Решение политзаключенной Полины Шарендо-Панасюк отказаться от белорусского гражданства снова привлекло внимание к страшной проблеме белорусской пенитенциарной системы. Исправительные учреждения Департамента исполнения наказаний МВД нередко используются для пыток и подавления воли людей. После событий 2020 года с подобным обращением столкнулись многочисленные белорусские политзаключенные. Доведенные до отчаяния и лишенные законных прав, многие из них вынуждены прибегать к ужасающим мерам, протестуя против пыток и насилия. Мы вспомнили три самых известных таких случая.
Какие права должны быть у заключенных
Белорусское законодательство прямо запрещает любое применение пыток, а также жестокое, бесчеловечное либо унижающее достоинство обращение по отношению ко всем гражданам. Никаких оговорок в отношении как «обычных», так и политических заключенных эта конституционная норма не предусматривает. Никто не ожидает, что, попав в тюрьму, колонию, следственный изолятор или лечебно-трудовой профилакторий, заключенный получит комфорт гостиничного уровня. Помещение в подобные учреждения в любом случае подразумевает какой-то уровень лишений и бытовых трудностей. Но это не значит, что заключенных можно унижать или пытать.
В белорусском Уголовно-исполнительном кодексе также указано, что осужденные имеют право на вежливое обращение со стороны работников учреждений, в которых первые отбывают наказание. Также по закону за ними сохранено право на охрану здоровья.
Кроме того, они имеют право на юридическую помощь со стороны адвокатов или других лиц. Отдельно оговорено, что уголовно-исполнительное законодательство основано на ряде принципов, среди которых есть равенство осужденных перед законом. Ему прямо противоречит распространенная практика выделения политических заключенных в особую «касту», которая подвергается еще большему давлению.
С точки зрения закона осужденные имеют безусловное право на личную безопасность. При возникновении угрозы для нее заключенный должен иметь возможность обратиться с заявлением об этом к любому должностному лицу учреждения, и оно обязано незамедлительно принять меры. Также осужденные имеют безусловное право на подачу жалоб и заявлений в письменной или устной форме, которые должны рассматриваться администрацией.
По закону заключенные могут направлять заявления и жалобы в органы, которые должны контролировать выполнение законодательства в исправительных учреждениях. При этом администрации учреждений не имеют права подвергать такие обращения цензуре и должны отправлять их по назначению не позднее суток с момента подачи (за исключением выходных и праздничных дней). За соблюдением законности в исправительных учреждениях обязан следить Генеральный прокурор, наделенный соответствующими полномочиями (сейчас это Андрей Швед).
В итоге с точки зрения закона пребывание заключенного в белорусском исправительном учреждении должно выглядеть следующим образом. Попав в колонию либо тюрьму, гражданин должен столкнуться с вежливым обращением администрации, которая обязана обеспечить ему личную безопасность и предоставлять необходимые услуги здравоохранения. Если же заключенный обнаруживает какое-то ущемление своих законных прав, он обращается либо в администрацию колонии, либо в надзорный орган — например, прокуратуру. После чего его законные права должны быть обеспечены.
Мы умышленно не использовали в предыдущем абзаце слово «политзаключенные» — потому что с точки зрения закона в Беларуси их вообще не должно быть (однако правозащитники считают, что такие есть — преследуемыми по политическим мотивам на момент публикации этого текста они называют 1496 человек). Тем более незаконной является упомянутая выше практика выделения политзаключенных в исправительных учреждениях в особую категорию с еще худшими условиями пребывания, чем у остальных.
Если бы эта система действительно работала, у белорусских заключенных просто не было бы необходимости прибегать к каким-то формам протеста против пыток, издевательств и нарушения своих прав. Но на практике дело обстоит иначе.
Полина Шарендо-Панасюк: выход из-под юрисдикции режима
Поводом для задержания брестчанки Полины Шарендо-Панасюк стал видеоролик, который, как утверждало обвинение, женщина разместила в одном из телеграм-каналов. В этом видео, которое Полина сняла во время политически мотивированного задержания ее мужа 29 декабря 2020 года, она называла милиционеров карателями и фашистами. Из-за этих слов один из сотрудников МВД «пережил стресс», а второй испытал «моральные страдания» — так они заявили на суде. Следует отметить, что мужа Полины задерживали в присутствии малолетнего ребенка.
3 января, когда супруг женщины уже отбывал «сутки», силовики взломали дверь и ворвались в квартиру Полины, чтобы задержать ее саму. Согласно показаниям милиционеров, женщина во время осмотра своего жилища якобы оскорбляла их и Александра Лукашенко (в том числе в нецензурной форме). Также она якобы оказывала физическое сопротивление группе омоновцев, плюнула одному из них в лицо, а другому поцарапала нос.
Еще до суда, в СИЗО, Шарендо-Панасюк, по ее словам, испытывала психологическое и физическое давление со стороны силовиков. На судебном заседании она назвала свое содержание под стражей «захватом в плен» и заявила, что встает перед судьей только из-за того, что к ней могут применить насилие — как это уже делали в СИЗО. Она не признала происходящее судом, заявив, что политические репрессии ничего общего с судом не имеют. А обвинения в свой адрес назвала политически мотивированным преследованием.
Отвечая на вопрос суда, признает ли она себя виновной, Шарендо-Панасюк сказала, что оказание сопротивления бандиту является честью и обязанностью для гражданина, отметила, что считает себя не обвиняемой, а политзаключенной, и потребовала «остановить этот цирк». Она отказалась давать показания, добавив, что даст их только в Международном трибунале по преступлениям Лукашенко.
После предъявления обвинений по статьям Уголовного кодекса 364 (Насилие в отношении сотрудника милиции), 368 (Оскорбление Лукашенко) и 369 (Оскорбление представителя власти) суд лишил брестчанку свободы на два года. Давление на политзаключенную продолжалось и в Гомельской женской колонии, где она отбывала наказание. Ее неоднократно помещали в ШИЗО, а в апреле 2022 года приговорили еще к одному году лишения свободы по статье 411 Уголовного кодекса (Злостное неповиновение требованиям администрации). В июле 2022 года Полину этапировали в ИК №24 в Заречье Речицкого района, где она почти все время проводит в ШИЗО либо в ПКТ.
26 мая стало известно, что Полина Шарендо-Панасюк решила отказаться от белорусского гражданства в знак протеста против пыток в колонии. По словам мужа политзаключенной, на нее оказывается огромное давление. Практически все время она находится в штрафном изоляторе (подробнее почитать, как выглядит это наказание, можно в отрывке из книги журналиста Олега Груздиловича). Андрей Шарендо считает, что его супругу целенаправленно убивают, — сейчас 48-летняя женщина обессилена настолько, что ей тяжело ходить.
Свое недавнее решение отказаться от гражданства белоруска объяснила нежеланием подчиняться администрации колонии, суду и другим силовым структурам. При этом она подчеркнула, что остается патриоткой своей родины — Беларуси — и собирается до конца жизни бороться за ее свободу.
В ответ на заявление об отказе от гражданства Полину отправили на прохождение судебно-психиатрической экспертизы. Однако попытка властей объяснить решение женщины возникновением каких-то аномалий в ее психике выглядит странно — судя по цитатам выше, позиция брестчанки, отказывающейся признать юрисдикцию нынешних белорусских властей над собой, не изменилась с момента суда.
Степан Латыпов: попытка самоубийства в зале суда и проглоченное лезвие
Владельца фирмы «БелАрбо» Степана Латыпова задержали 15 сентября 2020 года на минской «Площади перемен». Здесь житель соседнего дома пытался защитить от уничтожения один из символов протестов — мурал с «диджеями перемен». За это его обвинили в мошенничестве в особо крупном размере, организации групповых действий, грубо нарушающих общественный порядок, и сопротивлении милиции во время задержания.
Во время первого судебного заседания в июне 2021 года мужчина заявил, что сотрудники ГУБОПиК угрожали завести уголовные дела против его родственников и соседей, если он не признает вину. На суд его привезли с явными следами побоев — по словам Латыпова, они появились на его теле после избиений в «пресс-хате», куда его отправили во время содержания в СИЗО, чтобы добиться признательных показаний.
В знак протеста против таких незаконных действий со стороны силовиков мужчина прямо в зале суда попытался убить себя, для чего воткнул себе ручку в горло. После этого его забрали в больницу и прооперировали. Степана Латыпова отправили на судебно-психиатрическую экспертизу, а затем приговорили к восьми с половиной годам колонии усиленного режима и штрафу в размере 300 базовых величин.
Отбывая наказание в ИК №22 «Волчьи норы» в Ивацевичах, минчанин столкнулся с дискриминационными действиями администрации в отношении политзаключенных. Им блокировали переписку, помещали в ШИЗО. Пользуясь своим законным правом, мужчина написал заявление о встрече с заместителем начальника колонии. Администрация проигнорировала заявление Латыпова, и в знак протеста в июле 2022 года он, находясь перед камерой наблюдения, проглотил лезвие, а затем еще и порезал руку.
Однако переписку политзаключенному так и не восстановили. Вместо этого 15 сентября 2022 года судья Александр Кирилович постановил перевести Латыпова на более жесткий тюремный режим содержания сроком на два года. После этого политзаключенного перевели в могилевскую тюрьму №4.
Игорь Лосик: голодовки и порезы вен и шеи
Блогер и автор телеграм-канала «Беларусь головного мозга» Игорь Лосик был задержан у себя дома в Барановичах по так называемому делу Тихановского еще до трагических событий, сопровождавших последние президентские выборы, — в июне 2020 года. По мнению следствия, Игорь вместе с Сергеем Тихановским, Николаем Статкевичем, Владимиром Цыгановичем, Дмитрием Поповым и Артемом Саковым якобы занимались «разжиганием социальной вражды и розни в стране», что будто бы являлось «идеологией организации беспорядков».
В декабре 2021 года суд приговорил Лосика к 15 годам лишения свободы в колонии усиленного режима по статьям Уголовного кодекса 293 (Подготовка к участию в массовых беспорядках) и 130 (Разжигание расовой, национальной, религиозной либо иной социальной вражды или розни). Такой большой срок стал возможным из-за того, что Игоря обвиняли в совершении преступления по 3-й части 130-й статьи (то есть оно было якобы совершено группой лиц). При этом не было приведено никаких доказательств или объяснений, которые демонстрировали бы наличие «группы», в составе которой действовали бы обвиняемые. Более того, не говорилось даже о том, общался ли вообще Игорь Лосик с Тихановским, Статкевичем или другими фигурантами дела.
Еще до суда Лосик после предъявления новых обвинений дважды объявлял голодовку (самая продолжительная из них длилась 42 дня) и один раз перерезал себе запястье. А в марте 2023 года, отбывая заключение в ИК №1 в Новополоцке, Игорь порезал себе лезвием руку и шею. На эту меру его вынудила администрация колонии, которая пыталась заставить его убирать туалет — такое действие по тюремным «понятиям» переводит заключенного в низший социальный статус.
Еще до этого, в январе 2023 года, Брестский областной суд приговорил к двум годам общего режима жену Игоря Дарью Лосик — за интервью, которое она дала телеканалу «Белсат». После этого четырехлетнюю дочку пары политзаключенных воспитывают бабушки и дедушки.
Почему так происходит
Мы рассказали далеко не обо всех случаях, когда доведенные до отчаяния белорусские политзаключенные протестуют против бесчеловечного обращения. Их гораздо больше. Например, вены себе резали Серхей Петрухин и Александр Кабанов, а голодовку держали Максим Знак, Владимир Мацкевич, Наталья Херше, Дмитрий Фурманов, Игорь Банцер, Ольга Горбунова, Татьяна Батуро, Анатолий Каханчик, Игорь Кравченко. Очевидно, что в условиях сильно ограниченной связи заключенных с внешним миром мы знаем далеко не обо всех таких инцидентах — почти наверняка их гораздо больше.
Похоже, словосочетание «иногда не до законов», которое Александр Лукашенко употребил в своей речи на встрече с сотрудниками Генпрокуратуры в сентябре 2020 года, очень многими представителями вертикали воспринимается как руководство к действию. Острее всего это ощущается именно в белорусских исправительных учреждениях, где политические заключенные лишены своих законных прав и не могут добиться справедливости теми средствами, которые им предоставляет Уголовно-исполнительный кодекс. В таких условиях политзаключенным, не готовым мириться с ущемлением своих прав, остается лишь протест — очень часто связанный с угрозой для их жизни и здоровья.
Когда в Беларусь вернется законность, действия должностных лиц, доводящих заключенных до попыток самоубийства, обязательно должны получить правовую оценку. В Уголовном кодексе Беларуси существуют статьи 145 (Доведение до самоубийства) и 146 (Склонение к самоубийству). Первая из них, например, предусматривает ответственность за жестокое обращение с потерпевшим или систематическое унижение его личного достоинства, из-за чего человек совершил самоубийство или его попытку. Такое деяние наказывается лишением свободы на срок до трех лет, а будучи совершенным группой лиц по предварительному сговору — на срок до пяти лет.
Читайте также
