Говоря о политических репрессиях в советское время, на ум в первую очередь приходит аббревиатура КГБ (или старые названия ведомства ВЧК, ОГПУ, НКВД и МГБ). В современной же Беларуси прямой наследник комитета — белорусский КГБ — не самый частый герой новостей, связанных с «политическими» делами. Его место заняло главное управление по борьбе с организованной преступностью и коррупцией МВД. Сотрудники этого подразделения занимаются самыми громкими процессами против политических противников Александра Лукашенко, задерживают участников протестов, публикуют с ними «покаянные» видео и продвигают законодательство по борьбе с «экстремизмом». Нынешний начальник ГУБОПиК открыто говорит, что «антиреволюционная деятельность» сейчас — одно из главных направлений работы ведомства (по иронии судьбы управление располагается в здании по улице Революционная, 3). Рассказываем о том, как подразделение милиции перешло от борьбы с оргпреступностью к подавлению инакомыслия.
Первый начальник подвозил деньги в «общак»
В Советском Союзе существование организованной преступности отрицали, называя ее побежденным пережитком капиталистических стран. Тем не менее, в конце 1980-х, с началом перестройки и экономических реформ, по всему Союзу начали разрастаться группировки, которые иначе как организованными и преступными назвать было нельзя. В ответ в различных регионах СССР при МВД начали создавать отделы для борьбы с такими организациями.
Отсчет истории белорусского ГУБОПиК можно вести с 28 марта 1991 года — тогда все в том же центральном аппарате МВД СССР выделили Главное управление по борьбе с организованной преступностью, одно из региональных подразделений которого базировалось в Минске и подчинялось МВД БССР. С обретением Беларусью независимости белорусский ГУБОП сделался самостоятельным и с 1992 года стал называться управлением по борьбе с организованной преступностью Главного управления криминальной милиции МВД Республики Беларусь.
Основной задачей управления в то время была борьба с многочисленными преступными группировками и криминальными авторитетами. Ее в милиции считали приоритетной и потому денег и кадров на работу управления не жалели даже в не самые сытые 90-е. «Должности в новом подразделении занимали только офицеры. Это касалось даже водителей и секретарей-машинисток. Управлению выделили полсотни автомобилей — по одному на двоих сотрудников. Финансирование приравнивалось к зарплатам центрального аппарата МВД», — вспоминал в интервью первый руководитель управления Сергей Рухлядев.
В том же разговоре Рухлядев вспомнил и другую необычную историю — о том, как в 90-е помогал развозить «общак» («воровскую кассу», своеобразный фонд взаимопомощи в преступных сообществах), зарабатывая извозом. Правда, не очень понятно, о каком конкретно периоде идет речь, ведь УБОП Рухлядев возглавил уже в марте 91-го.
«<…> Вьюжной зимней ночью я подсадил пассажира в подпитии. Ехали, как потом оказалось, далеко за город. Ехали молча: он лишь показывал жестами: направо, прямо, налево… Километров через 40 уперлись в высокий забор вокруг дорогого коттеджа. Пассажир бросил мне: „Жди“. На обратном пути (я не тянул его за язык) разговорился и признался, что имеет отношение к общаку. Мы заезжали за деньгами. Сегодня, сказал он, хочу спустить пару тысяч в казино. Надо ли напоминать, что означали в 90-е две тысячи долларов? Рассчитался он щедро. <…> Под пассажирским сиденьем я обнаружил стодолларовую купюру. Мог бы еще догнать пассажира, но последовал его наказу: забудь. В тот момент я был рад удаче: на такие деньги семья могла месяц жить безбедно», — вспоминал он.
Стоит признать, что в борьбе с ОПГ и «ворами в законе» управление добилось заметных успехов. Как эксперты, так и сами представители криминального сообщества признавали, что «Беларусь была территорией, свободной от воровского присутствия», а «„Законники“ белорусского происхождения <…> предпочитали держаться подальше от родины».
Одним из главных достижений УБОПа того времени стал разгром крупных организованных преступных групп, главной из которых можно назвать банду «морозовцев» — крупнейшую и наиболее влиятельную в Беларуси. Эта группировка появилась в конце 1980-х в Гомеле под началом Сергея Морозова и Михаила Матюшкова и на первом этапе контролировала район завода «Гомсельмаш» и местный рынок. Однако в начале 1990-х начала экспансию и на пике могущества «держала» практически весь город, подчинив себе другие крупные ОПГ. Деятельность группы вышла далеко за пределы рынка — преступники собирали «дань» у местного бизнеса и с предприятий. Среди методов — запугивания, пытки и многочисленные убийства. «Морозовцы» устраняли как непокорных бизнесменов, так и многочисленных конкурентов по преступному бизнесу. Банда обладала обширными связями среди правоохранителей — ее деятельность покрывал лично начальник уголовного розыска Гомельского УВД и его подчиненные, а также прокуратура.
Окончательный разгром группировки случился лишь в 2004-м году — тогда на скамье подсудимых оказались главари банды. Из-за опасений, что соратники попытаются вызволить подельников, заседания проводились прямо в столичном СИЗО № 1 на Володарского. В итоге трое организаторов были приговорены к высшей мере, остальные получили огромные сроки. Аналогичная судьба постигла и многие другие, более мелкие, группировки.
Борьба с коррупцией, реформирование и скандал с наркотиками
Еще в 1994 году к названию УБОП добавился постфикс «и коррупцией», который оно сохраняет до сих пор. В 1997-м управление реформировали в отдельный комитет, однако из названия исключили слова «по борьбе», из-за чего она стало звучать немного комично — «Комитет по организованной преступности и коррупции при МВД Республики Беларусь». Спохватились лишь в 2001-м — тогда упоминание о борьбе вернулось. А последнее на на данный момент изменение произошло в 2004-м году — тогда ГУБОПиК и получило свое нынешнее название.
Что же касается сути, то она мало поменялась — управление продолжало заниматься борьбой с ОПГ и криминальными авторитетами. Правда, после разгрома в 90-х и начале 00-х и тех, и других стало заметно меньше. Последнее действительно громкое дело, связанное с деятельностью ОПГ, случилось в 2015-м, когда была ликвидирована бобруйская группировка Сергея Молнара. Второй приговор лидеру банды вынесли совсем недавно — 14 августа 2020 года, он получил 19 лет лишения свободы. Что касается криминальных авторитетов, то здесь, по словам начальников ведомства, применялась тактика устрашения или, как ее называли, «профилактического прессинга»: в случае, если «воры в законе» оказывались на территории Беларуси, их задерживали. А когда отпускали, желание приезжать в Беларусь у них зачастую пропадало.
«Мы отслеживаем даже тех, кто едет через Беларусь транзитом, поездом или на машине. Если еще недавно мы за год снимали по 20−30 человек, то за минувшие полгода — только троих. Они все поняли», — рассказывал в 2015-м на тот момент начальник второго управления ГУБОПиК Владимир Тихиня.
Наверное, самым громким делом середины 2010-х, отношение к которому имело ГУБОПиК, стало так называемое «дело семнадцати», по которому обвиняли создателей сети по продаже наркотиков LegalMinsk. Правда, в данном случае управление не только собирало материалы дела — на скамье подсудимых в 2016-м оказался и один из его сотрудников, а из уст других обвиняемых звучали слова о причастности к созданию сети и сразу нескольких работников ведомства.
Напомним суть: по версии обвинения, выпускник журфака Константин Вилюга вместе с рядом подельников организовал сеть по сбыту курительных смесей в интернете. Он распределял роли участников и прибыль, организовывал доставку товара, решал вопросы с правоохранительными органами и конкурентами. Преступный доход ОПГ правоохранители оценили почти в 1,6 млн долларов. Сообщалось, что при обыске квартиры Вилюги нашли чемодан, где лежало 125 тысяч российских рублей и 58 тысяч долларов. Он купил квартиру в Минске, строил коттедж, ездил на автомобиле Mercedes S-класса с «элитным» номерным знаком 0101.
После задержания руководителя LegalMinsk и его подельников на скамье подсудимых оказался также бывший сотрудник ГУБОПиК Константин Денисевич. Следствие сообщало, что по заказу Вилюги он делал экспертизы психотропов (чтобы те могли исключить из продажи вещества, подпадающие под запрещенные), рассказывал ему о методах работы правоохранителей, устранял конкурентов. Однако некоторые обвиняемые сообщали как о причастности к созданию сети других сотрудников ГУБОПИК, так и о том, что дело сфабриковано управлением для прикрытия собственных ошибок и преступлений. Также звучала информация о том, что сотрудники управления сами принимали участие в распространении «спайсов», которые изымали у курьеров.
«Весь резонанс, о котором говорил гособвинитель, вызван искусственно: вбросом непроверенной информации с целью придать огласке якобы какой-то синдикат. Умные люди поймут, что это не так. Что за этим стоит на самом деле? Реальное положение дел, которое скрыто от общества — следствие велось по понятиям. Сотрудники ГУБОП пытались скрыть все, что они натворили», — говорил в последнем слове сам Вилюга. Он утверждал, что работники управления заставляли его оговорить сотрудников КГБ, которые также проходили по делу. О давлении со стороны ГУБОПиК заявляли и другие обвиняемые. «Дело было заангажировано сотрудниками ГУБОП, которые хотели и получили звания и ордена (тот же Азаров, Лазарчук)», — заявлял Денисевич.
Отметим также, что тогда начальник ГУБОПиК Николай Карпенков направил в суд письмо, в котором просил провести допрос его сотрудников в закрытом режиме. Свою просьбу он мотивировал тем, что на процессе присутствуют журналисты, которые могут сообщить в СМИ фамилии оперативников и факты об их работе. Суд просьбу удовлетворил.
Итогом дела стали огромные сроки для всех участников. Константин Вилюга получил 20 лет усиленного режима с конфискацией имущества, его ближайшая соратница Алина Терегеря — 18 лет. Константин Денисевич получил 14 лет, проходившие по делу сотрудники КГБ — 15 и 14 лет заключения. Причастность других сотрудников управления к деятельности LegalMinsk или распространению наркотиков суд не рассматривал. По словам начальника 3-го управления ГУБОПиК Михаила Бедункевича, внутренняя проверка не выявила фактов, что другие сотрудники были причастны к бизнесу Константина Вилюги. А факты, озвученные обвиняемыми по поводу причастности управления к деятельности LegalMinsk, начальники ГУБОПиК назвали попыткой привлечь к делу внимание прессы.
По материалам ГУБОПиК возбуждались и многочисленные уголовные дела по другому профилю управления — коррупционному. Так, в 2015-м году завели дело по подозрению в коррупции во время модернизации на новополоцком «Нафтане». Сообщалось, что руководители предприятия закупали обрудование по завышенным ценам за границей за «откаты», у фигурантов изъяли около 300 тысяч долларов, 360 тысяч евро и почти полмиллиона российских рублей. Порталу TUT.BY в ГУБОПиК тогда рассказывали о задержании ряда должностных лиц предприятия, в том числе заместителя гендиректора Сергея Карася и двух его подчиненных, а также троих представителей частных компаний. Карась в итоге получил 12 лет колонии усиленного режима с конфискацией имущества.
В 2014-м году ГУБОПиК задержало двоих зампредов Гомельского облисполкома Виктора Банчука и Виктора Тризно, против них возбудили уголовные дела о злоупотреблении властью и служебными полномочиями. Те, по мнению следствия, поддержанному позднее судом, скупали продукцию мясокомбинатов от имени российских фирм, не платя за нее деньги. Чиновники получили 4 и 7 лет лишения свободы соответственно. Попадали под удар ГУБОПиК и известные бизнесмены — например, в 2011-м году управление задерживало родного брата главы правления ООО «Табак-Инвест» Павла Топузидиса Виталия по подозрению в подстрекательстве к даче взятки. Нам не удалось найти информацию о том, чем закончилось это дело.
Нельзя не вспомнить и о еще одном аспекте работы ГУБОПиК, ставшем особенно актуальным в 2010-е. Речь о борьбе с футбольными фанатами. Несмотря на то, что эти объединения слабо подходят под определение «организованная преступность», в середине 2010-х ГУБОПиК начало активное давление на такие объединения.
«Год назад <…> мы начали заниматься несколькими направлениями. Первое — противодействие экстремизму в молодежных неполитизированных формированиях, в основном в околофутбольных группировках. Мы видим, что по аналогии с ОПГ в них есть четкая иерархия, организованность, управляемость, тренированность, влияние на криминальную обстановку в регионах. Для околофутбольных „фирм“ характерны ярко выраженная хулиганская направленность, вовлечение несовершеннолетних в антиобщественные деяния, внедрение в сознание, навязывание идей неонацизма, ультралевой философии. Поэтому работа нами ведется в отношении лидеров этих движений. И нам удалось сбить экстремистскую активность фанатских движений», — рассказывал в марте 2016-го все тот же Михаил Бедункевич.
«Сбивание активности» проходило жестко — многие футбольные фанаты в этот период начали получать реальные сроки. При этом правомерность таких действия вызывала вопросы. Большую известность получила история фаната минского «Динамо» Виталия «Пумы», который в 2017-м году получил 2 с лишним года лишения свободы за разжигание расовой, национальной или религиозной вражды и розни и изготовление и распространение порнографических материалов или предметов порнографического характера. Суд по его делу был закрытым, но сам фанат позднее утверждал, что основанием для обвинения стали ролики, размещенные им во «ВКонтакте». Первый — реклама презервативов, которая получила приз на фестивале «Каннские львы». Второй — с человеком неславянской наружности, продающим героин и затем подвергающимся избиению. В поддержку «Пумы» выступали фанаты различных клубов по всей Европе.
В целом, случаев с уголовными делами против фанатов в это период появилось очень много, из-за чего членам этих неформальных объединений зачастую приходилось «уходить в подполье». Саму же активность властей в подавлении фанатского движения часто связывали с активным участием «ультрас» в событиях «Евромайдана» и боязнью повторения этой ситуации в Беларуси.
«Борец с коррупцией» погряз в коррупции?
Отдельного внимания заслуживает и резонансная история, случившаяся незадолго до выборов-2020. В январе стало известно о задержании сотрудниками КГБ уже упоминавшегося в этом материале начальника 2 управления ГУБОПиК Владимира Тихини — одного из ветеранов управления, ушедшего в отставку всего за месяц с лишним до этого. Причиной стало так называемое «сахарное дело» — по мнению следствия, руководители четырех сахарных заводов страны, а также глава Белорусской сахарной компании и несколько бизнесменов за взятки продавали часть продукции напрямую «подконтрольным посредникам», которые затем возвращали ее на белорусский рынок по более высокой цене. Как сообщали на госТВ, из-за этой схемы в 2019 году Беларусь недополучила 70 млн долларов.
Тихиню в сюжетах государственного телевидения называли самым опытным участником группы и ее фактическим покровителем. По данным КГБ, он сообщал директорам заводов о проводимых в отношении них розыскных мероприятиях, давал советы по конспирации, учил зачищать следы, гарантировал им прекращение проверок и за это получал незаконное денежное вознаграждение. Последнее поручение для Тихини — не допустить на пост директора «Белгоспищепрома» неугодного человека, при котором схема не могла бы существовать.
«Увы, но легендарный борец с бандитизмом и коррупцией в 90-х и нулевых соглашается за вознаграждение страховать сахарную мафию и ее схему», — говорил в феврале 2020-го года закадровый голос в одном из телесюжетов на госТВ. Далее следовала оперативная съемка: Тихиня и московский бизнесмен Сергей Кононенко в торговом центре, Тихиня что-то кладет в свой карман. КГБ поясняет: взятку он уже ждал.
Правда, уже в августе 2020 года появилась информация о том, что Владимир Тихиня, которому вменяли подстрекательство к даче взятки и подстраховку «сахарной мафии», вышел на свободу — ему изменили меру пресечения на подписку о невыезде. На суде по «сахарному делу», завершившемуся на днях, его не было. Некоторые источники сообщали, что дело Тихини было выделено в отдельное производство. Изначально сообщалось, что КГБ возбудил в отношении него уголовные дела по ч. 3 ст. 430 УК (Получение взятки в особо крупном размере) и по ч. 2 ст. 431 (Дача взятки в крупном размере).
«Наступило время более решительных людей, которые через себя переступили»
Некоторые из упомянутых выше фактов дают понять, что ГУБОПиК и до 2020 года нередко был «политическим» органом — в частности, когда речь шла о борьбе с футбольными фанатами или, например, представителями анархистского движения (подробно мы на этом не останавливались, но управление было ответственно за многочисленные факты давления на его членов). Однако именно 2020-й стал для ведомства переломным — практически вся его публичная деятельность оказалась обращена на подавление протестной активности и репрессии в отношении их участников.
«ГУБОПиК всегда было мобильным подразделением, способным перестроиться на выполнение любой оперативной задачи. Мы еще задолго до 9 августа прошлого года, примерно с 2015-го, видели, как накручивают наших граждан, пытаясь навязать сценарии цветных революций, возбудить с помощью социальных технологий ненависть у простых людей к действующей власти, в первую очередь к правоохранительным органам. В структуре нашего главного управления создано подразделение, которое занимается противодействием экстремизму, недопущением реабилитации фашизма, отслеживанием потенциально опасных лиц, в том числе и радикально настроенных футбольных фанатов. Постоянный мониторинг и прогнозирование ситуации с нашей стороны и со стороны наших коллег позволили мобилизовать достаточные силы и средства для нейтрализации деструктивных сил», — объяснял метаморфозы в недавнем интервью новый начальник управления Андрей Паршин. Он также сказал, что «быть офицером ГУБОПиК — это особое состояние души».
Еще с самого начала предвыборной кампании сотрудники ГУБОПиК были задействованы в ряде «политических» операций силовиков. Они предоставляли материалы для обоснования обыска на даче у Сергея Тихановского в июне 2020-го. В том же месяце уже сами сотрудники управления начали приходить для обысков и задержаний к подписчикам протестных телеграм-каналов (в частности, канала «Армия с народом») — после этого задержанные получали «сутки» и штрафы, а затем против них возбудили и уголовные дела. В июле ГУБОПиК прямо в спортзале задержал чемпиона Грузии по бодибилдингу Шоту Лобжанидзе за то, что он написал в личные сообщения активистке БРСМ слово «проститутка» — спортсмена судили и оштрафовали на 20 базовых величин. На ряд вопросов портала TUT.BY (в том числе о том, почему спортсмена задерживали именно сотрудники этого управления) замминистра МВД Геннадий Казакевич сказал: «Давайте уйдем от правовой оценки этой ситуации».
В начале августа 2020-го начались массовые задержания членов штаба Светланы Тихановской. Некоторых из них ГУБОПиК задерживало в городе (начальника штаба Марию Мороз, например, — возле литовского посольства), других — после вызова в здание управления на Революционной (охранника Антона Сташевского, доверенное лицо Олега Моисеева). В итоге на утро 9 августа задержанными числились 7 членов штаба. Сразу после выборов и начала уличных протестов ГУБОПиК пришел к команде Виктора Бабарико — 12 числа были задержаны Левон Халатрян, Антон Беленский, Артем Панасюк, Дмитрий Нагайченко, Андрей Позняк. 13 августа сотрудники управления пришли с обыском в минские офисы компании «Яндекс». А, наверное, самым резонансным задержанием с участим ГУБОПиК стала попытка вывезти за границу Марию Колесникову и членов Координационного совета Антона Родненкова и Ивана Кравцова.
В начале сентября 2020-го сотрудников управления стали замечать и во время массовых акций в Минске. Привлечение сотрудников непрофильного подразделения к подавлению протестов связывали с недостаточностью штата в других спецслужбах. Возникали и вопросы, связанные с компетенцией работников ГУБОПиК для участия в операциях такого рода. 6 сентября, во время «Марша единства», произошел известный эпизод, во время которого тогдашний начальник управления Николай Карпенков резиновой палкой разбил стеклянную дверь в кофейню O’Petit, где прятались протестующие. Это была первая витрина, разгромленная во время протестов в Минске. В последующие дни в кофейню выстроились очереди из желавших поддержать заведение.
Много вопросов вызывал и внешний вид милиционеров из ГУБОПиК, участвовавших в подавлении протестов. Они были без форменного обмундирования или знаков отличия, в гражданской (чаще всего спортивной) одежде, однако носили балаклавы и имели при себе оружие и спецсредства, из-за чего сотрудники управления по борьбе с организованной преступностью внешне напоминали участников этой самой организованной преступности.
«Конечно, если они будут оказывать активное сопротивление, мы вынуждены будем применить оружие для того, чтобы защитить граждан, защитить правопорядок, защитить простых людей, тех детей, которые растут, чтобы они не видели вот этой вакханалии. Не дадим им разрушить страну. Мы, конечно, гуманно применим оружие по отношению к ним, в том числе и огнестрельное, и самых опасных острокопытных мы с улиц уберем», — заявил затем Карпенков, комментируя участие своих подчиненных в подавлении уличных акций.
Позднее ГУБОПиК задерживало координатора волонтерской службы правозащитной организации «Вясна» Марфу Рабкову, анархиста Николая Дедка (известным стало видео, на котором активист с явными следами применения насилия и спецсредств рассказывает о себе), жителя «площади Перемен» Степана Латыпова (позднее управление утверждало, что он закупил ядовитые химикаты, чтобы отравить милицию) и многих других активистов и просто участников протестов. Также ГУБОПиК задерживал и проводил обыски у правозащитников, общественных активистов и журналистов по всей стране.
В октябре в телеграм-канале МВД появилась информация о том, что в Минском районе пятеро мужчин повредили машину жены милиционера. На видео, которое распространило госСМИ, один из задержанных, лицо которого в крови, на вопрос: «С какой целью сюда приехали?» отвечает: «Я ошибся политическими взглядами». Сообщалось, что задержание проводили сотрудники ГУБОПиК. С тех пор подобные видео с жесткими задержаниями и последующими извинениями или покаяниями задержанных участников протестов стали одним из основных «профилей» управления.
Еще одним направлением деятельности стало признание Telegram-каналов, соцсетей и целых медиа экстремистскими (на сегодня большинство каналов независимых медиа имеют такой статус), а также преследование их авторов и подписчиков. 20 октября 2020 года по заявлению ГУБОПиК экстремистскими были признаны материалы канала NEXTA и его логотип, а затем началась череда таких признаний в отношении и других источников информации. Также управление вычисляло и задерживало администраторов протестных чатов и каналов, их покаянные видео появлялись в канале МВД. Позднее сотрудники управления начали угрожать ответственностью за подписку на такие ресурсы. Выступал ГУБОПиК и с другими законодательными инициативами — например, по признанию бело-красно-белого флага, бывшего государственным в 1991—1995 годах, экстремистской символикой.
Усилия ГУБОПиК по подавлению протестов власти оценили — 19 ноября начальник управления Николай Карпенков ушел на повышение, возглавив внутренние войска, его место занял упомянутый выше Андрей Паршин. В январе инициатива ByPol опубликовала аудиозапись, на которой слышен голос, похожий на голос Карпенкова. Утверждается, что она сделана незадолго до назначения на встрече с другими сотрудниками МВД. Спикер среди прочего говорит, что главой государства силовики «прикрыты со всех сторон в плане применения оружия».
«Поэтому, как президент говорил, что если прет на тебя, если прет на тебя — применяй оружие, получается, вот нелетальное. В упор: по ногам, в живот, по яйцам. Чтобы понял, что он сотворил и что наделал, когда придет в сознание. Ну нанесите ему что-то в таком ну виде: либо покалечить, либо изувечить, либо убить. Применять оружие ему прямо в лоб, прямо в лоб, прямо в лицо, прямо туда, после чего он уже никогда, получается, не вернется в то состояние, в котором он находился. Ну, откачают, так откачают. Не будет у него половины головного мозга, ну, туда ему и дорога», — слышно на записи.
«Пришло время, когда, получается, ни один сотрудник правоохранительных органов даже, получается, омоновец, не должен выходить на массовые беспорядки, не имея с собой огнестрельного оружия, — заявляет спикер. — Поэтому пришло другое время. Время, получается, жестких действий с оглядкой на, скажем так, политические моменты, так как мы, получается, страна, которая интегрирована в мировое сообщество, и обязана соблюдать ряд определенных действий для того, чтобы мы не выглядели как изгои — вот это время, оно закончилось. Наступило другое время, и это время, получается, требует более молодых, более решительных людей, которые через себя переступили».
МВД назвало запись «фейком». Портал TUT.BY заказал фоноскопическое исследование аудиозаписи в российском бюро ООО «ГлавЭксперт». На основании изученных материалов эксперт пришел к выводу, что голос на аудиозаписи, опубликованной BYPOL, принадлежит Николаю Карпенкову, признаков монтажа в аудиозаписи выявлено не было.