Пляжи городов Запорожской области на Азовском море в этом году непривычно пустые. Около 60% территории — под оккупацией, некоторые города — практически с первых дней войны. В отдельных регионах идут бои, к областному центру, Запорожью, за более чем три месяца российская армия подойти не смогла. Мы поговорили с запорожцами о том, как живет крупный областной центр, когда недалеко проходит линия фронта. Помимо этого мы смогли связаться с жителями нескольких оккупированных городов, где уже ходят слухи о введении российской валюты и присоединении к этой стране.
«В Херсонской области отодвинули немного врага. А у нас как-то пока все стоит на месте»
Запорожье — один из крупнейших промышленных центров Украины с речным портом и важным транзитным железнодорожным узлом. Соседний областной центр на востоке — Донецк — под контролем самопровозглашенной ДНР, южнее — захваченный Россией Херсон, недалеко от него регулярно обстреливается подконтрольный Украине Николаев. Запорожцы на ситуацию в своем городе в целом не жалуются.
— Такого, как в Донецке, Луганске или Мариуполе, у нас нет, — рассказывает про обстановку в городе 37-летний айтишник Артем. — Пару месяцев назад много раз запускали ракеты в один из наших комбинатов, все пытались попасть, но ракеты сбивала ПВО. Я от него недалеко живу, и каждый раз от этого дом трясло, в грудной клетке отдавало волной — не совсем приятные ощущения.
25 мая Минобороны России сообщало, что выпустило по Запорожью четыре крылатые ракеты и якобы уничтожило цеха крупного местного завода «Мотор Сич», где выпускают двигатели для украинской боевой авиации. Местные власти назвали это заявление фейком и добавили, что из-за авиаударов разрушен ТЦ, пострадали частные дома в Шевченковском районе, погибла мирная жительница. Это же вспоминает и Артем:
— Пострадало 62 дома, само здание торгового центра стеклянное, там тоже все выбило, кафе, рестораны, кинотеатр, магазины — это все теперь не работает. Но даже если ракета не долетает и ее сбивают, в домах от этих взрывных волн выбивает стекла. Чтобы ракета прилетела в многоэтажку — такого у нас нет.
В городе практически возобновилась привычная жизнь, какой она была и до российского вторжения, рассказывает мужчина, — «просто мы знаем, что идет война». Об этом напоминают и отголоски мощных взрывов, которые долетают из области, и воздушные тревоги, которые часто застают его на работе.
— Мы в офисе до сих пор выходим в коридор, если начинается тревога. Если она длится полтора часа, ну, значит, пережидаем там полтора часа, полный коридор людей — кто стоит, кто сидит. Мой знакомый до сих пор, если звучит сирена ночью, бежит в подвал, а некоторые даже не просыпаются и только утром считают в специальном приложении, сколько тревог за ночь пропустили. У кого насколько крепкие нервы, тот так и живет.
В городе, по словам Артема, на каждом углу стоят бойцы теробороны, часто по центру пролетают скорые — местные говорят, что возят раненых. Периодически в соцсетях еще встречаются просьбы откликнуться и завезти в больницу какие-нибудь медикаменты.
— Волонтеров в Запорожье тысячи: кто-то помогает найти переселенцам жилье, кто-то закупает, привозит и готовит еду, кто-то шьет маскировочные сетки.
Садики закрыты, в школах и университетах, как и по всей стране, учеба лишь дистанционная — кто остался и подключается к зум-урокам из Запорожья, а кто, рассказывает об опыте знакомой учительницы Артем, — уже откуда-нибудь из Польши и Англии. Многие женщины с детьми покинули областной центр.
— Где-то даже ищут на работу людей, где освободились места из-за уехавших. Многие переселенцы уже тут ищут жилье, тоже устраиваются работать — оплачивать аренду, покупать еду за что-то же нужно, жизнь продолжается. Это первые три недели ничего толком не работало — только больницы, экстренные службы, магазины; заводы стояли — лишь частные киоски открывались на свой страх и риск. А сейчас уже открыты рынки, в супермаркетах хватает продуктов, частный бизнес тоже вернулся. В центре в некоторых магазинах стекла забили толстой фанерой, на листах А4 просто распечатали «Мы работаем». Хотя никого не заставляют — если считаешь нужным, сидишь дома или уезжаешь. Закрыты разве что ночные клубы, но народ все равно дома не сидит — гуляет по улицам, старается отвлекаться.
Мужчина отмечает, что в городе дорогой бензин, да и заливают не больше 20 литров в один бак, поэтому многие жители пересели на общественный транспорт.
— У меня есть друг на СТО — первый месяц он дома просидел, но тогда еще и комендантский час начинался в 17 часов. Сейчас уже работает, машины на ремонт приезжают, но очень мало — когда-то звонишь ему, он запишет, может, недели через две. Сейчас: «Приезжай, сделаю». Рестораны и кафе месяца полтора работают, летние террасы уже появляются, правда, раньше закрываются. «Макдональдсы» у нас не стали открываться. Не знаю, платят ли людям за простой — может, что-то на питание и основные нужды выплачивают. Никто никого не бросает, думаю, люди выживают.
Артем за время войны стал разбираться в военной технике — рассказывает, сколько выстрелов у «Града», какая дальность может быть у российских крылатых ракет, какие гаубицы получила Украина. Постоянно следит за движением линии фронта по картам, которые составляются по сообщениям местных.
— Люди, конечно, все еще боятся сильных обстрелов в городе. Никто не расслабляется: все с утра смотрят новости, ленту в телеграм-каналах — что, где было захвачено и освобождено, куда что прилетело. Несколько дней назад писали, что освободили 20 населенных пунктов в Херсонской области — отодвинули немного врага. В Запорожской области как-то пока все стоит на месте. Иногда ребята военные приходят — кто в отпуск, кто на пару дней — новости, конечно, не совсем радостные у них, говорят, что и наших немало гибнет, война идет полным ходом. Думаю, когда будут освобождаться города в нашей области, будет видно, сколько там людей погибло, по примеру тех же Бучи, Ирпеня и Гостомеля.
— А наступления российской армии, сильных боев и захвата в Запорожье не боятся?
— Никто не знает, что будет. Думаю, все внутри себя переживают, но страх — да никто уже, наверное, ничего не боится. Верим в ВСУ, более-менее спокойны. У меня тут сестра, мама, бывшая жена с сыном еще год назад переехали в другую страну, а брат воюет, сейчас на первой линии в Донецкой области, бывает, по 3−5 дней с ним связи нет. Переживаем за него всей семьей — не дай бог, конечно… Как вам описать эти чувства? Если к нам придет враг, мы защитим свои дома и родных. Есть, конечно, народ, который быстренько прыгнет в машину — и подальше от Запорожья. А может, кто-то вывезет своих жен и детей и вернется — не знаю, как будет, — иронизирует Артем. — Но Запорожье, думаю, никто не отдаст, за него будут бороться. Я повестку в военкомат не получал, но, если понадобится, пойду воевать. И, думаю, многие пойдут.
«На улицах замечаю больше женщин — мужчины в основном идут на войну»
Семья еще одной жительницы Запорожья, 20-летней Анастасии, около года назад хотела переезжать в Россию, там сейчас живет и работает ее отец. После нападения планы поменялись, говорит девушка, как и отношение тех горожан, кто раньше еще поддерживал эту страну-соседку. В преимущественно русскоговорящем Запорожье некоторые принципиально перешли на украинский.
Настя — студентка местного университета. Недавно, рассказывает, в здании от взрывной волны выбило окна. Несмотря на опасность очередных «прилетов», из города девушка уезжать не собирается.
— В первые пару недель, если сравнивать с теми же Харьковом, Сумами, можно сказать, мы отделались испугом — полетали самолеты, попали в военный склад, в аэропорт — ну, как у всех. И больше обстрелов потом не было. Уже в последнее время попали в несколько заводов, в частные дома, в остров «Хортица» — это наша достопримечательность, — обыденно рассказывает Настя, какие разрушения в ее город принесли россияне.
Запорожье на две части делит Днепр, «Хортица» — в центре, берега соединяют мосты и плотина, говорит Анастасия. На них стоят блокпосты, там проверяют документы, иногда движение закрывают. В сам город без проверки тоже не попадешь — на въездах стоят тероборона, ВСУ, разве что багажники теперь реже досматривают. На улицах еще стоят баррикады из шин, противотанковые ежи — «чтобы, если что, город был готов»; на билбордах висят плакаты с посланием для русского военного корабля, но уже работают светофоры. Часто звучат воздушные тревоги.
— Вообще, сейчас у нас спокойно, но каждую неделю прилетает в город или на окраину — то ракета, то артиллерия, то ПВО работает. Люди стараются не паниковать. На окраинах хорошо слышны звуки взрывов из области — и как наши стреляют, и как по нашим. У нас же 20 км — и линия фронта.
За сутки тревогу могут объявить раз 10 (наш рекорд — 15), длиться она может по часу, по два. Многие на это время идут в коридор, в бомбоубежища пока не спускаются: особых обстрелов нет, а ходить туда-сюда не всем нравится. Знакомых на одном из заводов первые месяцы во время тревог заставляли спускаться в бомбоубежище и сидеть там до отбоя. А потом коллективу разрешили написать отказ: «Беру на себя ответственность» — и теперь это по желанию. В больших супермаркетах в таких случаях покупателей выводят на улицу, там или спускаешься в укрытие, или просто ждешь, а магазин на это время закрывают.
Как и Артем, Настя говорит, что в Запорожье уже вернулась к работе промышленность — все стараются подтянуть экономику, многие переходят на нормальный рабочий день. Девушка также упомянула раненых и переселенцев, которые сюда съезжаются из Донецкой и оккупированных территорий Запорожской областей.
— Чуть ли не каждый день идут автобусы, машины с надписью «дети» — расстрелянные, без окон едут до сих пор. Я на днях была в больнице в хирургическом отделении — там много людей без рук и ног, я так понимаю, они с оккупированных территорий, военные лежат.
— Как у нас говорят, до Запорожья сложно дойти, тут непростая территория. Вот они остановились в Васильевке, это 60 км от нас, и обстреливают ее постоянно. Моя подруга оттуда рассказывает, что по деревне ездят танки, могут просто стрелять в дом, люди все время сидят в подвалах: выйти невозможно. Выехать оттуда очень сложно. Вот военные потихоньку отбивают земли у русских в Херсонской области, это дает силы. Нам говорят, что скоро будут освобождать и наши земли. Понимаем, что без разрушений и боев не обойдется, но хотелось бы, чтобы наши постарались это сделать аккуратнее, с минимальными потерями населения. Ладно город отстроить, но людей-то уже не вернуть…
Мы тут захвата не боимся — скорее, что снова что-то прилетит. Каждого шороха и стука пугаешься, ночью спокойно не спишь. На наших улицах я замечаю больше женщин — мужчины в основном идут на войну. Их отправляют на восток (там сейчас воюет мой классный руководитель), под Херсон. Чтобы остаться в Запорожье, надо идти в тероборону. Но сейчас что туда, что в армию попасть непросто — мои друзья пытались, говорят, пока не нужно, людей хватает, у них просто взяли номера телефонов. Поэтому, если кто-то сюда все-таки придет, — никто не отдаст город просто так.
«Взяли нас по-тихому»
Инстаграм в поиске выдает объявления с красочными тортами в Приморске, небольшом городе Бердянского района. 4 апреля 37-летняя Елена, которая их печет на заказ, выложила пост с фото дочери в камуфляже и тортом в цветах украинского флага — у ребенка был день рождения: «Не так ми мали святкувати. Ти вже доросла і все розумієшь, навіть тематику для сімейного святкування вибрала в патріотичному стилі, — написала мама дочери и пообещала после победы отпраздновать этот день еще раз. Практически с начала марта Елена принимает заказы: «Продолжаю делать то, что умею и люблю». Постепенно посты перешли с русского на украинский, под ними чаще упоминается родная страна. С третьего марта город Елены — под российской оккупацией.
— Точную дату не скажу, но «русский мир» пришел точно больше трех месяцев назад. Боев не было, да и в самом начале войны все наши мужчины уехали в область, они были на передовой. Когда русские пришли, в городе почти все женщины остались. С кем им биться? А нам — сопротивляться с голыми руками? Они ведь ходят с оружием. Взяли нас по-тихому, — пишет Елена в мессенджере, на ее аватарке — фото на фоне украинского флага, на щеке тоже нарисован он.
Возможности созвониться и поговорить с женщиной не было: связь в Приморске теперь, говорит собеседница, тянет только сообщения. Жизнь у горожан заметно усложнилась с момента, как Приморск решили «защитить» от Украины.
— Связи, бывает, нет неделями. Ее выключили, половина провайдеров перестали работать. Ходим по городу в поисках интернета, чтоб как-то написать родным. Вот так «русский мир» освободил нас от нормального существования… Медикаменты, продукты питания не завозятся. Отделения банков, почты, банкоматы — закрыты. С карт деньги не снять, а когда глушат связь, не можем и карточками расплачиваться — только наличкой. А где ее взять? Деньги тоже не завозятся!
Единственное, говорит Елена, в городе не стреляют — «хоть в этом плане повезло». На въезде и выезде в Приморск стоят российские блокпосты. По словам собеседницы, город живет только до обеда — после 15 часов в основном все сидят по домам.
— Рынок работает до часу. А после в городе просто делать нечего, все закрыто. Сейчас уже нормально, но в первое время было очень страшно. На крыше госадминистрации, когда они вывесили свой флаг, я видела снайперов. Да и так россияне ходили по городу с ружьями, телефоны могли отбирать, забирали машины у людей, взяли школьный автобус. У нас парней нескольких держали в заложниках, били и заставляли рыть им окопы. Троих человек расстреляли, — мы не можем оперативно проверить эту информацию, но Елена говорит, что знает одного из убитых лично. — Один пришел пьяный к россиянам на пост и начал кричать «Слава Украине», за это получил пулю.
Хотя жизнь в Приморске, вроде бы, идет, дети там в этом году тоже не доучились. В том числе тринадцатилетняя дочь Елены.
— Все, что дочка покупает, — сразу изучает производителя. Российскую продукцию не берет. Моя патриотка, — с улыбкой гордо пишет мама. — Скучает сильно по школьным друзьям. У нас небольшой дворик из пяти двухэтажек. Дети, которые остались, выходят гулять на детскую площадку туда — это единственная наша отдушина.
Приморск стоит на берегу Азовского моря, наполнен базами отдыха и отелями. Не такой популярный курорт, как соседний Бердянск, но жил за счет отдыхающих, говорит Елена.
— А теперь город остался без заработка. Люди уехали, тут осталась треть населения. У многих родители — старики. Как их бросить? А у кого-то просто нет возможности уехать, — рассказывает она и переходит к работе. — У кого есть возможность, заказывают у меня торты для своих деток: хоть как-то сделать им праздник и вернуть улыбку. Но заказы упали в разы: у многих на это просто нет денег. А я почему к работе вернулась? Если совсем ничего не делать, можно просто сойти с ума.
У нас пока еще не ходят российские деньги и не предлагают делать паспорта, но из соседних городов я об этом уже слышала. Боюсь, скоро и до нас дойдет. Я российский паспорт оформлять точно не пойду, — говорит Елена. — Но в городе есть, конечно, и те, кто поддерживает Россию… Новостей украинских у нас теперь нет — только один канал ловит, его и смотрим.
Елена допускает, что оккупационные власти могут объявить о присоединении Приморска к России.
— Но не в моих силах это изменить, к сожалению. Знаете, рядом с нашим домом проходит трасса, по которой идет военная техника — днем и ночью носятся туда-сюда. Наших я еще ни разу не видела — вся российская, с буквой Z. Сколько горя, слез она нам принесла! Женщина в соседнем доме несколько дней назад узнала, что ее муж погиб, защищая Украину, у них осталось двое деток. Похоронить мужа она не смогла: не пропускают. Еще трое моих знакомых погибли на войне. У нас была обида, что нас захватили, а потом пришло понимание ситуации. А если бы наши дали им отпор, завязались бы бои — было бы как в Мариуполе, уничтожили бы город? А так не защищали и хотя бы тихо. И все же мы ждем, что как можно скорее к нам придет наша армия — очень хочется вернуться к прежней жизни. Но если будут серьезные бои и обстрелы, мы будем выезжать. Хотелось бы, конечно, в Украину, но коль в такой ситуации окажемся, главной задачей будет выжить! Куда будут пропускать, туда и поедем.
Напоследок украинка из оккупированного города пишет: «Верим и очень ждем ВСУ».
«Хотя в Бердянске относительно спокойно, вся эта обстановка ощущается как затишье перед бурей»
Не хватает соединения на звонки и в Бердянске — еще одном крупном оккупированном городе Запорожской области. На четвертый день войны его взяли под контроль россияне. Защищать Бердянск, говорит 27-летняя местная жительница Лилия, тоже было некому.
— Сначала мы читали переписки в чатах других населенных пунктов. Никто не хотел верить, что к нам идет колона военной техники оккупантов, но вечером 27-го февраля они заехали в город. Бердянск был сдан без боя, все наши военные, большинство сотрудников полиции, тероборона покинули его еще в начале. Когда оккупанты заехали, было видно, что они нервничали, может быть, ждали, что на них нападут. В городе оставались только гражданские, все были очень напуганы и растеряны.
Первое время, говорит Лилия, местные выходили на протесты против оккупации — по ее словам, сначала людей собиралось много, и военные ничего не предпринимали. Потом военная комендатура запретила проводить «несанкционированные митинги и собрания».
— Нас это не остановило, мы продолжали выходить — исключительно мирно, старались избегать провокаций. Потом в город завезли по форме, вроде, омоновцев, и активистов — лидеров акций начали запугивать в соцсетях. Потом — похищать. О людях долгое время ничего не было слышно, а после в телеграм-каналах оккупантов стали появляться ролики — на них эти активисты, заикаясь, говорили, что все осознали и оккупанты нам не враги. Было видно, что ребят сломали. А дальше взялись и за волонтеров, распределявших еду, теплые вещи, предметы гигиены — это собрали сами бердянцы для беженцев из Мариуполя.
Мои друзья не связаны с тем, что могло бы заинтересовать оккупантов, но подруга рассказывала, что ее начальника пытались склонить к сотрудничеству. Он отказался, за что его около недели держали в подвале. У меня на работе мужчина рассказывал, как убили знакомого учителя с Червоного поля (село в Бердянском районе. — Прим. ред.). Люди много чего говорят, очень сложно чему-то верить, — делится девушка.
Город сейчас полностью под контролем россиян. В садах и школах временно живут беженцы. Постоянно работают лишь продуктовые магазины. Около половины города, говорит его жительница, сидит без работы.
— Поначалу на улицу мы старались не выходить. Потом смирились. Очень много патрулей оккупантов в людных местах, иногда это сильно нервирует: не знаешь, чего от них ждать. Мясо- и хлебокомбинат они, грубо говоря, отжали: заехали туда на своей технике, руководство согласилось с ними сотрудничать, налоги теперь платит оккупационной власти. А крупные предприятия стоят, мы выходим на работу пообщаться и подежурить — кто-то должен оставаться на месте. Последнюю зарплату мы получили в начале марта, на этом все. Сейчас работают в основном те, кто согласился на сотрудничество: предприниматели, у которых свои мелкие минимаркеты, там продают товары в основном из Крыма и России, редко попадается что-то из Беларуси или Казахстана. Другому бизнесу оккупанты работать не дают. Открылось много «разливаек» — продают водку, пиво.
— Под давлением наших врачей и коммунальщиков они тоже заставили пойти на сотрудничество, но это уже вопрос выживания. Пожарные работают на энтузиазме, еще в первые дни в резкой форме отказались иметь дело с захватчиками — сказали им идти вслед за русским военным кораблем. А вот полицию оккупанты набрали из тех, кто согласился с ними работать. С некоторых это согласие получали под дулами автомата. По факту полиция патрулирует город, но, если что-то происходит, вроде ДТП, — там разводят руками.
Лилия тоже говорит, что в городе ходит много слухов про введение рублей. По ее словам, в некоторых магазинах уже появилась двойная цена.
— Еще слышала, что пенсионеры в военной комендатуре могут оформить себе денежную помощь в 10 000 рублей ($ 165 по курсу Нацбанка Беларуси на 9 июня. — Прим. ред.), получают ее в захваченном отделении украинского «Ощадбанка». Пока везде ходит гривна, когда будут переводить на рубль, не ясно. Про российские паспорта тоже много слухов, но пока такого не предлагали. Единственное — продают сим-карты российского оператора «На связи». Говорят, с ним можно звонить по городу. Чтобы связаться с Украиной или позвонить на Россию, нужно платить 20 российских рублей за минуту ($ 0,33 по курсу Нацбанка Беларуси на 9 июня. — Прим. ред.); интернет от этого оператора есть, но не у всех получается его подключить. Можно пробовать украинский «Киевстар», другие операторы не работают. Говорят, было перебито электропитание на станциях, а починить нет возможности. В городе есть местные провайдеры интернета, ими и спасаемся.
Коммуналку мы пока не оплачиваем: нет возможности. Но, если платить через кассу, процент от выплат пойдет захватчикам, а при наличии связи можно оплатить онлайн, тогда деньги отправятся в подконтрольные Украине структуры. Вообще, ситуация у нас тяжелая: у людей кончаются деньги, магазины и рынок сильно спекулируют. Лекарства и вещи первой необходимости выросли в цене раза в три-четыре. Пустые квартиры вскрывают и заселяют туда чужих людей, многие из них из Мариуполя и ДНР. И хотя на улицах относительно спокойно, вся эта обстановка ощущается как затишье перед бурей.
Лилия рассказывает, что власти Украины не бросают Бердянск и помогают как могут в этой ситуации.
— Наша страна нас не забывает, в марте мы получали разовую выплату в размере 6500 гривен ($ 200 по курсу Нацбанка Беларуси. — Прим. ред.), кто не прописан в городе, можно оформиться как внутри перемещенное лицо и ежемесячно получать по 2 000 (около $ 70. — Прим. ред). Сейчас подготовили пакет помощи по безработице и помощь от международных организаций. Сколько это будет, пока неизвестно. Но мы радуемся той помощи, что есть. Украинская гуманитарка до нас не доезжает: гумконвои грабят или разворачивают. Как-то раз эту помощь остановили на въезде в город, разобрали жители сел, а потом она оказалась на рынке.
«Скорее всего этот референдум проведут без участия тех, кто против»
В Бердянске много машин с номерами самопровозглашенной ДНР, добавляет собеседница. Иногда, по ее словам, можно увидеть дагестанцев и бурятов в штатском. По оккупированным территориям можно ездить, но нужно взять пропуск в военной комендатуре, снять тонировку стекол, проходить проверки на блокпостах. Выехать из Бердянска в Украину тоже можно.
— Цены — от 3 000 гривен на автобусы до Запорожья, если машину нанимать — женщинам от 6000 мужчинам — от 10 000 гривен (100, 190 и 340 $ по курсу Нацбанка Беларуси на 10 июня. — Прим. ред.) Со своим транспортом проще — главное, чтобы были все документы на машину. Но сейчас идут активные боевые действие под Ореховым, Пологах, Гуляйполе и Васильевкой. В очереди на выезд там может стоять около тысячи машин, она формируется на последнем блокпосту перед Запорожьем. Оккупанты могут держать очередь пять-семь дней. Некоторые автобусы могут скидываться на взятку, чтобы их пропустили. Сколько оккупанты требуют, я не знаю. Но многие выехать не могут: у кого нет денег, у кого больные родители или совсем маленькие дети. Мои близкие тоже в оккупации на другой территории, сейчас у меня с ними связи нет, очень надеюсь, что с ними все в порядке. Мужа и детей у меня нет — я в Бердянске одна.
Лилия рассказывает, что при всем происходящем в стране последние месяцы среди горожан хватает людей, которые поддерживают российскую армию. Но, если город соберутся присоединять к России, считает девушка, жителей спрашивать не будут.
— Несколько дней назад захватчики организовали в городе праздник для детей, вечером — салют минут на 15−20: рокот такой стоял, что внутри все переворачивалось. Очень много было на этом «празднике» людей, выкладывали совместные фото с оккупантами и их военной техникой. На фоне происходящего в стране это как пир на костях. Также есть девушки, которые по вечерам ходят к ним в казармы.
— Конечно, мне страшно, если это присоединение будет происходить. Тогда, наверное, придется переезжать. Пока про референдум они ничего не говорят, но такой ход событий очень вероятен. Скорее всего его проведут без участия тех, кто против. А тут много стариков, которые ностальгируют по СССР, они и могут создать основную массу людей «за».
Девушка же однозначно ждет освобождения города. Не теряет надежду, что однажды российские военные соберут свою технику и уйдут без боя, но понимает, что вероятность тяжелых сражений за возвращение выше.
— Мы очень ждем Украину. Пол-области разрушено, особенно досталось Гуляйполю и Пологам. Если будут бои, я, наверное, пойду добровольцем: страшнее всего жить в неведении и ничего не делать. Для меня свобода дороже относительного мира под дулами захватчиков. Хотя каждый думает по-своему: кто-то растерян, кто-то злится, а кто-то напуган. Я уверена, найдутся те, кто готов сражаться. Многие боятся разрушений, и я их понимаю.
Мы люди мирные, и оккупантам желаем вернуться домой к своим близким, но, если нужно принять бой, думаю, много кто готов к этому, и я готова. Я считаю, они уйдут, если вдруг развернется серьезное контрнаступление: Бердянск оборонять тяжело, они окажутся в ловушке. А там варианты либо уйти, либо сдаться. Да и город у нас маленький, и, если говорить начистоту, небогатый: предприятий сравнительно немного, важных стратегических объектов, кроме порта, нет — что тут держать? Но, если они получат приказ удерживать город до последнего, боюсь, здесь устроят второй Мариуполь.
Свои обиды на то, что город сдали без боя, Лилия оставила позади. Говорит, для нее и других горожан сейчас главное остаться в живых.
— Только так мы сможем помочь и себе, и городу, и ВСУ. Когда читаешь новости про Бучу, Мариуполь, Рубежное и другие пострадавшие города, свои проблемы кажутся незначительными. Мы потеряли работу, а люди там остались без всего, многие — без близких, дома, здоровья. Эту боль, наверное, нельзя представить. Для себя я решила держаться и не ныть лишний раз; если есть возможность — что-то делать. Все-таки ни одна война не длится вечно, я верю, что скоро на нашей земле будет мир.
