Этот сентябрь оказался для Беларуси самым теплым с 1945 года. Но если на первый взгляд бонусный месяц лета кажется радостным событием из-за возможности не прятать любимые босоножки, то в перспективе ситуация выглядит далеко не так радужно. Такая непривычная для нашего региона погода — признак глобальных изменений климата. И если к ним не подготовиться как следует, последствия могут быть катастрофическими уже довольно скоро. Поговорили об этом с кандидатом географических наук и специалисткой по экологической и климатической политике и устойчивому развитию городов Марией Фалалеевой.
«Мы находимся в самом начале глобальных изменений климата»
Прежде всего Мария отмечает, что климат — это очень сложная система, которой свойственна вариативность. И сам факт, что какие-то месяцы (или даже годы и десятилетия) вдруг стали аномально жаркими, не обязательно свидетельствует о каких-то масштабных переменах. Но если таких аномалий много (а они действительно начинают происходить все чаще и чаще), то ситуация становится серьезнее.
— Это свидетельствует о том, что мы находимся в самом начале глобальных изменений климата, — объясняет специалистка. — Они вызваны процессом глобального потепления, основная причина которого — деятельность человека и выбросы парниковых газов (так называемый парниковый эффект). И именно это, наиболее вероятно, является причиной такого теплого сентября.
Как может повлиять теплый осенний месяц на погоду в ближайшее время, отмечает собеседница, доподлинно сказать сложно, потому что она формируется под воздействием многих факторов. Поэтому сложно провести закономерности, например, между жарким сентябрем и холодным январем. Но вот последствия самого изменения климата можно будет ощутить совсем скоро.
— Возьмем пример более теплой погоды в сентябре. Из-за этого начинают второй раз цвести деревья и кустарники. С одной стороны, вроде бы хорошо: и красиво, и урожай. Но с другой, поскольку это не характерно для нашей климатической зоны, растения не привыкли к таким жизненным циклам. И потом, когда последует холодный период и заморозки, могут не выжить. Еще пример: из-за аномально теплой погоды увеличился период активности клещей. Если раньше это было буквально несколько месяцев и в основном в лесах, то теперь клещи активны практически весь теплый период с весны и до осени, и подцепить их можно даже в городском парке, — объясняет экспертка.
При этом собеседница уверена, что все это — только вершина айсберга тех проблем, которые ждут нас из-за климатических изменений. Основная опасность — то, что будет происходить через 20−30 лет.
— Сейчас кажется, что это не так и скоро — продолжает Мария. — Но вот вы подумайте, сколько вам будет через 20 лет? Думаю, не так и много — наверняка в голове всплывает образ своей жизни, семьи, детей, внуков. А ситуация будет такой, что у нас не просто потеплеет и придется купить панамку, а станут возможны проблемы с продовольствием и санитарией. Дело в том, что природа адаптируется к любым изменениям. Ну, подумаешь, люди вымрут. Для нас же перемены будут в основном негативные, потому что они влияют на все привычные системы. Есть страны, которые вообще перестанут существовать. Причем не через 100 лет, а в перспективе ближайших 30 островные государства Тихого океана могут уйти под воду из-за повышения уровня моря. К тому же вместе с ростом температуры снизится доступность и качество воды.
«Через 20−30 лет получим коллапс зданий»
Если вам кажется, что островные государства Тихого океана находятся далеко, а значит, можно не волноваться, то нас ситуация тоже коснется: в европейском регионе повышение температуры идет наиболее активно. И хотя в Беларуси не ожидается таких катастрофических явлений, как тайфуны, поднятие уровня моря и затопление территорий, приятного в прогнозах тоже мало.
— Во-первых, нас ждут более продолжительные периоды жары летом, которые могут вызывать засухи и способствовать лесным пожарам, — начинает перечислять специалистка. — Во-вторых, более резкие изменения климата: периоды сильной жары летом и аномально холодной погоды зимой. То же самое касается распределения осадков: их общее количество, по прогнозу ученых, особенно не изменится, но режим выпадения станет более экстремальным. То есть периоды засухи будут сменяться интенсивными осадками. Все это не очень хорошо и для сельского хозяйства, и для города. Потому что инфраструктура рассчитана на определенную нагрузку — та же ливневая канализация. И она может просто не справляться с количеством воды. Также может увеличиться сила и повторяемость штормовых ветров, которые могут вызывать разрушение линий электропередачи и другой инфраструктуры.
Взаимосвязь между этими переменами и нашей жизнью самая прямая, объясняет собеседница. Дело в том, что многое основано на долговременных климатических наблюдениях.
— Поэтому когда условия меняются, все это сказывается больше на нас, на нашей экономике, жизни и здоровье, — считает Фалалеева. — Конечно, есть и положительный эффект, особенно в нашем регионе. Допустим, если возрастает продолжительность более теплого периода, то можно позже включать отопление и таким образом сэкономить ресурсы. С другой стороны, если у нас короче отопительный период, но зато есть длинные волны жары летом, нужны дополнительные затраты на кондиционирование, которые сейчас в меньшей степени принимаются во внимание. Еще, если периоды теплой погоды более длительные, возникает дополнительная нагрузка на очистные сооружения, потому что бактерии [в системе водоснабжения] размножаются более активно. А если мы будем продолжать строить по тем климатическим нормам, по которым делали это 50 лет, через 20−30 лет получим коллапс мостов, зданий, инфраструктуры.
Все это, говорит собеседница, придется адаптировать.
— Например, у нас есть замечательные широкие проспекты и большие площади, на которых не растет ни деревца, ни травинки, — замечает специалистка. — Такую площадь уже сейчас трудно перейти в жару, особенно пожилому человеку или ребенку. А дальше будет становиться хуже. Поэтому нужно создавать специальные зоны затенения, что уже делается во многих городах. Я недавно была в Вильнюсе, и там в центре города стоят фонтанчики с водой, из которых можно попить в жару. Знаю, что во многих городах они появляются как приспособление к изменению климата.
Перемены коснутся и сельского хозяйства, отмечает Мария. Так, на протяжении большей части XX века в нашей стране были три агроклиматические зоны. И для каждой из них, основываясь на сочетании средней температуры и влажности, подбирали специфические условия ведения сельского хозяйства.
— А теперь таких зон уже четыре: старые «северная», «центральная» и «южная» и так называемая новая, как бы суперъюжная, — говорит специалистка. — И к 2060 году северная зона, которая раньше занимала треть страны и доходила примерно до Минска, практически исчезнет. А в ближайшие 20 лет на юге Беларуси будут во многом похожие условия для ведения сельского хозяйства, как сейчас на севере Украины. Не полностью такие же, так как у нас другие почвы и другой рельеф, но тем не менее. И вполне возможно, что однажды мы сможем собирать по два урожая в год. Но если просто будем сидеть и ждать, когда у нас будет расти виноград, то получим коллапс системы — к изменениям надо готовиться заранее.
«Нас ожидают гораздо более катастрофические явления»
Что же касается причины всех этих изменений, то здесь мнения климатологов сходятся: всему виной деятельность человека и выбросы парниковых газов. И хотя кому-то может показаться, что проблема изменений климата довольно новая, на самом деле началось все еще в XIX веке вместе с индустриальной революцией.
— Но если тогда глобальные изменения окружающей среды из-за человеческой деятельности были только гипотезой, то в 30-е годы ХХ века уже стали замечать подтверждения этой мысли, — говорит Фалалеева. — А в 1950-е в обсерватории США ученые отметили, что действительно есть серьезный глобальный тренд на общее потепление. Спустя еще 30 лет, в конце 1980-х годов, образовалась международная группа экспертов в сфере изменения климата при ООН. Тогда же подтвердили, что основной причиной всего этого является человек. Но с другой стороны, нет худа без добра: проблема позволила посмотреть более критически на то, как мы ведем экономическую деятельность последние 200 лет. Поэтому сейчас идет речь о переходе на зеленую экономику. И если быстро и успешно осуществлять его, то, вполне возможно, это поможет смягчить изменения.
Например, в вопросе сокращения выбросов парниковых газов важно не только уменьшать объем выбросов, но и делать это как можно быстрее, отмечает специалистка. Все дело в специфике этих веществ. С одной стороны, это естественные газы — такие, например, как диоксид углерода и метан, которые в определенной концентрации содержатся в атмосфере и без которых на Земле не существовала бы жизнь. Они задерживают солнечные лучи и не пускают их назад в космос, таким образом нагревая поверхность планеты.
— Но когда этих парниковых газов становится больше, в атмосфере остается слишком много тепла и возникает так называемый парниковый эффект, — рассказывает собеседница. — Изменяются процессы циркуляции воздушных масс, а это влияет на круговорот воды и выпадение осадков. В итоге меняется климатическая система. Но здесь важно то, что парниковые газы остаются в атмосфере какое-то время. Например, диоксид углерода CO2 находится там порядка 200 лет. И получается, что все то, что выбросили наши предки с начала индустриальной революции, еще в атмосфере. Поэтому, по существующим прогнозам, даже если мы прямо сейчас предпримем очень активные и энергичные действия по сокращению выбросов парниковых газов, уже начавшиеся изменения это не остановит.
Все, что остается делать, — пытаться замедлить эти перемены и учиться адаптироваться к ним, считает Мария. Это вопрос и экономики (уже сейчас в Европе существенные экономические потери за счет наводнений и засух, а до конца столетия они вырастут больше чем в 20 раз), и в целом выживания.
— Есть международная конвенция ООН по вопросам изменения климата, которую подписали большинство стран мира, это основной документ международной климатической политики, — рассказывает Фалалеева. — И одной из целей является недопущение повышения средней температуры в мире больше чем на полтора-два градуса до конца столетия. Это рассчитанная цифра. В таком случае нас все равно ожидают значительные изменения и потери, но мы сможем относительно адекватно к ним адаптироваться. Но если температура повысится больше чем на два градуса, то нас ожидают гораздо более катастрофические явления. А прямо сейчас мы движемся по траектории, которая приводит нас к повышению температуры больше чем на три градуса. И на то, чтобы исправиться, остается не так много времени.
«Для любых инноваций нужно общество, которое их поддерживает»
Если в странах ЕС есть понимание общего масштаба экономических потерь из-за изменения климата, то для Беларуси таких расчетов не проводилось, отмечает Мария. Дело в том, что подобные оценки обычно делают в рамках разработки национальной климатической политики в области адаптации.
— В Беларуси такая работа велась на протяжении последних лет, и большую роль в этом играли международные проекты, которые сотрудничали с национальными органами управления. Одним из последних проектов в сфере адаптации был EU4 Climate. Но с изменением политической ситуации в стране очень многие проекты сейчас приостановлены. А без таких оценок достаточно трудно прийти, допустим, к городской администрации или в Министерство энергетики и просто сказать, что условия меняются, давайте что-то делать. Нужны оценки рисков, потерь и выгод.
— Пять лет назад я бы сказала, что основная причина бездействия чиновников — это непонимание ситуации, — добавляет Мария. — Мне сложно сказать, насколько сейчас все изменилось. Но к этому добавилась политическая ситуация и невозможность сотрудничать с международными структурами и экспертами, как раньше. К тому же очень большую роль в продвижении этой повестки играли НГО, у которых набралось много экспертизы. А теперь большинство активных организаций закрыты. EU4 Climate как раз планировал разработать вот эту политику адаптации, и что будет с ней дальше — это большой вопрос.
В этом плане, констатирует Фалалеева, Беларусь, к сожалению, отстает. А вот у стран ЕС такая политика есть — в том числе потому, что это позволит после избежать больших финансовых потерь.
— Для любых инноваций нужно общество, которое эти инновации поддерживает, — считает Мария. — Сколько времени потом у нас займет восстановление и попытки исправить ситуацию, точно сказать нельзя. Для разных отраслей абсолютно разные проблемы. Но приостановление всех этих программ однозначно критично. Нельзя сказать, например, что мы опаздываем на пять лет или на 50. Адаптация к климатическим изменениям — непрерывный процесс, и чем раньше начнешь, тем лучше.
