В момент назначения на пост генпрокурора в сентябре 2020 года Андрей Швед был мало известен обществу. Но за прошедшие с того момента почти три года бывший председатель Госкомитета судебных экспертиз стал одним из самых публичных чиновников страны, слова которого ярко отражают главные тенденции в ее внутренней и даже внешней политике. Ведомство Шведа играет важную роль в организации репрессий после протестов 2020-го, занимается внезапно ставшим важным для властей вопросом геноцида белорусов в годы Второй мировой, а сам генпрокурор возглавляет комиссию по возвращению политэмигрантов на родину. Вспоминаем, как развивалась карьера этого чиновника до 2020-го и что происходило потом.
Совбез и дело о взрыве в метро
Швед родился в 1973 году в полесской деревне Глушковичи в Лельчицком районе. Этот населенный пункт находится на самой границе с Украиной — причем он как бы полуокружен территорией страны-соседки с юга, востока и запада. Единственная дорога из Глушковичей в Беларусь (на Лельчицы) и вовсе проходит по территории Житомирской области Украины — водителям запрещено останавливаться на участке длиной примерно в 3 км.
Именно отсюда родом отец нынешнего генпрокурора Иван Швед — там же он работал директором школы, а его мать Зинаида приехала туда работать учительницей математики.
«Иван Васильевич — золотой был человек. Сколько я отработала, с ним никто не сравнится», — рассказывала «Нашай Ніве» бывшая работница школы. При этом, как писало издание, отец будущего генпрокурора умер молодым. В деревне говорят, что его супруга не хотела жить в Глушковичах, а потому семья готовилась к переезду к ней на родину — на Могилевщину. В одну из поездок туда Иван и погиб — его машина столкнулась с лесовозом.
Произошло это в конце 1970-х. Похоронен отец Шведа в Глушковичах. Мать в скором времени все же переехала, живет в Ленино Горецкого района. Там и прошло детство будущего генпрокурора.
Любопытно, что Ленино — достаточно знаковое место в истории. Рядом с ним в октябре 1943 года на стороне СССР в войне впервые сражались польские подразделения, сформированные в Советском Союзе. В социалистической Польше существовала даже памятная награда за участие в битве, а в самом агрогородке есть музей советско-польского боевого содружества. Тем более удивительны заявления Андрея Шведа о том, что у власти в Польше стоят потомки нацистов.
Кроме Андрея, в семье было еще двое детей: старшая дочь Анжела и младший брат Олег. Женщина пошла по стопам родителей — была директором школы в Горецком районе, но затем стала чиновницей и сейчас работает заместителем председателя Логойского райисполкома, отвечает за социальную сферу. Олег Швед — директор «Медтехноцентра», государственного предприятия, занимающегося поставками, монтажом, сервисом и ремонтом медицинской техники. С ним и его братом связано несколько громких историй, однако к ним мы вернемся позже.
Молодость Шведа выпала на момент распада СССР и появления независимой Беларуси. В 1996 году он окончил юрфак БГУ по специальности «правоведение» — символично, что именно в том году Александр Лукашенко провел второй референдум, который фактически привел к формированию в стране авторитарного режима — тогда был разгромлен законно избранный парламент (Верховный Совет), а сам Лукашенко наделил себя практически неограниченными полномочиями.
Если верить официальной биографии, следующие десять лет Швед провел в прокуратуре, начав службу там с должности стажера, а затем помощника прокурора района. Как утверждали журналисты-расследователи, он даже пытался участвовать в расследовании исчезновений политических оппонентов Лукашенко. До 2006-го его карьера была достаточно классической, но в тот год резко пошла в гору. Известный блогер d-zholik связывал это якобы со знакомством Шведа с Виктором Лукашенко — однако ни о дате этого знакомства, ни об обстоятельствах ничего неизвестно.
Как бы то ни было, Виктор Лукашенко действительно в 2005 году стал помощником своего отца по национальной безопасности, а в 2007-м вошел в состав Совбеза страны. Между этими двумя назначениями новую должность получил и Швед — в 2006-м он стал начальником юридического управления госсекретариата того самого Совета безопасности. Никаких сведений о его работе в этот период мы не нашли. Известно лишь, что примерно с 2007 года его зарплата выросла в разы — в 2008 году доход составлял примерно 5500 долларов в месяц.
В 2010-м Швед вернулся в прокуратуру — причем сразу на должность заместителя генпрокурора. Можно было предположить, что в скором времени он может занять и кресло главы ведомства, однако в 2011-м выбор сделали в пользу зампреда Верховного суда Александра Конюка. Но свою долю известности Швед получил уже тогда — и здесь не обошлось без трагедии.
11 апреля 2011 года на станции метро «Октябрьская» в Минске прогремел взрыв. На месте погибли 11 человек, позже в больнице скончались еще четверо, более четырех сотен пострадали.
«Нам брошен серьезный вызов. Кому-то выгодно взорвать стабильность в нашей стране. Спокойной жизни нам не дадут. И должен быть найден адекватный ответ. И с ответом на вопрос, кто эти уроды, прошу поторопиться», — сразу же после произошедшего заявил Лукашенко. Было возбуждено уголовное дело о теракте, а следственную группу возглавил как раз заместитель генпрокурора Андрей Швед. Уже спустя два дня Лукашенко объявил, что теракт раскрыт, похвалил силовиков и зачем-то распорядился провести допросы активистов оппозиции.
Задержанными оказались 25-летние витебляне Дмитрий Коновалов и Владислав Ковалев. Сообщалось, что все время после теракта они выпивали в квартире с девушкой, где их и задержали. По словам Лукашенко, они сразу сознались не только в случившемся 11 апреля, но и в организации взрывов на 3 июля 2008 года в Минске и 23 сентября 2005 года в Витебске.
13 апреля Швед лично допрашивал задержанного Коновалова — и тот действительно признался в том, что организовал взрыв. Однако дальнейшее следствие по этому делу оставило у СМИ и части общества, а также у родных осужденных множество вопросов: начиная от деталей самого теракта до мотивов, которыми руководствовались Коновалов и Ковалев. В частности, чаще всего обсуждалась странная фраза, сказанная самим Коноваловым на вопрос о том, зачем он организовал взрыв: «для дестабилизации обстановки в Республике Беларусь».
«Матыў тут абсалютна зразумелы: чалавек супрацьпастаўляе сябе грамадзтву. Ён такім чынам спрабаваў самарэалізавацца. Мы вывучалі разьвіцьцё Канавалава пачынаючы зь дзіцячага садку, там ёсьць асаблівасьці. Ён сам не абвяргаў, што пакуты людзей прыносяць яму маральнае задавальненьне. У дадзенай сытуацыі адбылася сур’ёзная дэфармацыя асобы. Ён перайшоў мяжу і зрабіўся монстрам, якому ягоныя дзеяньні прыносяць радасьць. Іншага матыву тут я ня бачу», — такую цитату Шведа приводил в своей книге «Хто ўзарваў менскае мэтро?» журналист Олег Груздилович.
Журналисты резонно подозревали, что за странной формулировкой о дестабилизации обстановки в качестве мотива может стоять попытка скрыть заказчиков теракта, однако Швед отметал такую возможность: «Не, і гэта стоадсоткавая ўпэўненасьць, якая грунтуецца на выніках праверкі сьледчай групы, вышуковых мерапрыемстваў. Ніхто за імі не стаіць. Ня трэба шукаць тут сэнсацыі, яе проста няма. Няма ніякіх сумневаў, што Канавалаў і Кавалёў — адзіночкі, якія такім чынам спрабавалі рэалізавацца ў жыцьці».
В этой же работе Олега Груздиловича можно подробно прочесть о многих других несостыковках в деле Коновалова и Ковалева. Тем не менее в ноябре 2011 года мужчинам был вынесен приговор — расстрел. Его привели в исполнение в марте 2012-го, несмотря на протесты правозащитников и части общества.
Главный судебный эксперт и борец со спайсами
В конце 2011 года в Беларуси создавалось новое ведомство — Следственный комитет (ранее предварительное следствие в стране велось органами прокуратуры, милиции, КГБ и департаментом финансовых расследований Комитета госконтроля). Работать СК начал 1 января 2012 года, возглавил структуру бывший глава Оперативно-аналитического центра при Лукашенко Валерий Вакульчик (уже в конце того же года он станет председателем КГБ и пробудет в этом кресле восемь лет — до протестов 2020-го). А вот первым замом главы СК назначили как раз Шведа, хотя изначально главой ведомства Лукашенко видел именно его.
Уже в апреле того же года он выступил с неожиданным заявлением — выступая на конференции в Минске, замглавы СК рассказал, что в Беларуси людей незаконно привлекали к уголовной ответственности. По словам Шведа, только за 2011 год жертвами таких действий стали 426 человек. По его словам, все из-за того, что проводившие следствие до создания СК органы были заинтересованы в обвинительных приговорах. Таким образом, отметил Швед, преступления искали там, где их не было.
Огромное число незаконно привлеченных к ответственности людей он объяснял так: «Причиной таких показателей стал тот самый обвинительный уклон либо явно недостаточное исследование доказательств, а иногда и прямая фальсификация доказательств со стороны сотрудников дознания». Эта проблема в теории должна была решиться за счет создания СК — но в том же апреле стало известно, что за различные нарушения в ходе следствия только за первые три месяца работы Комитета были наказаны более 60 его сотрудников.
Видимо, работой нового ведомства не очень довольны были и наверху — уже в ноябре 2012-го пост его главы покинул Вакульчик, а в апреле 2013-го должность сменил и его заместитель. Швед опять переходил на работу в новую структуру — создававшийся тогда Государственный комитет судебных экспертиз, на сей раз уже на должность его главы. Именно в роли председателя Госкомитета он будет оставаться до событий 2020 года.
Чем же занималось ведомство Шведа? Например, борьбой с наркотиками, а именно популярными тогда курительными смесями — спайсами. Правда, результат этой борьбы был несколько неоднозначным. Например, в апреле 2014 года глава Госкомитета судебных экспертиз ходил с докладом к Лукашенко и рассказывал о закупках нового оборудования, которое позволяет очень быстро выявлять наркотические вещества.
«То есть мы с наркотой сегодня можем бороться, и мы вооружены?» — поинтересовался тогда Лукашенко.
«Мы не просто вооружены, а вооружены по последнему слову техники. Наши лаборатории в состоянии выявить любой наркотик в течение 30−40 минут», — подчеркнул Андрей Швед и особо отметил, что это касается в том числе спайсов.
Вот только скорость, с которой определяли наличие наркотических веществ в анализируемом материале, мало помогала в борьбе со спайсами. Дело в том, что это синтетический наркотик — то есть создающийся в лаборатории искусственным путем. На рубеже нулевых и десятых годов они даже не были запрещены для продажи. Когда власти начали бороться с этими смесями, вводя запрет на определенную химическую формулу, химики лишь немного видоизменяли вещество, сохраняя при этом его наркотический эффект и вновь выводя наркотик в легальное поле. Затем история повторялась — список запрещенных веществ рос, но еще быстрее росло число легальных спайсов.
Это приводило к тому, что пробовавшие наркотик люди фактически становились подопытными кроликами — реальное воздействие абсолютно новых веществ было непредсказуемо. В середине десятых годов в новостях постоянно появлялись жуткие истории о покуривших спайс людях, которые затем выкалывали друг другу глаза, сбивали насмерть людей на автомобиле или просто умирали. В 2014-м, после того как власти активизировались в борьбе с этими веществами, число умерших от употребления смесей выросло в разы — с 6 до 32 человек за год. То же самое происходило и с числом преступлений, связанных с распространением наркотиков, а также правонарушений, совершенных под их воздействием.
Таким образом, не продуманная на первом этапе политика властей привела к трагическим последствиям. Лишь в конце 2014-го года был принят закон, позволявший очень оперативно запрещать новые психотропы, причем не по отдельной формуле, а целыми группами (вводилось понятие «базовая структура химического вещества», благодаря чему трюк с незначительным изменением формулы переставал работать).
После этого проблема со спайсами пошла на спад — но породила новую: крайне жесткое законодательство в сфере борьбы с наркотиками ударило не только по крупным дилерам, но и по тем, кто покупал такие вещества. В итоге за найденные небольшие дозы люди (в основном молодые) попадали за решетку на огромные сроки. Это, в свою очередь, привело к появлению движения «Матери 328» (по номеру «наркотической» статьи УК), до сих пор пытающегося добиться смягчения наказания для детей, попавших в колонии.
Во главе Госкомитета судебных экспертиз Швед засветился в новостях и из-за еще одного резонансного преступления. 8 октября 2016 года 17-летний Владислав Казакевич с бензопилой устроил нападение в ТЦ «Европа», в результате которого погибла 43-летняя Елена Александронец, еще две женщины пострадали. Суд приговорил его к максимально возможному наказанию для несовершеннолетнего — 15 годам лишения свободы. Но 12 октября 2017 года Владислав Казакевич напал на сотрудников шкловской колонии. Это, а также странные показания парня во время суда (например, он заявлял, что перед нападением хотел «попрактиковаться» на проститутке — убить ее и съесть) заставило многих усомниться в его психическом здоровье и возможности отбытия наказания в колонии.
Но Швед, ведомство которого проводило психиатрическую экспертизу по делу Казакевича, утверждал обратное. Во время одной из прямых линий он заявил: «Что касается случая в „Европе“. Могу сказать, что при проведении экспертизы осужденный однозначно осознавал характер своих действий. Он без всяких сомнений вменяем в отношении тех преступлений, которые совершил». Также глава Госкомитета рассказал, что проводилась еще одна экспертиза. Выводы были следующими: молодой человек вменяем, хотя в силу некоторых особенностей не способен защищать себя в уголовном процессе.
Во время процесса по делу о нападении Казакевича на контролеров в колонии по инициативе адвокатов был допрошен независимый российский эксперт Анатолий Кривошеев. По его мнению, парень страдал от шизофрении, не отдавал отчет своим действиям, был крайне опасен и нуждался в лечении. «Я понаблюдал за ним [Казакевичем] в зале суда, и налицо признаки нездорового человека, — заявил врач-психиатр с 19-летним опытом работы. — Даже дикий зверь менее опасен хотя бы потому, что у него есть инстинкт самосохранения».
Однако Швед настаивал на обратном. «Я читаю то, что появляется в СМИ. Но нужно понимать, что такое вменяемость, для этого достаточно открыть Уголовный кодекс и почитать. А также изучить медицинские заболевания. Очевидно и понятно, что не каждый больной является невменяемым», — говорил он.
Его слова поддерживали и госэксперты, которые заявили, что бредовых идей у Казакевича не обнаружили. Его высказывания о том, что он не любит людей и хочет их убивать, эксперты расценили как особенность системы ценностей. В итоге парню добавили срок, увеличив его до 22 лет, из которых пять он должен был провести в тюрьме, а остальные — в колонии.
«Мой сын болен. Мы хотим, чтобы ему назначили лечение. Помещая его в условия ШИЗО, ПКТ, тюрьмы, колонии, они только подпитывают его заболевание. В наших тюрьмах ведь не идет исправление, а исключительно наказание. Мы писали, предупреждали, что нельзя такого больного человека отправлять в такие условия. Нас не послушали. По сути, колония сделала все, чтобы это [нападение] произошло», — комментировал решение отец Казакевича Валентин, который был убежден в том, что Владислава недообследовали, поставили неверный диагноз и на основании этого вынесли неправильное решение в суде.
Коттедж в Веснинке и обвинения в покрывательстве коррупции
Издание Deutsche Welle со ссылкой на работавших со Шведом людей утверждало, что должность председателя Госкомитета судэкспертиз не соответствовала его амбициям. Однако, судя по всему, статус чиновника был достаточно высоким, чтобы построить жилье вместе с другими представителями элиты Лукашенко.
В 2015 году «Наша Ніва» рассказывала о чиновниках, получивших участки под строительство коттеджей в Дроздах-2 — элитном районе Веснинка на берегу водохранилища Дрозды, который начал застраиваться после того, как место в «оригинальном» квартале чиновников закончилось. Что любопытно, юристы тогда не смогли объяснить, как были розданы элитные участки, — по закону это могло происходить только через аукционы, но они не проводились.
Швед, которому тогда был 41 год, являлся самым молодым из всех чиновников-новоселов Веснинки. Его двухэтажный дом на тот момент уже достраивался — судя по снимкам, рабочие завершали устанавливать внешние утепляющие блоки. Как выяснила «Наша Ніва», в элитный поселок глава Госкомитета судебных экспертиз должен был переехать из кооперативной квартиры, построенной в 2000-х. Среди соседей Шведа издание называло приближенных к Лукашенко бизнесменов Александра Шакутина и Сергея Тетерина, теннисистку Викторию Азаренко, бывшую главу Нацбанка Надежду Ермакову, руководителя Банка развития (позднее станет премьером) Сергея Румаса, уже упоминавшегося генпрокурора Александра Конюка, бывшего коллегу по СК Валерия Вакульчика, хирурга Олега Руммо, министра внутренних дел Игоря Шуневича и многих других. О том, платили ли чиновники за участки, которые на рынке оценивались в 600−700 тысяч долларов, ничего известно не было.
Есть в послужном списке Шведа и непрямые обвинения в коррупции, а также скандалы в СМИ.
В 2018 году телеканал «Белсат» опубликовал видеосюжет, в котором говорилось о задержании брата чиновника, главы «Медтехноцентра» Олега Шведа, а в текстовой версии на сайте утверждалось, что арестован и Андрей Швед. Телеканал тогда оперативно дал опровержение, однако братья написали заявления на имя министра внутренних дел Игоря Шуневича, обвинив журналиста «Белсата» Алеся Залевского в клевете и дискредитации госорганов. В итоге в апреле 2019-го в офис телеканала в Минске с обыском нагрянули силовики. Ситуация неожиданно разрешилась в том же месяце — телеканалу вернули изъятую во время обыска технику, а также извинились за устроенный в офисе беспорядок.
История с обыском в офисе «Белсата» была частью куда более крупного дела. Летом 2018 года КГБ задержал более 50 человек по делу о коррупции в здравоохранении — руководителей медучреждений, бизнесменов, чиновников, в том числе заместителя министра здравоохранения Игоря Лосицкого и брата упоминавшегося выше бизнесмена Александра Шакутина Сергея. Сообщалось, что силовики выявили коррупционную схему в сфере закупок медтехники и лекарств — речь шла о взятках за положительные решения о закупках определенного медоборудования и лекарств. Было возбуждено 95 уголовных дел, почти 100 человек попали под следствие. Среди прочих тогда обыскали директора предприятия «Белмедтехника» Александра Шарака — в его гараже обнаружились 620 тысяч долларов наличными.
Позднее, в 2019-м, по делу был вынесен ряд жестких приговоров. К примеру, Лосицкий получил 6 лет лишения свободы, бывший главный патологоанатом Минска Аркадий Пучков — 7,5 года, бывшая глава фарминспекции Минздрава Людмила Реутская — 6 лет. Во время самого крупного процесса по этому делу реальные сроки получила половина из двух десятков обвиняемых.
Но ряд крупных чиновников и бизнесменов «дело медиков» удивительным образом не затронуло. Например, вышел сухим из воды бывший министр здравоохранения, в тот момент бывший вице-премьером, Василий Жарко — он заявил, что не подозревал о масштабах коррупции в отрасли. Ему досталась только порция критики от Лукашенко, заявившего, что в Минздраве «коррупционер на коррупционере сидит и коррупционером погоняет». Впрочем, позднее политик уточнил, что коррупция в медицине затронула не всю, а «почти всю» вертикаль.
На факт того, что Жарко ушел от ответственности, обращал внимание как раз «Белсат». Но в расследовании телеканала без озвучивания фамилии фигурировало описание еще одного чиновника. Главред издания «Ежедневник» Сергей Сацук говорил о человеке, который «в свое время был главным в стране — в Генеральной прокуратуре — по коррупции, потом в Следственном комитете, а сейчас другое ведомство возглавляет. С большими погонами, с большими звездами. И все знают его — даже сотрудники правоохранительных органов [говорят]: „Мы в курсе, мы знаем“. Но к нему не могут подобраться».
25 марта 2020-го, спустя год после этого появления Сацука в сюжете «Белсата», журналиста задержали по обвинению в получении взятки. Тот предусмотрительно оставил коллегам из «Еврорадио» письмо на случай своего задержания, в котором вновь упомянул «генерала, который „крышует“ системную коррупцию Минздрава» и который якобы получил на него заказ. Спустя несколько недель Сацука отпустили на свободу, сменив меру пресечения, однако в декабре 2021-го вновь задержали, добавили к старому обвинению несколько статей и в октябре 2022-го осудили на 8 лет лишения свободы.
Уже упоминавшийся блогер d-zholik называл имя «генерала» напрямую — речь якобы шла об Андрее Шведе. Как же он связан с коррупцией среди медиков? По мнению блогера, дело было как раз в брате на тот момент главы Госкомитета судэкспертиз Олеге Шведе. Как мы уже упоминали выше, с 2011 года тот возглавляет государственное предприятие «Медтехноцентр», среди прочего занимающееся поставками медицинской техники. Незадолго до старта «дела медиков» оно было выделено из состава другого госпредприятия — «Белмедтехники», у директора которой и нашли 620 тысяч долларов в гараже.
D-zholik также упоминал, что Олег Швед получил свою должность как раз от Василия Жарко. А тот, в свою очередь, известен как ставленник покойной Людмилы Постоялко — бывшего министра здравоохранения, дочь которой, Ирина Абельская, является предполагаемой матерью Николая Лукашенко. Таким образом, Швед, как писал d-zholik, препятствуя расследованиям, якобы покрывал своего родного брата и других приближенных людей.
В 2022 году «Белсат» и БРЦ выпустили новое подробное расследование о вероятной коррупционной схеме по поставкам медтехники, в которой задействован Олег Швед и которую может покрывать его брат. Любопытно, что спустя несколько недель на эту информацию отреагировал Лукашенко. На совещании Совбеза в начале февраля 2022 года он сказал чиновникам, среди которых был и тогда уже генпрокурор Швед: «По каждому из вас будут молотить. Меня уже отмолотили. Уже, наверное, живого места не осталось. А вот каждого из вас. Знаю, что Андрея Шведа начали полоскать. Это еще не все. Готовься, откопают еще то, что ты не знаешь: прапрадедушек твоих, бабушек. Еще обнаружат, что ты из Америки приехал».
2020-й: «не до законов» и подавление протестов
9 сентября 2020 года — ровно через месяц после президентских выборов — Александр Лукашенко снял с должности генпрокурора Александра Конюка. Журналисты предполагали, что причиной могла быть излишняя мягкость главы ведомства во время протестов — Генпрокуратура даже участвовала в досрочном освобождении задержанных в ходе массовых акций по всей Беларуси. Позднее он уехал работать послом Беларуси в Армению.
В тот же день Лукашенко назначил на место Конюка Шведа, который десятилетием ранее был его подчиненным. На следующий день политик представлял нового генпрокурора коллективу — тогда же прозвучала ставшая знаменитой фраза «иногда не до законов». «Я не призываю вас спасти государство в нарушение закона. Хотя когда осуществляется практически наглая интервенция, как я называю, извне и она подогревается изнутри и руководится извне, там иногда не до законов, надо принять жесткие меры, чтобы остановить всякую дрянь, которая на это претендует. В данном случае ситуация не такова», — говорил тогда прокурорам Лукашенко.
Швед воспринял это как указание к действию — и стал одним из самых активных охранителей режима.
«Главой государства поставлены конкретные задачи, которые должна решать прокуратура в ближайшее время. Задача в основном одна: сохранить независимость, суверенитет нашей республики. И прокуроры здесь должны сказать и скажут свое веское слово, — заявил во время своего представления глава ведомства, которое должно блюсти соблюдение законности. — <…> Сегодня перед прокурорами стоит задача усилить работу по профилактике любых проявлений, связанных с нарушением общественного порядка. Мы мобилизуем и заставим всех, кто обязан заниматься этими вопросами: все государственные органы, всех должностных лиц — единым фронтом обеспечить нашей стране спокойствие и правопорядок».
В первые дни после назначения он собрал прокуроров и объявил, что те, кто не согласен с политикой действующих властей, должны уйти. И такие люди были — например, как стало известно порталу TUT.BY, в октябре Генпрокуратуру покинул ряд высококлассных специалистов, в том числе начальники отделов и заместители начальников управлений. Среди них был, например, Олег Талерчик, который позднее присоединился к инициативе BYPOL. «Я решил рассказать о своем решении, чтобы символически поддержать смелых белорусов, которые подверглись репрессиям. Как профессионал в сложившейся ситуации я им помочь, к сожалению, не смог», — сказал он в комментарии порталу.
24 сентября Швед заявил, что ни один организатор и участник несанкционированных акций не уйдет от ответственности. «Все виновные будут наказаны рано или поздно. Ни один блогер, ни одно лицо, которое совершило преступление не только на несанкционированных мероприятиях, но и в интернете, не уйдет от ответственности. Сегодня ведется очень активная работа по выявлению таких лиц и привлечению их к ответственности», — сказал Швед и подчеркнул, что за все «незаконные действия» участникам и организаторам придется возместить ущерб.
В октябре Швед рассказал о возбуждении 400 уголовных дел за нарушение общественного порядка во время акций протеста. Что же касается заявлений (более 1800) граждан, пострадавших от действий силовиков, то, как отметил генпрокурор, «у нас правовое государство». «Нет ни одного факта, чтобы заявление-сообщение гражданина о совершении в отношении него противоправных действий не было зарегистрировано и не рассматривалось в установленном порядке. Всему свое время, есть процессуальные сроки, будут приняты законные решения по каждому сообщению», — заверил он. Спустя год СК откажется возбуждать уголовные дела по фактам жестокости силовиков, сославшись, что факты не нашли подтверждения (хотя применение насилия признавал даже Лукашенко).
Также Швед начал активизировать работу следствия при прокуратуре (напомним, за годы до этого он говорил об улучшении качества расследований после появления специального ведомства — Следственного комитета; эти действия противоречили его прежним заявлениям) — к примеру, именно Генпрокуратура расследовала дело о гибели Романа Бондаренко на «Площади Перемен». В сентябре 2021-го дело будет приостановлено «ввиду неустановления лица, подлежащего привлечению в качестве обвиняемого».
В декабре ЕС сообщил о введении санкций против ряда белорусских граждан и юрлиц, среди них был и Андрей Швед. «В должности генерального прокурора Беларуси он несет ответственность за продолжающиеся репрессии против гражданского общества и демократической оппозиции, в частности за заведение многочисленных уголовных дел против мирных демонстрантов, лидеров оппозиции и журналистов после президентских выборов 2020 года. Он также делал публичные заявления, угрожая расправой участникам „несанкционированных митингов“», — говорилось в решении Евросоюза.
Тем не менее активность Шведа дала результат: к началу 2021 года крупные уличные акции в Беларуси почти прекратились. «Комплекс мер, который разработан и реализован, дает положительные результаты, и это видно невооруженным глазом. Сегодня на наших улицах обеспечена безопасность, мир и покой, и правоохранительные органы и дальше будут работать в таком ключе», — заявил генпрокурор в начале января во время встречи с Лукашенко.
Но политику этого, видимо, показалось мало — после той же встречи Швед рассказал о поручении усилить ответственность за «проявления экстремизма»: «Генеральная прокуратура подготовила блок предложений, связанных с усилением ответственности за экстремизм и нарушение общественного порядка. И в этой части также дано поручение в этом году внести соответствующие предложения». В апреле Швед также анонсировал другие изменения в этой сфере: в частности, возможность наказывать «за любые проявления экстремизма», а не только за организацию и руководство экстремистским формированием. То есть за финансирование, пропаганду и даже использование символики. Позднее соответствующие изменения будут приняты парламентом, и все это выльется в многочисленные уголовные дела против белорусов, а также негосударственных организаций и СМИ, которых не получалось обвинить в прямом противодействии силовикам во время протестов. Только к июлю 2022 года таких дел было возбуждено более 11 тысяч.
Весной 2021-го Швед дал свою характеристику событиям 2020-го: он назвал бесспорным фактом то, что это было «попыткой госпереворота», во время которой «применилась технология цветной революции».
Новые задачи после 2020-го
Новые задачи для Шведа нашлись фактически сразу после подавления протестов 2020-го. Уже в марте 2021 года генпрокурор анонсировал возбуждение уголовного дела по факту геноцида белорусского народа в период Великой Отечественной войны, что и произошло через месяц.
Почему ведомство внезапно занялось темой событий 80-летней давности, было совершенно непонятно. Преступления нацистов на территории Беларуси не оспариваются ни одним серьезным историком, нет принципиальных расхождений и касательно числа жертв — оно в любом случае исчисляется миллионами (в основном от 1,6 до 3,4 млн). Еще больше вопросов возникло после принятия закона «О геноциде белорусского народа» в декабре того же года.
Историк Александр Фридман, например, отмечал странную формулировку понятия «белорусский народ», использующуюся в законе: все граждане СССР, находившиеся в период войны, во второй половине 1940-х и в начале 1950-х годов на территории БССР. Притом что война для Беларуси фактически началась в сентябре 1939-го — с нападения нацистов на Польшу, в составе которой была Западная Беларусь. По новому закону, люди из числа этнических белорусов (многие из них, например, служили в польской армии) того периода жертвами геноцида не считаются. Зато считаются советские солдаты из других регионов СССР, волей судьбы оказавшиеся в 1941 году на белорусских землях.
«Репрессивный закон для белорусских властей имеет не историческое, а исключительно пропагандистско-политическое значение и направлен не в последнюю очередь на создание образа врага в лице стран Балтии, Польши и „коллективного Запада“», — делал вывод Фридман.
Но Шведу это не помешало — его ведомство рьяно бросилось расследовать дело о геноциде, проводить раскопки, активно делиться их многочисленными успехами, требовать передачи материалов от различных стран, грозить ответственностью и самим предполагаемым преступникам, и тем, кто отрицает факт геноцида, озвучивать постоянно растущие оценки нанесенного стране ущерба (последняя цифра — 4,2 триллиона долларов). Сам Швед стал лауреатом конкурса «Искусство книги» — премию получили две части издания «Геноцид белорусского народа» под редакцией генпрокурора.
Правда, к самому расследованию этого уголовного дела также появлялись вопросы. Так, в августе 2022 года «Зеркало» и издание «Флашгток» написали о том, как власти случайно подтвердили факт массовых расстрелов в Ченковском лесу под Гомелем в 1937 году — в отчете одного из госпредприятий обнаружились указания захоронения с проставленной датой. Мы также напоминали, что в 1995 году, когда там нашли останки людей, по запросу прокуратуры были проведены масштабные раскопки с участием историков и археологов. В итоге исследователи пришли к выводу, что расстрелы были проведены в октябре — ноябре 1937 года сотрудниками НКВД из советского оружия, людей убивали выстрелами в затылок. Однако Швед и другие чиновники утверждали, что расстрелы там проводили нацисты.
Спустя некоторое время после появления этих публикаций Генпрокуратура возбудила уголовное дело против «Зеркала» и «Флашгтока» — «за отрицание геноцида белорусского народа». «Тысячи погибших пытаются представить жертвами репрессий несмотря на многочисленные доказательства, архивные материалы, показания очевидцев, заключения экспертов. Несмотря на публичное освещение достигаемых в ходе следствия результатов, представление необходимой информации в компетентные органы зарубежных государств, начата атака… Почему? Потому что боятся правды», — заявил тогда Швед.
Но к версии правды, которая излагалась Генпрокуратурой, продолжали возникать вопросы. В октябре того же года ведомство заявило об установлении более чем тысячи уничтоженных белорусских деревень. Мы перепроверили цифры — и оказалось, что они крайне сомнительны. О них ничего не было известно профессиональным архивистам, а само ведомство публиковало конкретную информацию только о считаных таких местах. Все это позволяло предполагать, что цифры были взяты просто из головы. Странности затем обнаруживались и в материалах для идеологов, публиковавшихся на основе этого расследования.
Апогеем расследования стала публикация Генпрокуратурой списка предполагаемых нацистских преступников, совершавших преступления в Беларуси, — их оказалось 1340. Значительная часть опубликованных сведений представляла собой имена (даже без фамилий) и вероятные должности или звания установленных Генпрокуратурой людей. Пример: «Ганс (немец, иные данные неизвестны), следователь СД г. Кричева. В период оккупации исполнитель расстрелов мирного населения в Кричевском районе Могилевской области». Вскоре после этого ведомство еще и отругало исполкомы за то, что они «не в полной мере занимаются идентификацией жертв геноцида».
В сентябре 2022 года стало известно, что власти рассматривают возможность амнистии ко Дню народного единства для осужденных за протесты. Лукашенко признал, что среди них есть самые разные люди, в том числе те, кто совершил незначительные с точки зрения белорусских властей «преступления». «Если они раскаялись, встали на путь исправления и полностью загладили вину, к ним можно проявить снисхождение», — заявил он. Предложение об амнистии, отметил Лукашенко, он озвучил «в связи с озабоченностью многих граждан страны».
В сентябре Швед сообщил, что будущая амнистия затронет более 8 тысяч человек — но среди них не будет политзаключенных. По его словам, Генпрокуратура заняла принципиальную позицию, что акт амнистии не должен распространяться на участников «протестных» дел — их освобождение возможно лишь при написании прошения о помиловании. «То есть те лица, которые совершили преступления, связанные с экстремизмом, которые посягнули на наше государство, которые подняли руку на правоохранителей, могут выйти на свободу. Но только те, кто раскаялся, осознал и считает возможным обратиться [к Александру Лукашенко] с просьбой о помиловании», — сказал Швед.
В октябре был опубликован законопроект об амнистии — как и ожидалось после заявлений Шведа, на осужденных по «протестным» статьям она не распространялась. А количество освобожденных в целом людей в итоге ужалось до 4,5 тысячи. При этом даже тем, кто написал на имя Лукашенко заявление с просьбой о помиловании, в итоге отказывали.
В январе этого года стало известно, что власти решили создать комиссию, которая будет решать, кому из числа уехавших из Беларуси после протестов можно вернуться в страну, а кому — нет. «Те, кто находится за рубежом, желает вернуться на родину, но чего-то опасается, будут иметь возможность обратиться (информация будет размещена во всех средствах массовой информации) в комиссию и получить соответствующие разъяснения — о возможности вернуться, о наличии либо отсутствии каких-то претензий со стороны государственных органов к этому конкретному лицу», — рассказал тогда Швед, который позднее и возглавил структуру.
Всего в нее вошли 29 человек, среди них пропагандисты Григорий Азаренок, Андрей Муковозчик, Вадим Гигин, Марат Марков и Юрий Воскресенский, министр внутренних дел Иван Кубраков, председатель КГБ Иван Тертель, член Совета Республики, подозреваемый в причастности к убийству Романа Бондаренко, Дмитрий Басков и другие. Позднее этой же комиссии доверили рассмотрение дел репрессированных спортсменов.
После публикации указа для желающих «покаяться» белорусов мы разобрали его с юристом — и выяснили, что реальной юридической силы действия комиссии не имеют, никаких гарантий беспрепятственного возвращения в страну людям дать она не может. Более того, сам факт обращения в комиссию может послужить основанием для заведения уголовного дела.
В апреле, спустя два месяца после создания структуры, Андрей Швед озвучил число обратившихся в комиссию белорусов — по его информации, речь шла о 56 людях. В то же время было известно, что возвращающихся в страну людей продолжают задерживать и давать сроки.
В мае прошло очередное заседание комиссии — Генпрокуратура сообщала, что рассматривались обращения «свыше 20 лиц», а некоторые белорусы, ранее получившие ответы, уже вернулись домой. В июле прошло еще одно заседание.
Однако 17 июля «Киберпартизаны» опубликовали протоколы заседаний комиссии и сообщили, что всего за пять месяцев работы структуры в нее обратилось… 16 человек. По данным организации, шестеро обратившихся в комиссию — «матерые уголовники, которые проходили по статьям, не связанным с политикой». Из 16 заявок одобрили только две — матери Романа Протасевича Наталье и Филиппу Давыдову, которые после возвращения дали интервью пропагандистам. «Большая часть заявок „не соответствуют требованиям“, так как написаны людьми, которые не участвовали в протестах, не предоставили достаточно данных или не написали, что раскаиваются», — сообщили «Киберпартизаны».
Работа в комиссии по возвращениям и расследование «дела о геноциде» — далеко не единственные функции, которые сейчас исполняет Швед. В частности, генпрокурор нередко выступает на госТВ со странными заявлениями — недавно он назвал литовских пограничников «нацистами» и анонсировал фильм о них, а также упомянул термин «Запад англосаксов», заявив, что именно нацизм является для них идеологической платформой.
Швед, назначенный в 2020 году на роль «карающей руки» властей, с этой задачей справляется на отлично. С остальными, как вы наверняка уже поняли, есть проблемы. Можно предположить, что нынешний генпрокурор будет оставаться на своем посту столько, сколько у властей будет сохраняться запрос на карательные действия. При этом Шведу стоит помнить, что его начальник, Александр Лукашенко, все сильнее превращает Беларусь в республику СССР, а в ее довоенной истории люди, ответственные за массовые репрессии, крайне плохо заканчивали — практически всех их расстреляли по приказу их же руководства.
Читайте также
