Якуб Колас — это не просто классик беларусской литературы и автор знакомых каждому школьнику поэм «Новая зямля» и «Сымон-музыка». Это еще и создатель ряда классных детских произведений, исторического романа «На ростанях», человек с непростой и извилистой судьбой, сын столбцовского лесничего, который возвысился до народного поэта Беларуси, академика и депутата Верховного Совета БССР и СССР. Это беларус, о котором многие слышали, но его биография скрывает ряд малоизвестных, а часто — и совсем неизвестных фактов. В день памяти писателя (Колас покинул этот мир 68 лет назад — 13 августа 1956-го) мы собрали те из них, которые редко где встречаются.
Использовал женские псевдонимы
К вопросу псевдонимов Константина Мицкевича (настоящее имя писателя) обращались не раз. Самый известный основной из них — Якуб Колас. Для многих он и вовсе единственный. Но, оказывается, у писателя в ранний период творчества было немало псевдонимов — более двух десятков. Причем использовались даже женские.
В истории мировой литературы женские формы псевдонимов, используемые мужчинами, принято называть псевдогинимами. В творчестве народного поэта Беларуси Якуба Коласа их было два: Анна Груд и Анна Крум. Оба творческих имени связаны с матерью писателя — Анной Мицкевич (в девичестве Лёсик). Именно ее имя стало первой частью обоих псевдонимов.
Очевидно, мать для Константина Мицкевича была важным человеком. Красноречиво и показательно ее роль в собственной творческой судьбе поэт оценил в публицистической статье 1936 года под названием «Как я стал беларусским писателем», где вспоминал следующее: «Дома от матери я слышал грустные песни о тяжелой участи, сказки и легенды, рассказы о разных чудесных происшествиях, о всяких случаях, которые бывают с людьми. Все это будило фантазию, вызывало мысли».
В повести — эссе «Колас рассказывает о себе» Максима Лужанина автор записал довольно подробные воспоминания о матери со слов самого народного поэта: «І другое, што ўражвала больш за ўсё: матчын голас. Нават калі сварылася на нас і пачынала ўшчуваць, голас не траціў мяккасці і дабраты. Я вельмі любіў, як яна спявала. <…> Управіўшыся з чарнейшай работаю па хаце і па гаспадарцы, маці садзілася, як на адпачынак, за верацяно або за шытво. Яна спачатку абзывалася ледзь чутна, тонка-тонка, як шчыгол, прабуючы голас, ці не ахрып часам за ноч. Потым матчына песня бралася ў сілу і запаўняла хату <…>. А ўлюблёная матчына песня расказвала пра нешчаслівае каханне, і галоўнаю асобаю, разлучнікам, выступаў Нёман».
Псевдонимом Анна Крум беларусский классик подписал свои произведения в газете «Наша Ніва», в № 22 (8 июня) и № 23 (21 июня) 1907 года. В № 22 Константин Мицкевич подписал им свое стихотворение «Людскія слёзы». Второе произведение под этим псевдонимом было размещено в кириллической версии все той же газеты под названием «У горадзе».
Однако стоит выяснить, почему псевдоним звучит именно как Анна Крум. Если с первой частью все понятно (как мы уже упоминали, это имя матери), то вторую трудно объяснить. Одна из версий — связь с птицей вороном (по-беларусски — «крумкач», «крук») и ее способностью издавать соответствующие звуки. Среди прочего, этнографы отмечают, что одной из многочисленных мифологических функций ворона, реконструируемых на основании фольклорных данных, является борьба за правду и справедливость, что и делал в своих ранних стихах и рассказах Константин Мицкевич, отражая реальную жизнь беларусского края.
Интересно, что произведение «У горадзе» подписано двумя разными псевдонимами. Как так случилось? «Наша Ніва» до 1912 года выходила в двух вариантах: кириллицей и латинкой. В газете, изданной кириллическим шрифтом, зарисовка подписана псевдонимом Анна Крум, а вот номер беларусской латинкой содержит авторское имя Анна Груд (Hanna Hrud). Почему одно произведение было подписано двумя разными псевдонимами, объяснить трудно, однако гораздо легче найти корни псевдогинима Анна Груд. Он довольно легко считывается: вторая часть творческого имени, скорее всего, связана с микротопонимикой малой родины писателя, деревни Николаевщины.
Ее общественно-культурный центр находится неподалеку от моста на старой площади бывшего села (историческом Рынке), где сейчас стоит здание сельской администрации и памятник Якубу Коласу. Рынок среди местных жителей называли также Грудок. Там находилась Свято-Николаевская церковь, построенная на месте разобранного в 1866 году костела. В свою очередь, в народном училище, основанном при этой церкви, с 1890-го по 1892 год и учился будущий классик беларусской литературы Константин Мицкевич. Жители деревни, собираясь на службу в местный храм, часто говорили: «Пайду на Грудок у царкву». По словам местных, это выражение сохранилось до сих пор, хотя церковь уже находится в другом месте.
Вот таким образом местное топонимическое наименование стало второй частью псевдонима, которым Константин Мицкевич подписался лишь однажды.
Мог погибнуть на фронте Первой мировой войны
Из биографических сведений писателя известно, что 25 июля 1917 года Константин Мицкевич был отправлен на Румынский фронт Первой мировой войны с командой дезертиров № 6 и, соответственно, исключен из списков 162-го запасного пехотного полка, который базировался в российской Перми. Причем будущего классика беларусской литературы назначили начальником эшелона, а он взял с собой в дорогу также жену Марию Каменскую с двумя маленькими детьми. Сначала они ехали вместе, однако впоследствии женщина с малышами направилась в город Обоянь Курской губернии, где жила ее мать, а Якуб Колас поехал дальше.
После приезда на южный фронт Мицкевича зачислили в 282-й Александрийский пехотный полк. Подробнее, да еще с эмоциональной окраской, о нахождении беларусского классика на южном фронте написано в упомянутой книге Лужанина «Колас рассказывает о себе». Автор, цитируя Якуба Коласа, описывает тогдашние события следующим образом:
25 ліпеня прызначылі мяне начальнікам эшалона дэзерціраў. Загадалі везці іх на Румынскі фронт. Зноў дрыжы: паразбягаюцца, а ты адказвай па законах ваеннага часу. Марыю Дзмітраўну [жонку] завёз я ў Абаянь на Куршчыну… Там жылі яе маці і брат.
Падаўся са сваімі дэзерцірамі ў дарогу. Прасіў іх: «Не ўцякайце толькі, хлопцы! Пачакайце, пакуль прыедзем на пазіцыю!» Паслухалі. Я больш-менш у парадку здаў сваю быстраногую каманду.
Моцна рэзала крываўка (кровавый понос, дизентерия. — Прим. ред.). Знясіліла мяне дарэшты… Быў у румынскім горадзе Ваксо, потым Карадул. Тут наваліліся ўсе хваробы: жаўтачка, калаціла малярыя, пачыналіся сухоты. Далі мне адпачынак па хваробе. Я паехаў у Абаянь да сям'і.
Сильная болезнь писателя стала причиной отпуска на неопределенный период, однако больше Якуб Колас не призывался в имперскую армию, так как в скором времени произошла революция, а затем к власти пришли большевики, подписавшие мирный договор с правительством Германской империи.
Якубу Коласу очень сильно повезло, так как болезни спасли его жизнь. Вскоре после его отъезда австро-немецкие войска перешли в контрнаступление на Румынском фронте. В районе населенного пункта Мерешешти во время упорных боев в облаках немецкого газа (фосгена) погибла вся 71-я пехотная дивизия. Здесь же героически лег 282-й Александрийский пехотный полк.
Таким образом, если бы Якуб Колас был непосредственно в гуще событий на Румынском фронте, то он почти гарантированно стал бы одним из десятков тысяч погибших солдат Российской империи при Мерешешти. Выходит парадоксальная ситуация: болезни беларусского писателя спасли его от неминуемой смерти. Перевод же в тыл фронта по тяжелому состоянию здоровья однозначно позволил сохранить жизнь и написать в будущем выдающиеся произведения беларусской литературы.
Первые книги классика отечественной литературы вышли за пределами современной Беларуси
Ряд первых книг молодого писателя, выбравшего себе народный псевдоним Якуб Колас, увидели свет не на территории современной Беларуси. Сейчас это выглядит парадоксом, но на то время все было абсолютно логично и даже закономерно. Первая книга Коласа вышла в Санкт-Петербурге в 1909 году в молодом беларусском издательстве «Загляне сонца і ў наша ваконца», это был букварь «Другое чытанне для дзяцей беларусаў».
Как пишет в книге «Беларусский Петербург» известный исследователь беларусской культуры в России Микола Николаев, «сообщество („Загляне сонца і ў наша ваконца“. — Прим. ред.) издавало этот букварь вместе с виленским издательством „Наша хата“ тиражом 6000 экземпляров. Объединение, чтобы напечатать одну книгу, помогло интегрировать средства и выйти на максимальный для беларусской книги тираж».
Этот букварь в контексте отечественной культуры стал этапным для развития целого ряда дисциплин: и литературы, и педагогики, и естествознания. На то время книга Коласа была самым совершенным изданием для школьников, она имела семь частей и содержала произведения, посвященные разным временам года, а также две главы со стихами, баснями и сказками — как пера Коласа, так и народного происхождения.
Позднее в Санкт-Петербурге также выйдут сразу несколько книг ранних произведений Константина Мицкевича. В издательстве Антона Гриневича в 1913 году увидела свет подборка произведений прославленного в будущем писателя: «Тоўстае палена», «Нёманаў дар», а также одной книгой «Прапаў чалавек. Паслушная жонка. Грушы сапяжанкі». Все они печатались кириллическим шрифтом.
В том же 1913 году вышло отдельной книгой произведение Якуба Коласа «Батрак. Як Юрка збагацеў», которое, правда, было издано беларусской латинкой, но уже в издательстве «Загляне сонца і ў наша ваконца». Еще позже, в 1916 году, в этом же издательстве вышла книга Коласа «Чарка ўсё на свеце робіць. 1-ы акт п’есы „Антось Лата“».
Ничего удивительного в том, что первые книги Коласа выходили в Петербурге, нет, ведь этот город был на то время одним из центров беларусской культурной жизни, столицей Российской империи, в котором развивались движения многих народов (латышей, литовцев, украинцев). В разное время в Петербурге жили Янка Купала, Вацлав Ивановский, Тетка, Бронислав Эпимах-Шипило, Антон Гриневич и другие деятели, которые сильно повлияли на развитие беларусской культуры и появление на карте мира отдельной страны с названием Беларусь.
Однако первым по интенсивности развития беларусской культуры была Вильна — нынешняя столица независимой Литовской Республики Вильнюс. В начале ХХ века там кипела беларусская жизнь, издавалась газеты «Наша доля», а после и «Наша Ніва» и выходило много беларусских книг.
Не исключением были и книги Якуба Коласа. В 1910 году там напечатали его первый поэтический сборник «Песні-жальбы» (поэт тогда находился в заключении, отбывая тюремный срок за участие в нелегальном учительском съезде). Это сборник стихов классика беларусской литературы, в котором отражен образ родного края и реалии тогдашней жизни. Автор поэтизирует образ простого беларусского крестьянина, который, находясь в трудных социальных условиях, остается оптимистом и верит в возрождение Родины.
Через два года вышел первый сборник уже прозаических произведений под очень простым названием «Апавяданні». Эта книга также была напечатана в Вильне, в издательстве «Нашай Нівы». Что примечательно, ее выход в свет финансировала Тереза Горделковская — дворянка-католичка из Могилевской губернии, которая финансировала выход беларусских книг, сама писала публицистические тексты и даже переводила. Она вместе со своим сыном Константином Горделковским организовала нелегальную беларусскоязычную школу для крестьянских детей в деревне Сани (нынешний Толочинский район Витебской области), куда приехал Константин Мицкевич и где работал два с половиной месяца (январь–апрель 1908 года).
В 1914-м появилась очередная достаточно объемная книга Коласа с прозаическими произведениями «Родныя з’явы», выход которой финансировала сама Магдалена Радзивилл. На титульной странице книги, вышедшей в издательстве знаменитого Мартина Кухты, находится герб рода Завишей, из которого происходила Магдалена, — «Лебедь». Причем «Родныя з’явы» автор подписал другим псевдонимом — Тарас Гуща, который неоднократно использовал для собственных прозаических произведений.
На приусадебном участке провел опыт по выращиванию ячменя и ржи
Поскольку Якуб Колас происходил из простых крестьян, он очень любил природу, внимательно за ней наблюдал, метко описывая различные явления в собственных произведениях. Более того, как в довоенном, так и в послевоенном доме Коласа были приусадебные участки. В 1952–1953 годах поэт у себя под окном двухэтажного кирпичного коттеджа посеял рожь и даже провел известный опыт по совместному его посеву вместе с ячменем, о чем вычитал в дореволюционном журнале «Полоцко-Витебская Старина». Небольшой «опытный участок» был нужен поэту, чтобы проводить сельскохозяйственные эксперименты, засевая его всякими сортами зерновых, а также пробуя различные удобрения.
Результаты сельскохозяйственного опыта писателя были даже опубликованы в журнале Академии наук, «Известиях Академии наук БССР», в 1953 году под названием «Забытый способ посева озимой ржи», где народный поэт Беларуси и академик АН БССР писал следующее: «Я решил проверить этот способ сева на опыте. На своем усадебном участке между двумя рядами плодовых деревьев и ягодных кустов я отвел сорок квадратных метров земли. Земля песчаная, но в предыдущие годы в нее вносили навоз. Отведенный клочок земли был вспахан лопатой и заборонован граблями. Когда земля немного осела, я весной 1952 года засеял ячмень с добавлением ржи. Семена были далеко не сортовые, не отборные, да и заделал я их плохо: много семян оказалось на поверхности почвы, значительную часть их поклевали воробьи. Но все же ячмень взошел, взошла и рожь. Ячмень сжали, а рожь, приникшая к земле, стала развиваться. Но она была реденькая. Два раза ее пришлось сжинать».
Беларусскоязычный вариант текста сельскохозяйственного эксперимента был опубликован в газете «Калгасная праўда», причем также в 1953 году. Правда, в периодике текст Коласа вышел уже под названием «Справа, якая заслугоўвае ўвагі». О своей опытной делянке писатель вспомнил и в стихотворении «З майго летапісу», описывая собственную усадьбу:
«Стаіць мая хата між хвой кучаравых,
І купіна жыта на клумбе пры ёй.
Свая ў мяне пожня, і дрэўцы, і травы,
Пляцоўка, і двор свой, і я сабе свой».
В 1955 году житель деревни Сычик нынешнего Кричевского района писал писателю, так как тоже хотел повторить эксперимент Коласа на собственном участке:
Дарагі Канстанцін Міхайлавіч!
У мінулым годзе я чытаў Вашу заметку ў газеце «Калгасная праўда», у якой Вы расказвалі аб сумесным пасеве жыта і ячменя (Ваш вопыт). Я задаўся мэтай прарабіць гэты вопыт у сябе на сядзібе. Але, на жаль, выраз, зроблены мною, з Вашым артыкулам згубіўся, і я зараз не ведаю падрабязнасцей Вашага вопыта. Пасля доўгіх пошукаў я рашыў звярнуцца да Вас, Канстанцін Міхайлавіч з просьбай паведаміць мне паўторна так, як было ў газеце. Магчыма, у Вас засталася копія? Я буду Вам вельмі ўдзячны.
Прыміце маё шчырае прывітанне і мае найлепшыя пажаданні.
21.ІІІ.55 г. І.А. Катоўскі
Контрреволюционная сказка
Мы уже упоминали, что к сказочному эпосу классик беларусской литературы обращался еще на заре своего творчества (в первом издании «Другога чытання для дзяцей беларусаў» содержит одиннадцать народных сказок на различные темы). Однако в межвоенное время несколько народных рассказов для детей, обработанных Якубом Коласом, вышли отдельными изданиями. Одним из них была хорошо иллюстрированная книга со сказкой «Як пеўнік ратаваў курачку», которая насчитывала всего полтора десятка страниц и вышла в 1928 году.
Иллюстрировал шикарную детскую книгу большого формата знаменитый художник Валентин Волков — автор изображения герба БССР, а также знаменитого полотна «Минск. 3 июля 1944 года» (одного из самых известных беларусских произведений периода советского реализма). Именно Волков с 1928-го по 1941 год работал в Государственном издательстве БССР. Народная сказка, обработанная Якубом Коласом, с яркими иллюстрациями художника была настоящим подарком для беларусских детей того периода.
Но шикарно иллюстрированное издание народной сказки через три года после своего выхода, в 1931-м, оказалось под запретом. Тогдашний директор Беларусского государственного издательства получил секретное распоряжение следующего содержания за подписью заместителя заведующего Культпропом по фамилии Рычков: «Культпроп ЦК КП (б)Б предлагает вам запретить распространение сказки Я. Коласа „Як пеўнік ратаваў курачку“, как контрреволюционную». Звучит с нынешней точки зрения чрезвычайно абсурдно, однако это было абсолютно реальное дело, причем очень серьезное: оно обсуждалось на довольно высоком уровне. Вопросами цензуры обычно в те времена занимался Главлитбел, однако в экстренных случаях запреты исходили непосредственно из ЦК в издательства, минуя Главлитбел. Именно таким ярким примером является дело с народной сказкой «Як пеўнік ратаваў курачку» — правда, что именно заставило цензоров посчитать произведение крамольным, неизвестно.
Несмотря на эти обстоятельства, творческое сотрудничество Коласа и Волкова продолжалось и проявилось еще в одном иллюстрированном детском издании стихотворного рассказа «Савось-распуснік» 1936 года, вышедшем через десять лет после написания произведения Коласом. Это издание объединило два таланта — писательский и художественный. На обложке изображен главный герой, а название под изображением Савося, можно предположить, сделано почерком самого Коласа.
Еще одно творческое сотрудничество получилось между Якубом Коласом и Михаилом Энде — беларусским живописцем и графиком, который иллюстрировал две книги беларусских сказок для детей в обработке Якуба Коласа — «Воўк-дурань» (1928), «Сабака і воўк» (1930).
Читайте также
