С последних президентских выборов прошло ровно четыре года. События 9 августа 2020-го навсегда изменили Беларусь: такого уровня подъема гражданского общества и репрессий наша страна еще не знала. Официальные власти и демократические политики раз за разом возвращаются к событиям 2020-го в публичных выступлениях и будто бы живут прошлым. Почему так происходит? И живут ли 2020 годом обычные люди? «Зеркало» поговорило с экспертами.
«Когда Лукашенко возвращается в 2020-й — он пишет учебник истории»
На дворе 2024-й, а Александр Лукашенко продолжает возвращаться к событиям 2020 года: объясняет, за что сажал журналистов, хвастается «колоссальным опытом», хвалит парламент за преданность, упрекает священников, которые «занялись политикой»… Зачем об этом говорить, если прошло столько времени?
Старший исследователь Центра новых идей и бывший дипломат Павел Мацукевич считает, что постоянные возвращения к событиям 2020 года — попытка переписать историю.
— Думаю, что власти готовы отправить 2020-й в архив. Он их, конечно, неприятно впечатлил, и смысл всех их рефлексий — отчасти в том, чтобы избавить себя от таких потрясений в будущем. Но дело не только в этом. Когда Лукашенко в своих речах возвращается в 2020-й и объясняет свои действия или решения, он таким способом пишет учебник истории Беларуси — не той, какой она была в действительности, а той, какой она должна быть с его точки зрения. Он настойчиво обеляет и оправдывает себя, измельчая протест и очерняя демократические порывы своих оппонентов обвинениями в злых антибеларусских умыслах.
Силовики тоже продолжают раз за разом возвращаться к событиям прошлого. Даже летом 2024-го из сводок о задержаниях не уходит формулировка «задержали за протесты 2020-го», пропагандистские каналы грозят «дойти до всех и каждого». Почему этот процесс не останавливается?
Социолог и экс-директор Института социологии Национальной академии наук Генадзь Коршунов считает, что события 2020-го стали кардинальным сломом габитуса (в социологии это система прочных приобретенных предрасположенностей. — Прим. ред.) и картины мира. Причем как для сторонников властей, так и для участников протестов. Обе стороны увидели, что Беларусь нельзя назвать «тишайшей нивой», как когда-то говорил экс-глава МВД Юрий Караев. И теперь силовики и официальные власти (в которых этих силовиков очень много) не очень понимают, что делать дальше.
— У іх няма разумення, што рабіць. Як ператварыць беларускае грамадства ў тое, што ім хочацца? А па-другое, а што рабіць ім самім? Акрамя таго, каб кожны дзень камусьці біць па галаве дубінкай альбо выціскаць з краіны тых, каго біў, анічога не змянілася. Нічога, акрамя рэпрэсій, як высветлілася, яны рабіць асабліва як бы і не могуць. Праз гэта яны робяць проста тое, што могуць, тое, што ўмеюць, не маючы іншых візій таго, што можна рабіць з грамадствам.
Практикующий психолог с 20-летним опытом и директорка Европейского института современной психотерапии Анна Матуляк рассуждает, что у мстительности силовиков могут быть глубокие причины:
— Я думаю, эта мстительность и одержимость местью — безусловно результат некоторой защиты. Если они остановятся, то им придется признать очевидное: они не просто нарушали и нарушают закон, они совершают преступление, зверство. Поэтому чтобы не сталкиваться с этими неприятными чувствами, им максимально нужно верить в то, что они борются со злом. Причем иногда это принимает извращенные формы.
По мнению Павла Мацукевича, власти могут прекратить репрессии — при определенных условиях.
— Репрессии не прекращаются, потому что для них с точки зрения властей формально сохраняется питательная почва. Она заключается в том, что противостояние с Западом сохраняется. Западные страны наращивают санкционное давление и поддерживают беларусские демсилы в эмиграции, которые декларируют непримиримую борьбу с режимом в Беларуси. В таких условиях власти не видят оснований для остановки репрессий и продолжают заниматься, так сказать, профилактикой попыток смены власти и заговоров, которые, с их точки зрения, замышляет заграница. В тот момент, когда Запад пойдет навстречу Лукашенко, и они найдут взаимопонимание по поводу условий своего сосуществования, каток массовых репрессий будет заглушен. Правда до первого протестного чиха. Но таковы особенности этой системы — слишком тонкая конструкция, не терпящая никаких посягательств на власть.
«Сэнсы, якія нам адкрыліся ў 2020-м, застаюцца актуальнымі»
А живут ли событиями революционного года обычные люди? Если коротко — люди живут своей жизнью, говорит Генадзь Коршунов. Однако отношение к событиям 2020-го различается в зависимости от взглядов.
Социолог выделяет в беларусском обществе три крупные группы людей: сторонники режима, «ядро протеста» и условная середина, которая в 2020 году выступила против власти. Насколько велики эти группы — сложно сказать точно. Социологи много раз отмечали, что беларусы все больше боятся отвечать на прямые вопросы о политических предпочтениях.
— З упэўненасцю можна казаць, патрыятычнае ядро беларускага грамадства цалкам памятае, што было ў 2020 годзе, памятае і шануе. Тыя сэнсы, якія нам адкрыліся ў 2020-м, застаюцца актуальнымі.
В этом году Центр новых идей и инициатива «Народный опрос» провели исследование среди продемократически настроенных беларусов об их отношении к событиям 2020 года. Более 90% опрошенных отмечают: если бы у них была возможность вернуться в те дни, они действовали бы так же или более активно. Самые частые эмоции, которые вызывают события 2020−2021 годов, — «гордость и уважение», «злость, гнев возмущение» и «горе, боль».
Однако группа «ядра протеста» имеет тенденцию к усыханию. А условная «середина» постепенно увеличивается. Социолог прогнозирует, что это будет продолжаться и дальше.
— Па-першае, праз рэпрэсіі, калі людзі сыходзяць ва ўнутраную эміграцыю і не раскрываюць сваіх меркаванняў. Па-другое, натуральна, праз геаграфічную міграцыю, якая працягваецца дагэтуль. І трэці момант — прапаганда працуе. Цяпер яна працуе не вельмі эфектыўна. Але ёсць тое, што можна вызначыць, як назапашаны эффект. Яна ўздзейнічае не наўпрост непасрэдна на чалавека, але праз суседзяў, знаёмых, родных, калег і гэтак далей.
В последние годы исследователи фиксируют постепенный рост доверия к официальным властям и увеличение удовлетворенности ситуацией в стране. По мнению Коршунова, ключевые факторы, которые влияют на эти процессы: невступление Беларуси в войну с Украиной и определенная экономическая стабильность:
— Цяпер людзі бачаць, што ўсё працуе. Заробкі крыху падрастаюць, хоць яны там і не вельмі растуць, калі глядзець на цэны. Жыццё трывае, усё працягваецца. Ёсць праца, нейкія грошы ёсць.
Однако со временем влияние этих факторов постепенно ослабевает, а каких-то позитивных изменений власти Беларуси не предлагают. В это же время продолжают накапливаться негативные факторы — вроде «железного занавеса» на границе и запоздалой реакции властей на непогоду.
— Як іх канстэляцыя ў пэўны момант будзе ўплываць на меркаванні людзей — сказаць даволі складана. Таму што сітуацыя, як вы бачыце, супердынамічная, — считает Коршунов.
По словам Анны Матуляк, переход людей к более лояльным взглядам может быть неосознанным.
— Возможно, не очень заметно даже для самих себя люди двигаются в сторону этого мнения и присваивают его себе из чувства самосохранения. Это происходит на бессознательном уровне. Я принимаю условия игры — мне действительно начинает казаться, что не все так ужасно. Смотрите, солнце светит. Ну да, людей сажают в тюрьму, но многих же нет. Это может быть способ защиты.
Такие процессы не значат, что люди забыли о событиях 2020 года, отмечает психолог:
— Это не вопрос когнитивной функции памяти, а скорее психической. То есть, скорее всего, это «забывание» носит психологический характер вытеснения. Абстрагируясь, я максимально сосредотачиваюсь на той жизни, которая у меня есть сейчас.
По ее словам, если каждый день сталкиваться с новостями о репрессиях, находясь в Беларуси, можно просто сойти с ума. Ради безопасности необходимо создавать альтернативную реальность, в которой все относительно хорошо.
В разной мере «жить» 2020 годом могут люди внутри Беларуси и те, кто покинул страну по политическим причинам. Генадзь Коршунов отмечает, что последнее исследование показало, что основная линия «демаркации» между беларусами разных взглядов — это «сторонники режима» и «сторонники перемен». Однако постепенно накапливается разница между «уехавшими» и «оставшимися».
— У нас розныя праблемы, розныя інструменты, якімі мы карыстаемся для вырашэння як побытавых пытанняў, так і нейкіх стратэгічных задач. Але што добра — захоўваецца жаданне быць побач, захоўваюцца агульныя мэты і агульнае жаданне бачыць Беларусь вольнай і дэмакратычнай, — отмечает социолог.
В одном из исследований респондент внутри Беларуси говорил, что политические эмигранты «остались в 2020 году», при встречах каждый «вспоминают, сколько раз и как он был избит», а общаться из-за этого «тяжело и неприятно».
— Я думаю, что здесь зерно конфликта в том, что люди вне страны могут безопасно на этом концентрироваться, — комментирует Анна Матуляк. — Они могут безопасно про это думать и говорить. К тому же всем нам в той или иной степени присуще магическое мышление, особенно в тяжелых ситуациях, в которых мы теряем контроль. Если я сейчас об этом буду думать — это со мной случится, поэтому я лучше абстрагируюсь.
Объясняя поведение тех, кто много раз повторяет свою историю из 2020-го, психолог говорит, что это не всегда негативный процесс. Именно так человек может проживать свою травму — через многократное соприкосновение с тем опытом, который оказался болезненным. Противоположность этому — вытеснение тяжелых воспоминаний, так часто случается, когда человек не чувствует себя в безопасности. Но бывают и случаи «застревания» — человек будто бы ходит по кругу.
— Это происходит, когда человек не идет в глубокое проживание чувств. Он, например, рассказывает, чуть-чуть касается, потом вытесняет. Потом опять немножечко. Как бы достает, демонстрирует, потом опять прячет. И вот раз за разом это происходит, — говорит психолог и отмечает, что такие ситуации важно проработать со специалистом.
«На воспоминаниях можно строить только мечты или воздушные замки, а не эффективную политику»
Почему же демократические силы Беларуси, находящиеся вне страны, продолжают так часто обращаться к событиям 2020-го? К примеру, в публичных выступлениях и публикациях политики постоянно делают отсылки к прошедшим выборам и протестам — и строят на этих фактах дальнейшие аргументы и действия.
— Это их источник вдохновения, — объясняет Павел Мацукевич. — Проблема заключается, во-первых, в том, что в действительности этот источник давно пересох: протеста нет, а есть только воспоминания о нем. А на воспоминаниях можно строить только мечты или воздушные замки, но не эффективную политику. Во-вторых — в том, что демсилы в принципе не готовы отпустить 2020-й и пересмотреть свои подходы, а значит, в какой-то не очень далекий момент они рискуют утратить свою актуальность и востребованность.
Если говорить о политически активной и демократично настроенной части беларусского общества, люди в ней тоже часто возвращаются к событиям 2020 года. Генадзь Коршунов отмечает, что для многих участников протестов этот опыт стал самым эмоционально сильным. Но общество, на его взгляд, не осмыслило эти события до конца.
— Мне падаецца, праблема ў тым, што мы да канца ўсё роўна яго не асэнсавалі, — рассуждает Коршунов. — Не стварылі свайго такога гістарычна-каштоўнаснага наратыву. І гэта пытанне не толькі да палітыкаў, але таксама да публічных інтэлектуалаў, экспертаў, навукоўцаў, даследчыкаў, а таксама да журналістаў і мастакоў. Таму што мы цяпер кажам практычна толькі пра боль, і зразумела, што пра гэта трэба казаць. Але мы не робім стратэгічных крокаў далей.
Калі я кажу, што мы захраслі ў 2020-м, я хутчэй акцэнтую той момант, што мы захраслі ў болі. І зразумела чаму — таму што ёсць за што балець, ёсць каму балець. І з пэўнага пункту гледжання гэта няблага, было б значна горш, каб яно не балела. Але трэба рабіць наступны крок. Трэба асэнсаваць тое, што было, зрабіць пэўныя высновы і маляваць, выпрацоўваць нейкую стратэгію. Нейкія крокі — не толькі на ўзроўні палітыкі і будучых рэформ. Але браць больш шырокую карціну нацыянальна-грамадскага асэнсавання і будавання краіны і нацыі ў глабальным кантэксце.
Анна Матуляк тоже отмечает, что беларусское общество еще не справилось с травмой 2020-го. В первую очередь потому что ситуация еще не завершена, множество людей до сих пор не находятся в безопасности. По ее мнению, полноценно оценить случившееся и его последствия можно будет, когда ситуация каким-то образом завершится.
Однако эффекты могут быть очень долгосрочными. Она приводит в пример переживания тех, кто стал жертвой репрессий в СССР. Тогда самой частой реакцией было вытеснение тяжелых эмоций. Согласно исследованиям, последствия тех травм наблюдались на протяжении всей жизни пострадавших и были заметны даже у детей и внуков репрессированных.
— Страх, который они пережили, отрицание прошлого, неспособность горевать, неспособность пережить печаль, утрату и горе со всеми составляющими — это все, конечно, усложняет процесс переживания травмы и переводит ее в хроническую форму, — считает собеседница.
По ее словам, последствия тяжелых событий ХХ века могут накладываться на современность. Например, вызывать желание присоединиться к агрессору, обвинить жертву, не замечать несправедливости.
— Когда мы видим людей, которые верят телевизору, держатся до последнего за несуществующую реальность, что в стране стабильно, что в стране надежно, что на самом деле никаких репрессий не происходит, а люди попадают в тюрьму «за дело». Это все в том числе следствие тех процессов, — объясняет специалистка.
Она добавляет, ситуацию усугубило и то, что репрессии прошлого не получили однозначной оценки — даже спустя много лет.
— Я уверена, нам как обществу поможет справиться в дальнейшем с этой травмой документирование всего, что происходит, — говорит Матуляк. — Советская власть пыталась максимально замести следы [репрессий], у них была такая возможность — и то этого не получилось. Сейчас, во-первых, это невозможно сделать. Во-вторых, очень много работы ведется в том направлении, чтобы люди не были невидимыми: их объявляют политзаключенными, о репрессиях говорится, все факты детально фиксируются. Уже само по себе это является достаточно терапевтическим. Человек получает свой статус пострадавшего от репрессий, а это важно.
Павел Мацукевич считает, что демократическим силам следует сменить акцент своей работы. По его мнению, санкционный путь практически исчерпан.
— С того момента как режим устоял, а это, по моим прикидкам, октябрь 2020-го, если не раньше, международный акцент должен был быть совершенно иным — на воздействии на общество, на поддержке общественного интереса к демократии и ее ценностям, — говорит исследователь. — Санкции, изоляция, за что бьются демсилы, а также обрубание всех каналов коммуникации, забор на границе — совершенно не те условия, в которых этот интерес может пустить корни или даже выжить. Ну и в принципе это деструктивная линия для Беларуси, какими бы благими намерениями она ни объяснялась. Демсилам вроде как не с руки ратовать за налаживание контактов Запада с режимом, но только так можно сохранить связь с Беларусью и в итоге как-то повлиять на ситуацию, порешать хотя бы какие-то вопросы. Такие, например, как освобождение политзаключенных.
