В Китае Евгений живет уже около 10 лет — приехал туда по работе и задержался. Возвращаться Беларусь не спешит: признается, хотя свои плюсы и минусы есть везде, на новом месте нравится больше, чем дома. За время жизни в Поднебесной, говорит мужчина, стал неплохо понимать китайцев и то, как они относятся к происходящему в мире и в собственной стране. А еще прочувствовал ту атмосферу беззаботной жизни, в которой обсуждение политики так же важно, как выбор между «Колой» и «Пепси». Своими наблюдениями он поделился с «Зеркалом».
«За много десятков лет люди научились не высказываться»
Чтобы узнать, что житель Поднебесной думает о том или ином касающемся политики событии, нужно постараться. Открыто обсуждать такие темы в стране не принято, говорит Евгений.
— Еда, погода — это да. Они не говорят о политике. Что-то произойдет — обсудят поверхностно с коллегами и идут дальше. То есть это скорее для того, чтобы быть в курсе. Здесь ведь тоже есть репрессии, как у нас. Может быть, не такие серьезные, но за много десятков лет люди уже научились открыто не высказываться. Но и не скажу, чтобы они очень боялись. Просто здесь другой вайб. В города приезжают зарабатывать деньги, наслаждаться жизнью. Зачем переживать о том, что происходит где-то за тысячу километров, если купил кофе в «Старбакс», — замечает собеседник.
В соцсетях новости тоже никто не обсуждает. А вот на анонимных форумах можно найти весь спектр мнений — от недовольства происходящим до трансляций идей местной пропаганды.
— Например, я довольно часто вижу в интернете, что люди пытаются рассуждать о происходящем в Беларуси. А некоторые — рассказывать нашу историю. Даже спорят. И не важно, что у меня историческое образование, что я сам из Беларуси: «Нет, ты не прав». Начинаешь спрашивать подробнее, выясняется, что они не очень-то уверены в том, что говорят, просто наслушались пропаганды. А в целом общее впечатление: люди всем довольны, партия (Коммунистическая партия Китая. — Прим. ред.) у них — самая лучшая.
«Есть Байден, Америка, а Россия, мол, противостоит их гегемонии»
Как отметил для себя Евгений, из-за цензуры в интернете (в Китае не открываются большинство западных сайтов и приложений, в том числе сайты иностранных СМИ. — Прим. ред.) и сильно развитого чувства национальной гордости отношение к другим странам у местных стереотипное.
— Если они встретят иностранца, то сразу же вывалят набор клише. Причем с такой гордостью, мол, смотрите, как много я про вашу страну знаю. Про Беларусь они говорят, что у нас красивые девушки, между нашими странами очень хорошие отношения, а белорусам нравятся китайцы. А если сказать, что ты из России, то чаще всего вспомнят Путина. Они как будто бы уважают силу, а его считают сильным правителем. Я много путешествовал, и, как мне кажется, к россиянам тут лучше всего в мире относятся.
А вот в отношении Евросоюза и особенно США риторика иная, уточняет мужчина.
— Враг номер один — это Штаты. И когда только началась война в Украине, как мне показалось, китайские власти сначала не знали, как преподнести эту информацию. Поэтому первое время просто запрещалось разговаривать на эту тему. Полиция даже приходила к экспатам, россиянам и украинцам, и проводила идеологические беседы о том, что на тему войны нельзя общаться. Потом они какую-то позицию все же заняли, хотя она довольно размытая, и я так ее и не понял. Но так как тут работает пропаганда, люди «сложили два плюс два» и решили: ну значит, Байден виноват. По моему мнению, большинство сейчас относится к войне, как к каким-то западным штучкам. Вот есть Байден, Америка, а Россия, мол, противостоит их гегемонии. Это такая средняя температура по больнице, как мне кажется.
При этом Евгений подчеркивает, что для китайца обсудить, кто виноват в войне, то же самое, что и спросить: «Ты „Колу“ любишь или „Пепси“?» Главное, что у самого человека все в порядке, а остальное не очень-то и важно. Аналогично это работает и в отношении Беларуси.
— Когда я приехал в Китай, удивился, что про Беларусь тут многие знают, — вспоминает мужчина. — Им по телевизору рассказывают про сотрудничество между нашими странами. Правда, почти все думают, что Беларусь — это часть России, какая-то ее провинция. И даже когда ты начинаешь объяснять (а я первое время довольно часто объяснял, что это абсолютно независимое государство), они смотрят на тебя с недоверием.
В 2020 году о происходящем в Беларуси в моем окружении говорили редко, да и это мало освещалось в СМИ. Но на форумах обсуждали активно. Мнения были разные. Кто-то поддерживал протесты, но часто встречалась и такая же позиция, как у белорусского правительства: что это все козни Европы, что все куплено. Сравнивали с Гонконгом, когда в 2019-м там были протесты. Проводилось очень много параллелей. (Причиной протестов в Гонконге стал законопроект об экстрадиции, который позволял бы передавать Китаю обвиняемых в преступлениях по его запросу. По разным данным, выразить свое несогласие с усилением влияния КНР на автономный регион выходили до двух миллионов человек. — Прим. ред.).
На этой фразе Евгений себя одернул словами: «Ой, сейчас еще за шпионаж возьмут, на улице все это рассказываю». А чуть позже пояснил, что среди всех запретов в Китае есть две темы, о которых говорить не стоит ни в каком виде. Обе касаются внутренней политики: одна из них — как раз гонконгские протесты, вторая — репрессивная политика по отношению к уйгурам, за что Китай критикует весь мир.
Но, как отмечает наш собеседник, в этом вопросе он не силен, так как в том регионе ни разу не был.
— Уйгуров, с которыми я общаюсь, как будто бы никто не прессует. Единственное, над ними как будто бы больше контроль со стороны государства.
«В СМИ расскажут, как именно надо относиться к происходящему»
Что касается политической жизни самого Китая, то, по впечатлениям Евгения, местным и она не особо интересна. Главным для большинства остается собственное благополучие. И пока государство это обеспечивает, люди ни о чем не переживают.
— Хотя вот, судя по новостям, в экономике не все так уж и хорошо, — добавляет Евгений. — До этого все было просто замечательно, каждый год рост ВВП на 3−8%. Даже одно поколение видело колоссальную разницу между обеспеченностью семьи в детстве и своими доходами во взрослой жизни. Но последние три года рост экономики немного замедлился, в сфере строительства какие-то проблемы. Но мне не показалось, что люди жалуются, мол, стали хуже жить.
Правда, что здесь кто-то будет критиковать правительство — даже сложно представить, тут же замечает собеседник. Тем более невозможно что-то похожее на события в Беларуси.
Гораздо больше параллелей Евгений находит между Китаем и Советским Союзом. Например, те же общественные осуждения на предприятиях несогласных и контроль компартии над жизнью людей.
Так, специальные комиссии одобряют, что можно печатать в СМИ. Евгений уверен, что откровенной лжи, конечно, не будет, но такой контроль — удобный способ повернуть общественное мнение в нужную сторону: «Людям ведь надо как-то относиться к происходящему, а в СМИ расскажут, как именно». Упоминает он портреты партийных деятелей в кабинетах госучреждений и проведение идеологических собраний. Но вместе с тем, по его словам, в сфере частного бизнеса, например, никого не заставляют приходить на парады или участвовать в других государственных мероприятиях.
— Социальные сети здесь тоже под жестким контролем, — продолжает он. — Если написать что-то не то, к тебе постучат и скажут, что ты был неправ. Каких-то списков запретных тем я не знаю, просто есть негласное правило, что критиковать нельзя. Например, несколько месяцев назад среди молодежи была острой проблема поиска работы. С недовольными власти сначала пытались разговаривать, а когда поняли, что не справляются, просто решили запретить обсуждения. И нет больше проблемы. Я не знаю, как точно все происходит, но на эту тему сейчас точно нельзя общаться. Но в целом общество лояльное: даже когда власти вели какую-то дурацкую антиковидную политику, люди молчали. Тогда весь мир уже прекратил локдауны, а тут, если даже один человек заболел ковидом (а это уже был омикрон), половину района запирали. И все терпели.
Что касается Си Цзиньпина, которого в марте на Всекитайском собрании народных представителей выбрали главой КНР в рекордный третий раз, то, по мнению Евгения, народ его в целом любит.
— А в более бедных регионах даже как будто есть его культ. Песенки на улицах, как было с Мао Цзэдуном, про него вроде бы не поют. Хотя может и встречается такое, просто я не понимаю (смеется). Хотя в целом, повторюсь, люди его любят, критики никогда не слышал.
«Мне кажется, у них нет особого желания иметь больше свободы»
Причины такого отношения к происходящему в стране Евгений видит и в культуре уважения старших, распространенной в Китае, и в сформировавшихся привычках, среди которых права и свободы занимают далеко не первое место.
— Удовлетворены базовые потребности: все сытые, а многие довольно богатые. В городе немало успешных людей. И они готовы пожертвовать какими-то своими правами. Как мне кажется, у них нет особого желания иметь больше свободы. Почему — черт его знает. Может быть, у них никогда такого не было. Может быть, они не похожи на нас. Но мне не показалось, что они страдают. Те же камеры (по примерным подсчетам, на 1,46 миллиарда жителей страны приходится 540 миллионов камер видеонаблюдения. — Прим. ред.). Мол, это же в целях безопасности, в наших интересах. Если ты ничего не нарушаешь, то ничего плохого не произойдет. То есть их не воспринимают как вторжение в личную жизнь. Логика такая: зачем переживать, если я нормальный гражданин?
Евгений говорит, что в стране действует негласное правило: общество не трогает власть, а власть не трогает людей. Потому даже если кого-то что-то не устраивает, то люди предпочтут промолчать.
— О том, что местных все устраивает, можно говорить и потому, что многие из тех, кто учился в Штатах или в Англии с удовольствием возвращаются домой и живут здесь. Они ведь могли там зацепиться, но, видимо, больше возможностей для них на родине. Тем более что китайцы очень гордятся своей культурой. Вот есть они, а потом все остальные. Мол, нашей стране четыре тысячи лет, вековая культура, а вы все — так себе. И в целом они поспокойнее живут, атмосфера другая. Кажется, люди тут счастливее, чем у нас.
Читайте также
