взяла на себя сотрудница полиции Анна Рубан как старшая по званию. По сути, с силовиками произошло то же, что и в 2014-м. Но сейчас о пиаре уже никто не заботился.
— Людей, которые по-настоящему хотели противостоять российским оккупантам, оказалась горстка, — говорит моя собеседница. — Потемкинская деревня рухнула.
Ждуны (так украинцы обозначают тех, кто активно или пассивно ожидал вторжения, — О.М.) в Сватово победили.
Наталья вспоминает: буквально накануне большой войны, 16 февраля, в день единения Украины, только что учрежденный президентом Зеленским, местные чиновники, которые через несколько недель стали чиновниками оккупационной администрации, фотографировались закутанными в сине-желтые полотнища, как в коконы. И заставляли горожан принимать участие в праздновании, как в советские времена. Отчитались о достижении: протянули самый большой флаг — от сватовской площади Победы до майдана Злагоды (согласия — укр.)
— А когда украинский флаг сменили на триколор, очередную внешнюю „перекраску реальности“ большинство людей восприняло спокойно.
Вспоминаю о плакатах на здании горсовета, от Леси Украинки до Степана Бандеры. Тоже пускали пыль в глаза?
— Одним из первых там поместили портрет бывшего первого секретаря Сватовского райкома компартии Украины Ивана Ивановича Забурдаева, — парирует Наталья. — Памятник Ленину снесли, а Забурдаев вечно с нами.
По мнению Натальи Мельник, только при президенте Викторе Ющенко предпринимали попытки разобраться, что на душе и в головах у здешних людей. Потом Киев требовал лишь картинку, не глубинную трансформацию. Ее заменили разборками активистов в магазине: кто-то позволил себе общаться на русском! Социальные лифты выносили в проукраинские, проевропейские партии карьеристов, которые спекулировали на том, чего не было на самом деле. Население возмущалось — до поры тихо, как здесь привыкли с давних пор. Но воспринимали все украинское как показуху, декорацию.
Реакция вылилась в результат местных выборов 2019-го, когда в райсовете победила „Оппозиционная платформа — За жизнь“. Она и подготовила почву для полноценной оккупации. Плюс российские телеканалы, что прежде вещали тут, в приграничье, как у себя дома. А теперь и подавно…
Наталья рассказывает: недавно в центр города прилетел кассетный снаряд, погибло несколько взрослых и ребенок. Ее брату, что служит в ВСУ, позвонил сосед: „Юра, я тебе хату спалю! Зачем вы нас обстреляли?!“ А у Юры в Сватово осталась жена, дети, внук. „Да посмотри же направление, откуда прилетело! Включи мозги!“ — просит Юра. Не помогает. Российский телевизор сказал — Киев бьет по Сватово, значит, так и есть.
С переходом на личности
Людмила Павловна Русанова возглавляла райсовет при Украине и стала главой администрации при [самопровозглашенной] „ЛНР“. Хотя реальная власть, конечно — военная комендатура Сватово, россияне в форме, фамилий которых ни моя собеседница, ни другие горожане, включая саму Русанову, не знают. Не положено.
— Она не собиралась выехать из оккупированного города? — спрашиваю. — Либо организовать сопротивление?
— В 2014-м сын Людмилы Павловны и еще несколько человек были осуждены на условные сроки, — рассказывает Наталья. — Перекрывали железнодорожные пути, чтобы к Сватово не подошел украинский эшелон, который привез вооружение на Донбасс…
Русанова прошла путь от компартии до „ОПЗЖ“. И всю жизнь занимала руководящие посты: директор школы, заведующая отделом образования, заместитель главы районной госадминистрации. Наталья Мельник уточняет:
— Но Людмила Павловна не из фанатиков, что бегали с георгиевскими ленточками: „Вперед, Россия! Путин, введи войска!“ Наоборот, на день единства Украины с сине-желтым флагом стояла. Беда в том, что здесь все время у власти люди, привыкшие к советской мимикрии. И если завтра вернется Украина, думаете, она искренне не захочет служить системе, как винтик? Население, кстати, довольно, что Русанова осталась, не бросила, занимается их проблемами. Еще и предупредит, если кому-то грозят неприятности: „Сиди, молчи, не высовывайся!“ Хотя уже занесена в базу „Миротворца“ как предательница и коллаборантка.
— А фанатичные сторонники „русского мира“ в городе проявились?
— Конечно. Что удивило, таких много среди предпринимателей. Недавно организовали автопробег ко дню „республики“. Несколько десятков машин, с флагами [самопровозглашенной] „ЛНР“, сами в футболках с „зеткой“. Один из них, Александр Третьяк, отправил свою 19-летнюю дочь Лизу в госпиталь — лечить раненных российских солдат. Она дала интервью российскому телевидению: как, мол, хорошо, что Сватово освободили!
— Почему? - недоумеваю. — Сватово же славилось фермерами-миллионерами, они вроде имели по максимуму преференций.
— И громче всех кричали „Слава Украине!“ — подхватывает Наталья.
У нее есть версия: большинство успешных предпринимателей — потомки советских и партийных начальников донбасского разлива. То есть, стартовые капиталы вложены в дело семейные, „взяточные“. Идейные установки тоже притащили оттуда — ври любому государству ради личной выгоды.
Отдельный разговор о медийщиках. Журналист Сватовской телерадиокомпании Павел Кущ на патриотической теме стал депутатом местного совета. До того любил снимать пафосные сюжеты с блокпостов. Сам „прикладывался“ к гранатомету: вот так защитим Украину от российской орды! Сегодня Кущ — заместитель Русановой, руководит организационным отделом. Рад, что его талант оценили по заслугам. Остальным так устроиться не удалось. Занимаются, как прежде, любимым делом с поправкой на Россию.
Интересуюсь, как повела себя местная полиция, СБУшники, судьи. Моя собеседница называет небольшой ТГ-канал, где публикуют фото и досье тех, кто нарушил присягу. Больше всего среди них полицейских, как и в 2014-м году. Реформа ведомства никак не отразилась на подборе кадров?
— Процентов тридцать личного состава присягнула на верность новой власти, — уточняет Мельник.
Подтянулись и старые кадры. Бывший милиционер по фамилии Руденко, заслуженный мастер спорта, гиревик, уже в летах, пошел на службу в „милицию [самопровозглашенной] ЛНР“. И бывший начальник сватовского ГАИ. Судья Юрченко, о котором в городе отзывались как о коррупционере номер один, покинул родной дом в неизвестном направлении. Все знали: судья еще и крупный латифундист. Одной рукой приговор подписывает, другой — продает подсолнечник и проверяет выручку в собственных магазинах. „Испугался, что теперь, наконец, посадят!“ — заключили местные. Происходящее они воспринимают пока как наведение порядка.
Самый богатый фермер района, некогда компартийный депутат Владимир Григорьевич Куницкий, кстати, отец Виты Слипец, в недавнем прошлом — главы горсовета, пытался договориться о сотрудничестве с новой властью. Читай, с российской военной комендатурой. И почти договорился. Но произошла ротация, прислали свежие кадры. Кто-то навел: Куницкий, владелец почти сорока процентов пахотных земель Луганской области — миллиардер! Россияне решили взять свое по максимуму, силой. Для начала приехали, побили… Дочь сумела эвакуировать отца из Сватово на подконтрольную территорию.
— Но когда земляки, которые воюют за Украину на фронте, обратились за помощью: „Вита Владимировна, нужно бронежилеты купить“!», чиновница им пожаловалась: «Я с одним чемоданчиком бежала, денег нет совершенно!» — вспоминает Наталья.
Сватовские торговцы не просто приняли российскую оккупацию, но сразу попробовали нажиться на ней, подняли цены. Помчались в Луганск за товаром — линии разграничения больше не существует, а топливо сильно подешевело. Хоть на заправках его продают потребителям по «украинским», то есть, высоким ценам. Процветает «обнал», новая услуга, за которую берут двадцать пять процентов. Например, пенсионер не может поехать к банкомату на подконтрольную территорию, снять деньги с карты. Отдает карту «обнальщику». Тот привозит пенсию в гривнах и без смущения берет четвертину стариковских денег. Почти все предприниматели освоили такой вид бизнеса.
При этом в Сватово осталось примерно половина населения. Многие перебрались на территорию, подконтрольную Украине, хоть город практически не пострадал от обстрелов.
— Людям в любом случае надо питаться, иметь возможность посетить врача. Нельзя считать коллаборантами сотрудников критической инфраструктуры — пожарных, спасателей, коммунальщиков. Детям нужна школа. Значит, не обойтись без учителей. Будет лучше, если всех, кто должен обеспечивать жизнедеятельность оккупированных территорий, привезут из России? — спрашиваю.
— Большинство врачей из Сватово выехало, — отвечает Наталья Мельник. — Причем не зарабатывать за границей, хотя они с хорошей квалификацией, нашли бы там себе применение, а в Днепр, в Полтаву. Общаюсь со многими. Ждут контрнаступления украинской армии, чтобы вернуться домой. То есть, в отличие от чиновников, которые спекулировали на патриотизме, оказались настоящими гражданами страны. Они всегда имели свою позицию.
А девяносто девять процентов учителей начальных классов, наоборот, отправились на «перековку» в Россию, чтобы успеть к новому учебному году. Отказалось только два человека.
В Государственном бюро расследований Украины (ГБР) с начала полномасштабного вторжения России и до сегодняшнего дня открыто 480 уголовных дел по подозрениям в коллаборционизме, измене родине и государственной измене. Агентство УКРИНФОРМ цитирует Татьяну Сапьян, советницу ГБР по коммуникациям:
«Вручено больше ста подозрений, четыре обвинительных акта направлены в суд, и уже есть первые приговоры. Судьи фиксируют случаи сознательного перехода правоохранителей, судей, чиновников на сторону оккупанта, и фиксируют также содействие российской оккупационной власти».
При этом советник главы Офиса президента Михаил Подоляк написал в Twitter:
«Каждое должностное лицо, которое соглашается сотрудничать с оккупантами, должно понимать, что подписывает себе приговор и становится законной целью для украинских спецназначенцев и судов».