По данным ООН на третье апреля, в Украине уже погибли 1417 гражданских. Кого-то хоронят прямо во дворе собственного дома, кого-то в парке, а кого-то в братских могилах. Мы поговорили с работником ритуального бюро из Ирпеня и священником из Чернигова, про то, как сейчас устроен процесс, в каких местах находят умерших и что чувствуют их родные.
До 30 трупов в день
Петр Король работает в ритуальном бюро «Память KING». Они обслуживают Ирпень, Бучу и Гостемель. Уже почти неделю мужчина с командой вывозит трупы из этих городов. В день, когда мы разговариваем, было около 10 покойны.
— Я называют нас батальон «Груз-200». Чего мы только не видели за эти дни: и расстрелянных, и тех, кого раздавил танк, и разорванные тела без рук и головы. К сожалению, есть покойные, которых погрызли животные. Фото и видео из Бучи, которые все видели, — это правда. Мы нашли расстрелянную машину, а в ней мертвые дети с родителями.
Петр со своей командой работает вместе с полицией и военными. Сразу тело осматриваем сапер, если все нормально, то полиция описывает труп и фотографирует место, где нашли покойного. И только потом наш собеседник с помощниками грузят тело в санитарный мешок и отправляют в морг.
— Заминированных тел, пока не находили. Но ребята, у которых есть боевой опыт, говорят, что такое возможно. Поэтому сразу идет сапер. Вы же сами понимаете, если что, то из-за одного трупа погибнет еще четыре-пять человек.
Дальше Петр забирает тело и везет к разрушенному Романовскому мосту, по которому раньше можно было попасть из Ирпеня в Киев. Там есть самодельный деревянный настил, через него покойных переносят на носилках и отправляют в столичный морг.
Почему туда? В Ирпене нет электричества и местный морг не работает. Дальше все довольно стандартно: если человек опознан, то приезжают родственники, оформляют все документы и забирают тело на похороны или кремацию. Если опознать нельзя, то берется ДНК-текст.
— Сейчас у нас идет первый этап. Мы зачищаем улицы от трупов. Потом пойдем по домам и подвалам. Это будет второй. Во время оккупации, когда люди умирали своей смертью или их убивали, родные делали могилы во дворах, в парках, у дороги. Просто брали и выкапывали яму на свой страх и риск. А после опускали туда тело. Мы будем искать такие могилы, выкапывать и перезахоронять. Это будет третий этап.
Здесь Петр резко обрывает свой рассказ и говорит: «Можно я вам через минуту перезвоню? Мне нужно забрать санитарные мешки для трупов на завтра».
Когда Ирпень был оккупирован россиянами, тела покойных было почти не достать, но иногда все-таки удавалось. Если была возможность, то волонтеры или военные перевозили умерших к Романовскому мосту, а оттуда их переправляли в Киев. Там Петр с командой забирали умерших и хоронили. Если нужно было, то везли покойного в другую область.
— Сейчас у нас может быть и 10, и 20, и 30 трупов день. Сегодня, например, — 10. Трое из Гостомельского района, один из самого Гостомеля, двоих забрали из Бучи, остальные — из Ирпеня. Около 20% покойных без документов. Очень много трупов рядом с которыми валяются раскрытые портмоне, внутри нет карточек и наличных.
Петр каждый день общается с родственниками погибших. Они звонят ему, чтобы спросить, что им делать, куда ехать, где опознавать умершего. По словам мужчины, люди в шоке.
— Когда человек умер своей смертью, это одно состояние. А когда его расстреляли или он разорванный лежит, то это совсем другое. У всех родных просто дрожащий голос. Я сам пока держусь. Мы сейчас работаем, как волонтеры. Я понимаю, что кроме меня никто этого не сделает. Я знаю, что каждый человек хочет нормально и по-человечески похоронить своего родного.
«Идут похороны, и тут начинается обстрел»
Наш разговор с отцом Романом, который служит в черниговском Храме святой великомученицы Екатерины, происходит в пятницу, 1 апреля. По словам мужчины, люди в городе сейчас выживают. Нет электричества, воды и отопления. Еду готовят на огне прямо на улице.
— Обстановка сложная. Похороны сейчас проходят намного чаще, чем до войны. Есть пожилые люди, чье время уже пришло, а есть те, кто погиб от обстрелов. Сегодня, скорее всего, хоронить будем меньше, у нас была более-менее спокойная ночь. А вот пару дней назад город был под сильными обстрелами.
Все могилы отец Роман называет временными, разделяя их на индивидуальные и братские. По словам священника, когда наступит мир, всех перезахоронят.
— Если это частный сектор, то людей хоронят возле дома на участке. Если это братская могила, то выкапывается одна большая яма и покойных размещают рядом друг с другом, но каждый — в отдельном гробу, на котором закрепляют табличку, что это был за человек и когда погиб. Местные власти делают все что можно в условиях войны, чтобы прощание проходило по совести. В самой большой братское могиле, которая была у меня, находились больше 30 человек.
Чтобы священник приехал на прощание, местные жители договариваются заранее, обозначая время и место. Бывало, что из-за обстрелов приходилось ждать, но отец Роман все равно попадал на похороны.
— Все понимают, что бомбежка может начаться в любой момент, ты никуда не выйдешь и к тебе никто не придет. В таком случае подстраиваемся друг под друга и ждем, когда станет чуть безопаснее. Был случай, когда мы уже стояли над могилой, шло прощание и начались обстрелы. Но никто не разбежался и мы продолжили церемонию.
В целом отец Роман говорит, что похороны проходят обычно, но без помпезности, венков и больших икон. Люди стали меньше заморачиваться над традициями.
— Никто не смотрит, помыт покойник или нет, в какой он одежде, сколько стоит гроб. Положили крестик в руки, свечечку и провели в последний путь. Сейчас духовное взяло вверх над материальным. А раньше поминкам и трапезе уделяли больше внимания, чем молитве.
Священник рассказывает, что сейчас люди, имея ведро воды, могут и еду приготовить, и тарелки помыть, и еще останется. В церкви придерживаются такого же минимализма.
Все, что нужно для службы, пока есть. Даже свечками делятся с горожанами и военными.
— К сожалению, Чернигов очень сильно разрушен. Есть те, кто еще не идентифицирован. Есть те, кто находится под завалами. Но мертвые люди на улице не лежат. Трупов российских солдат я не видел. Возможно, где-то в районе, по селам, они остались. Но сейчас не со всеми священниками есть связь. От некоторых уже больше месяца ничего не слышали. Мы даже не знаем живы они или нет.
По словам отца Романа, у родственников погибших сейчас есть злость и от этого никуда не деться. Каждый человек по-своему воспринимает происходящее.
— С начала войны мы уже привыкли к таким вещам, о которых даже не задумывались в мирное время. Но мы понимаем, что придется жить дальше и, если не прощать, то кто нас простит?! Священник это не только человек, который выполняет определенные обряды. Священник еще нужен, чтобы просто поговорить. Злость нам вредит. А во время службы человек может успокоиться и найти время на подумать. Мы стараемся делать все, чтобы люди не упали духом. Да и сами тоже стараемся.