«Зеркало» не раз писало о жизненных трудностях, через которые проходят беларусы и беларуски. Но чаще именно мужчины, рассказывая свои истории, признавались нам, что откладывали поход к психотерапевту из-за заученных установок вроде «соберись, ты же сильный», «нельзя раскисать, на мне семья». Да и в целом тема психических расстройств продолжает быть достаточно табуированной в Беларуси: многие заболевшие все еще получают в качестве поддержки фразы в духе «просто перестань грустить». «Зеркало» поговорило с мужчинами, которые не побоялись признать свою проблему и стали лечиться под наблюдением врачей, несмотря на общественное мнение.
Имена собеседников изменены.
«Мне казалось, что жизнь — компьютерная игра»
Когда Игнату было 27 лет, он сменил работу, и на новом месте часто приходилось ездить в командировки и стрессовать. В одной из таких поездок мужчина, по его словам, попал в «странную ситуацию» и его избили. По приезде домой Игнату диагностировали перелом челюсти и черепно-мозговую травму.
— Вроде ничего особенного, все зажило быстро, но где-то через месяц я понял, что с моим состоянием что-то не так, — рассказывает собеседник. — Начал замечать за собой, что пропала мотивация работать, да и вообще что-либо делать. Я все время был как будто в тумане, и это состояние ухудшалось. Где-то через месяц у меня словно галлюцинации появились. Находясь дома со своей девушкой, я не был уверен, была ли она рядом, пока не дотрагивался до нее. Смотрясь в зеркало, себя не узнавал, не понимал, кто этот человек в отражении, думал, что точно не я. Было страшно и казалось, что я схожу с ума. В таком состоянии я и продолжил жить дальше, надеясь, что это скоро пройдет.
В таком состоянии мужчина прожил около года, а потом, во время летнего отпуска на море, симптомы у Игната исчезли совсем. Но, как вспоминает мужчина, это было ненадолго. Уже через восемь месяцев хорошего самочувствия прежнее состояние вернулось с новой силой.
— Все старые симптомы вернулись, и чувство, что я в каком-то тумане, намного усилилось. Мне казалось, что мне все снится или жизнь — компьютерная игра, в которой я смотрю на персонажа со стороны. Стало снова очень страшно, и та самая девушка, которая к тому моменту стала моей женой, уговорила сходить к психотерапевту. В первый раз я не обращался к специалисту из-за установок вроде «я сам справлюсь», «это вообще никак не связано с психиатрией, у меня была травма головы» и в целом боязни пойти к такому врачу, — признается Игнат. — Но во второй раз мыслей, что справлюсь сам, уже не было, только страх никуда не ушел. Помню, очень переживал: вдруг психотерапевт скажет, что я и правда сошел с ума, что у меня шизофрения. Но все-таки решился, потому что тогда же мы узнали, что ждем ребенка.
Депрессия действительно может проявляться эпизодами, которые могут длиться от полугода до нескольких лет, если оставлять болезнь без лечения. Как правило, подвержены ей более молодые люди: нередко она развивается в подростковом возрасте и до 40 лет. Симптомы депрессии бывают очень разными и могут выражаться и раздражительностью, и апатией, и дереализацией, и еще многими другими проявлениями, в зависимости от типа заболевания.
После перечисленных симптомов врач поставил Игнату диагноз «депрессия» и успокоил, что тот не сошел с ума и что депрессия может быть никак не связана с физической травмой. Как уже позже понял сам мужчина, после того случая в его жизни просто стало гораздо больше стресса. Все эти факторы, по мнению врача, и могли стать спусковым крючком для развития депрессии.
— До этого я думал, что это состояние, в котором у тебя просто плохое настроение и апатия, но оказалось, депрессия намного сложнее и страшнее. Подумать не мог, что она может сопровождаться такими симптомами, как у меня, — признается мужчина. — Во время того визита мне выписали антидепрессанты, и врач сразу предупредил, что лечение будет долгим, а в первый месяц приема таблеток состояние может ухудшиться. Я знал, что прекращать принимать лекарства не стоит и нужно подождать, чтобы они подействовали. Так и случилось. Первые улучшения я почувствовал через два месяца, и дальше мне становилось лучше и лучше. Врача я посещал раз в месяц, она контролировала мое лечение.
Вернуться к прежнему, нормальному, состоянию у Игната получилось после шестимесячного курса антидепрессантов. К концу лечения у мужчины родился сын, и он совсем перестал замечать, что с ним что-то не так.
— Прошло четыре года с тех пор, как все это произошло со мной и я вылечился. Пока к такому состоянию не возвращался и, надеюсь, больше не вернусь, — говорит собеседник. — За время депрессии меня поддерживали жена, брат и дядя. Маме и друзьям понадобилось время, чтобы понять меня. Поначалу они говорили, что я все себе напридумывал и это ерунда, но со временем они поменяли мнение, когда увидели, как депрессия на мне отражается.
А вот на работе коллеги не поддерживали Игната совсем. Даже со временем у него не получилось с ними объясниться.
— Им было как-то смешно слушать о депрессии, бывало, могли подшучивать надо мной. Например, во время корпоративов приятели с работы часто настаивали, чтобы я выпивал вместе с ними, хотя из-за таблеток я не мог. Тогда они говорили, что никакой депрессии у меня нет, я просто отмазываюсь, а как начну с ними пить, так и депрессия пройдет, — говорит Игнат. — Далеко не все люди понимают, как в это время нелегко.
«То, что у меня проблемы, было понятно всем, но что именно со мной — диагностировать сложно»
Еще в детстве Кирилл замечал за собой подозрительные скачки настроения, но его родные не обращали на это внимания. Любой каприз подростка связывали с «компьютером» и «друзьями», но не с психическими заболеваниями, которым, как оказалось, он подвержен.
Со временем проблемы Кирилла обострились. Пиком стал момент, когда ему исполнилось 17 лет и у него закончился первый роман с девушкой.
— Эмоциональные качели в отношениях окончательно вывели меня из строя, поэтому моя мама решила отвести меня за помощью в Детский психоневрологический диспансер. Я плохо понимал, что со мной происходит, и тогда просто плыл по течению. При этом у меня был страх, что поставят диагноз, который не даст мне получить водительские права, но на первой же встрече врачи сообщили, что это не мой случай, — говорит Кирилл. — В диспансере мне прописали первую терапию — антидепрессанты и общение с психотерапевтом. После пяти визитов показалось, что «мне уже нормально», больше ходить не надо. Я допил курс препаратов и на какое-то время забыл о проблеме. Но она никуда не исчезла, а только замаскировалась.
В период облегчения Кирилл нашел хорошую работу в IT-компании (параллельно с учебой по той же специальности) и жил обычной жизнью. Но состояние снова начало ухудшаться. Со временем молодой человек стал все больше погружаться в собственные, «очень темные», по его словам, мысли.
— Это привело к тому, что брат буквально заставил меня обратиться в «Новинки» (речь идет о Республиканском научно-практическом центре психического здоровья. — Прим. ред.) и пройти там консультацию. То, что у меня проблемы, было понятно всем, но что именно со мной — уже не очень. Да, очевидно, депрессия, но откуда она проистекает? Врач на этот раз решил, что у меня биполярное аффективное расстройство или хотя бы циклотимия, и снова прописал препараты. Их мы меняли на протяжении следующих пяти лет каждые полгода, — вспоминает Кирилл. — Большая их часть просто не работала, а многие делали хуже. К тяжелым проявлениям моего неважного психологического состояния добавилась хроническая усталость.
Циклотимия — это расстройство, при котором человек переживает короткие эпизоды восторга (гипоманию), чередующиеся с такими же короткими эпизодами депрессии. У людей с биполярным расстройством симптомы похожи, но эпизоды более тяжелые и долгие.
Как вспоминает Кирилл, его депрессивные эпизоды часто проходили вместе с полным пренебрежением опасностями и моральными принципами. В такие моменты он начинал искать утешение в алкоголе и запрещенных веществах, а его отношения с окружающими резко ухудшались. Трудности с поддерживанием общения тоже считаются одним из симптомов депрессии.
— Работа стала меняться каждые полгода-год из-за того, что я с кем-то что-то мог не поделить и наговорить вагон глупостей. Корпоративы, где был алкоголь, всегда заканчивались плохо — например, дракой, о чем я сейчас жалею. К 28 годам у меня осталась только горстка людей, с которыми я еще мог общаться, а они со мной. Кроме прочего, развилось что-то вроде паранойи, которая провоцировала панические атаки. Она обострилась зимой 2021 года, когда начались репрессии.
В начале 2022 года Кирилл решил уехать из Беларуси и начал заранее искать способы пережить стресс для психики, которого в этом случае не избежать. Он в последний раз обратился к психиатру в частной клинике Минска и решил честно открыться ему полностью. После приема врач выписал мужчине новый антидепрессант, и эти таблетки наконец-то стали ему помогать.
— После начала приема этого препарата жизнь просто изменилась. Я все тот же человек, но своя лучшая версия. Больше никаких эмоциональных качелей, нет плохих мыслей в голове, я постоянно хочу работать и встаю каждый день заряженным только на успех. Рабочие отношения стали теплыми и теперь мои экс-коллеги, по большей части, это мои новые друзья. Не знаю куда бы завела меня жизнь, если бы мне не выписали тот антидепрессант, — признается Кирилл.
При этом собеседник не уверен, что его проблема полностью исчезла. Но, по его словам, препарат «очень хорошо контролирует эмоции» вот уже два года.
— Я продолжаю лечение и, вероятно, буду принимать таблетки до конца жизни, но это хороший размен за то, что я буду оставаться «нормальным» человеком, — считает беларус. — Никогда не испытывал какого-либо стыда из-за своего состояния, я всегда считал, что это лишь болезнь.
От других людей Кирилл не слышал осуждения за свое поведение в тяжелые моменты. Но уточняет: по крайней мере, в открытую. Зато шутки над его состоянием проскакивали даже у близких.
— Это бывали и мои друзья, и коллеги, и иногда родственники. Я далеко не всем рассказывал в деталях про мою ситуацию, так что слышал их, скажем так, мнение со стороны. Не особо обижаюсь на такое, потому что знаю: будь они осведомлены, то говорили бы по-другому, — говорит собеседник.
Если вы чувствуете, что оказались в похожей трудной ситуации и нуждаетесь в экстренной психологической помощи, то в Беларуси работают телефоны доверия.
- Республиканская телефонная горячая линия по оказанию психологической помощи несовершеннолетним, попавшим в кризисную ситуацию, — 801 100-16-11 (работает круглосуточно и бесплатно, если позвонить с городских телефонов).
- Круглосуточная служба экстренной психологической помощи «Телефон доверия» — 029 899-04-01 (сюда также можно обращаться через мессенджеры Telegram, Viber и WhatsApp).
- На сайте Минского областного клинического центра «Психиатрия-наркология» есть форма, чтобы задать свой вопрос в письменном виде.
