В 2010 году на экраны вышел американский фильм «Путь домой» (The Way Back). Его снял режиссер Питер Уир, известный по картинам «Шоу Трумана» и «Общество мертвых поэтов», а одну из главных ролей сыграл известный ирландский актер Колин Фаррелл. Лента посвящена невероятной истории о побеге из ГУЛАГа в Индию, который осуществил уроженец Пинска Славомир Равич. Правда, к тому времени выяснилось, что этот человек хоть и был в заключении, но ниоткуда не сбегал. Тогда же появилась версия, что он присвоил себе историю другого человека, также уроженца Беларуси Витольда Глинского. Рассказываем об этом сюжете, к которому до сих пор есть множество вопросов.
Мировой бестселлер от белоруса
Славомир Равич родился в 1915 году в Пинске. Когда мальчику было шесть лет, Беларусь по Рижскому миру разделили между собой Москва и Варшава. Западная Беларусь вошла в состав Польши. В юности Равич, сын местного офицера, много гулял по Полесью, ловил рыбу, занимался парусным спортом, строил в лесу шалаши и добывал себе еду, что помогло ему в последующие годы испытаний. Славомир окончил школу и архитектурный колледж, получил диплом архитектора.
Но в 1937-м его призвали в польскую армию. Служил Равич в Бресте, получил звание подпоручика. После демобилизации он провел дома всего несколько месяцев. В марте 1939 года его вновь призвали в армию. Перед этим он успел жениться, но провел с молодой супругой всего 48 часов. Больше они никогда не виделись.
1 сентября 1939-го началась Вторая мировая война — Германия напала на Польшу. Несмотря на героическое сопротивление, польская армия была разбита. Славомир вернулся в родной Пинск. Уже в ноябре его там арестовал НКВД — советская спецслужба. Пройдя через тюрьмы в Минске, Харькове и Москве, Равич был приговорен к 25 годам лагерей (за якобы шпионаж) и отправлен в ГУЛАГ. Находясь в лагере на территории современной Якутии, он решил бежать — и в итоге вместе с другими беглецами якобы дошел до Индии, пройдя по пути через Монголию и перейдя Гималаи.
Названные выше факты из биографии, а также подробности побега Равич рассказал в книге «Долгий путь». История ее появления следующая. В середине 1950-х годов британское издание Daily Mail организовывало экспедицию в Непал на поиски йети. До редакции дошли слухи, что в Англии живет человек, который встречался в Гималаях с аналогичным существом. Журналист Рональд Даунинг приехал к свидетелю — им и оказался Равич, воевавший во время Второй мировой войны, а после ее окончания работавший школьным инструктором по рукоделию и столярному делу, а также краснодеревщиком и продавцом в магазине. Выяснилось, что якобы произошедшая встреча с йети — лишь часть более широкой фантастической истории о побеге из ГУЛАГа в Индию. Славомир сам не захотел писать воспоминания об этом, но согласился продиктовать их Даунингу.
Книга под названием «Долгий путь» вышла в 1956 году и оказалась чрезвычайно успешной. Было продано более миллиона экземпляров, ее перевели более чем на 25 языков. Вместе со второй женой Марджори Славомир купил за заработанные гонорары разрушенный дом на вершине холма недалеко от британского Ноттингема, жилище они привели в порядок. Пара воспитала пятерых детей. Марджори, библиотекарь по образованию, помогала мужу отвечать на сотни писем, которые приходили к нему со всего мира. Славомир умер в 2004-м, прожив 88 лет.
Какой была дорога из ГУЛАГа в Индию?
Ее можно реконструировать с помощью нескольких общедоступных публикаций. В первой обильно цитируется оригинальный текст книги Равича на английском языке. Во второй есть цитаты из перевода бестселлера на белорусский (он вышел в 2021-м в переводе Виталия Абрамовича — его можно заказать по этой ссылке). В третьем представлены воспоминания об этой истории белоруса Витольда Глинского (он утверждал, что Равич присвоил его историю, подробно об этих обстоятельствах мы расскажем ниже).
Итак, в феврале 1941 года Равич (или Глинский) в числе других заключенных прибыл в советский лагерь, расположенный на берегу реки Лены примерно в 200−300 милях (320−480 км) к северу от Якутска. В учреждении была лишь одна женщина — Мария Ушакова, жена коменданта лагеря. У нее был радиоприемник, по которому она слушала музыку. Когда он сломался, у заключенных спросили, кто может его починить. Равич, имевший некоторый опыт работы с электроникой, вызвался добровольцем.
Мужчина владел русским языком, а потому мог общаться с Марией напрямую. На стене в помещении, где стояло радио, висела карта Азии. Благодаря этому у Равича родилась идея побега, он старался запомнить детали карты. Судя по всему, Ушакова догадалась о его желании.
«Вы когда-нибудь думали о побеге?» — спросила она Равича, когда ее муж отсутствовал. Тот молчал, опасаясь провокации. «Вы не отвечаете… Вы мне не доверяете. Я думала, вы захотите об этом поговорить. Говорить об этом со мной не опасно», — сказала женщина. Она отпустила Равича, пообещав позвать его еще раз, если радио потребует «настройки».
Главным вопросом было, куда бежать. Пробиваться на Запад не имело смысла: дорога была слишком дальней, а в Европе к тому же шла война, Польша была оккупирована. При побеге на восток узникам пришлось бы переплывать море, чтобы попасть в Японию. Поэтому в конце концов Равич решил пробиваться на юг, мимо озера Байкал в Монголию.
О дальнейших событиях существуют две версии. Согласно книге Равича, уроженец Пинска договорился о побеге еще с шестью заключенными. Ими были латыш Анастази Колеменос, югослав Евгений Заро, американец Смит (своего имени он не назвал), литовский архитектор Захарий Марчинковас, польский офицер Зигмунд Маковский и сержант польской кавалерии Антон Палухович.
Согласно же Глинскому, он решил бежать сам. А когда перелезал через подкоп, сделанный под колючей проволокой, то и увидел шесть человек, которые решили присоединиться к побегу. Глинский также называет в их числе американца Смита и уроженца Югославии Заро, а еще украинца Батько (возможно, это была не фамилия, а кличка). Остальные участники, по его словам, служили в польской армии.
Но в обеих версиях утверждается, что побегу помогла Мария Ушакова. Как говорится в книге, в апреле 1941 года она вызвала Равича, сказала, что ее муж ненадолго покинет лагерь и передала ему семь свертков, где были еда и мох, используемый для разжигания костров. Глинский же утверждает, что она вручила ему сверток с сушеным мясом, новые ботинки, носки ручной вязки и длинное нижнее белье. Вторая версия кажется более реалистичной — спрятать один мешок куда проще, чем семь. Впрочем, вариант, изложенный в книге Равича, лучше объясняет, почему побег, если он и был, удался.
Новоявленный вожак группы сказал, что они будут идти по 20 часов в день. Кто не согласен, может дожидаться погони. Все согласились. Один шел впереди, раскапывая снег для остальных. Шедшие в хвосте колонны заметали следы сосновыми ветками.
«Мае таварышы былі па сваёй сутнасці гарадскімі жыхарамі. Я з’яўляўся адзіным, хто адчуваў сябе па-свойску сярод дзікай прыроды, і маё шчаслівае дзяцінства на Палессі пачало прыносіць практычную карысць. Мне хапала адзін раз зірнуць на сонца або на прыкметныя знакі на дрэвах, каб досыць дакладна трымацца абранага курсу. Таксама я добра памятаў мапу Паўднёва-Усходняй Сібіры з дамінуючай Ленай і возерам Байкал. „Нам бы толькі адшукаць паўночны край возера, — супакойваў я сяброў. — Уздоўж яго доўгага ўсходняга берага знойдзем дарогу, якая выведзе з краіны няволі“. Думка пра Байкал, як прыродны ўказальнік, што накіруе нас да свабоды, стала моцным стымулам, дзякуючы якому наступныя некалькі тыдняў мы хутка і настойліва ішлі наперад», — писал в мемуарах Равич.
По версии книги, тяжелее всего в походе приходилось Палуховичу: сотрудники НКВД выбили ему все зубы. Протезов, разумеется, не было. В лагере он размачивал пищу в воде, чтобы иметь возможность ее съесть. Во время же побега ему приходилось месить всю еду в снегу, прежде чем она становилась съедобной. Однажды беглецы заметили в овраге оленя. Они убили его, а после этого пировали несколько дней и использовали куски шкуры, чтобы перевязать свои тюремные валенки. Время от времени на своем пути они встречали лесников и других людей, которые делились с ними едой и другими припасами.
Немного южнее Байкала группа встретила 17-летнюю украинку Кристину Поланскую, которая попала в лагерь после присоединения Западной Украины к СССР. Регулярные избиения и попытка изнасилования со стороны коменданта заставили ее совершить побег. Витольд Глинский рассказывал, что у девушки (по его словам, ей все же было 18 лет) была гангрена. «Я не хотел обременять себя больной девочкой, но что мы могли сделать?» — вспоминал он. Беглецы сделали для нее обувь из остатков оленьей шкуры и несли ее на носилках. «Но с каждым днем ей становилось все хуже. Нога почернела, кожа опухла и лопнула, страшно было смотреть», — говорил Витольд.
Беглецы пересекли Транссибирскую магистраль и летом 1941 года перешли советско-монгольскую границу. «Мы пачалі танчыць ад радасці, ляпаць адзін аднаго па спіне, цягаць за бароды і паціскаць далоні…» — вспоминал Равич. Но американец Смит был настроен скептически: «Трэба ўцякаць адсюль як мага хутчэй <…> Невядома, як далёка сягае фактычны расійскі ўплыў. Не ведаем, дзе знаходзімся і куды ісці». Он был прав: Монголия во время Второй мировой войны была союзницей СССР и фактически подчинялась Москве.
После этого беглецы впервые задумались, куда идти дальше. «Да гэтай пары нас накіроўвала адна думка: абы толькі ўцячы з Сібіры. Калі мы яшчэ сядзелі ў лагеры, я без вялікага пераканання казаў пра Афганістан. Ён мне падаваўся бяспечнай краінай, размешчанай далёка ад усялякіх войнаў, куды бы нас пусцілі без задавання шматлікіх пытанняў. Аднак цяпер нас прываблівала Індыя. <…> На гэтым першым этапе мы размаўлялі пакуль што пра Тыбет. Індыя падавалася нам вельмі далёкай, казачнай краінай, каб пра яе марыць…» — писал Равич.
Но Кристина до Индии не дошла. По одной версии, она умерла в пустыне Гоби, по другой — чуть раньше, в Монголии. О последней стране Равич писал, что вся дорога через нее «складалася на самай справе з пераходаў па невыноснай спёцы ад адной ракі да другой і фарсавання гэтых рэк. Вада гаіла нашыя параненыя ногі, наталяла смагу і давала магчымасць выкупацца. На судаходных рэках магчыма было час ад часу здабыць што-небудзь паесці». Например, в одном случае они наткнулись на нагруженную джонку, севшую на мель. Беглецы помогли хозяину, а тот за это поделился с ними дынями. Другой раз они получили еду, намолотив зерно.
Затем беглецы двинулись на юг через пустыню Гоби. Там умер Зигмунд Маковский, за ним — еще один бывший военный (вероятно, речь о Полуховиче).
«Чтобы получить воду, мы ранним утром слизывали иней с камней, затем переворачивали их и обнаруживали внизу влагу. Нам так хотелось пить, что мы даже пили собственный пот, а некоторые пили мочу. <…>. Мы были в отчаянии. Каждый день мы занимались поиском еды. Змей было много, длиной до метра — у каждого из нас была палка, поэтому мы использовали их как копья. Чтобы поймать змею, нужно было вонзить в нее палку, а затем отрезать змее голову. <…>. Далее нужно было вынуть спинной мозг — осторожно, потому что он ядовит — разрубить тело на куски и сварить. Мы не могли заставить себя съесть змею до тех пор, пока у нас не осталось другого выхода», — вспоминал Глинский.
Во время передвижения по Тибету беглецов осталось уже пятеро. В Гималаях они оказались в конце марта 1942 года. Тогда же погиб еще один человек: уступ, на котором он стоял, обрушился. В итоге до Индии (точнее, до местности, недалеко от территории современного Бангладеш) добрались четыре человека: Равич, Смит, Заро и Колеменос. Они лечились в госпитале в Калькутте, после чего расстались и больше никогда не встречались.
Равич в итоге попал в польский корпус генерала Владислава Андерса, который формировался в Иране, а затем был переведен в Ирак и Палестину. Туда же якобы отправился и беглец из СССР. А уже из Палестины попал в Англию.
Критика истории и правда о Равиче
Книга, сюжет которой мы пересказали выше, была опубликована в 1956 году и сразу вызвала критику. Знатоки Тибета находили в ней десятки неточностей. Вроде того, что тибетцы не пекут ячменные лепешки, дома, крытые покатыми досками внахлест, нетипичны для региона, совершенно не по-тибетски поручить мытье чайных чашек гостям, а в тибетских домах не встречаются деревянные скамейки и так далее.
«Одно вызывает недоумение: является ли эта история запутанной и туманной реконструкцией реального события или просто выдумкой. Можно было бы, обратившись к ряду авторитетных работ, создать гораздо более реалистичную картину Тибета и Гималаев», — писал в 1957 году британский дипломат Хью Ричардсон.
Рецензенты также отмечали, после выхода книги не откликнулся никто из трех якобы выживших. Разумеется, эти люди могли позже погибнуть. Но о визите гостей с севера не вспомнил и ни один из британских военнослужащих, врачей или медсестер, с которыми Равич и его товарищи пробыли несколько недель в Калькутте, ни один из людей, которые допрашивали его: ни тогдашний директор военной разведки в Индии, ни его заместитель в Калькутте.
Если бы беглецы двигались по маршруту, который описывал Равич, они должны были пересечь крупную дорогу и перейти не только через Гималаи, но и через другие горные хребты, но никаких упоминаний об этом в книге нет. Как писал уже современный исследователь Патрик Симмс, кажется странным, что монголы, по версии Равича, повсюду ходят пешком, а не ездят на лошадях, носят конусовидные головные уборы и плавают на лодках вверх по извилистым рекам — такое описание больше похоже на Вьетнам. Равич также описывал 12 дней пребывания в пустыни Гоби без воды, но это вызывало сомнение Симмса: «Я помню, как сам задыхался там от пыли всего через несколько часов». Не добавляло реалистичности истории и упоминание Равича о встрече с двумя йети в Гималаях.
Истина выяснилась в 2006 году — спустя два года после смерти Равича. Она подтвердила догадку неизвестного рецензента, который еще в 1956 году в журнале The Spectator обратил внимание, что Равич, согласно записям польской армии Андерса, присоединился к транзитному лагерю в Ираке 10 апреля 1942 года. Но в «Долгом пути» утверждалось, что к концу марта 1942 года беглецы еще даже не перешли через Гималаи. Попасть в Ирак он не мог раньше июля или августа. «Приходится с сожалением прийти к выводу, что вся эта превосходная книга — выдумка. Крайне вероятно, что Равич находился в тюрьме в России, откуда в 1942 году через Персию (Иран. — Прим. ред.) на Ближний Восток были переправлены многие тысячи его соотечественников, освобожденных по условиям англо-российского союза (договоренности между СССР и Великобританией о создании на территории первого польской армии для борьбы с нацистами. — Прим. ред.)», — писал рецензент.
Эта версия оказалась правдой. Сотрудники Би-би-Си в 2006-м обратились в архивы. Выяснилось, что Равича освободили из ГУЛАГа в 1942 году — он собственноручно описывал свою амнистию в документах. В архиве также была информация о том, что Славомир попал в ГУЛАГ за убийство офицера НКВД. Впрочем, нам неизвестны обстоятельства этого дела — вполне возможно, что оно было сфабриковано.
Вдобавок выяснилось, что и информация о детстве Равича не соответствовала действительности. В архивах Пинска обнаружили письмо его отца — православного священника, который был патриотом России, а не Польши (это противоречило тому, что утверждал в книге Славомир).
Версия Глинского и вероятная разгадка
Спустя три года, в 2009-м в этой истории и появился уже упоминавшийся Витольд Глинский, уроженец белорусского города Глубокое. Он дал интервью британскому журналу Reader’s Digest, затем его пересказало издание The Mirror. Глинский заявил, что Равич украл его историю. Его собственный рассказ, который мы частично цитировали выше, практически полностью совпадал с книгой. Как отмечала The Mirror, «наиболее вероятное объяснение состоит в том, что Равич прочитал подлинный отчет Витольда о его побеге в официальных документах, которые он нашел в посольстве Польши в Лондоне во время войны».
По словам Витольда, он давно знал, что его историю украли. Но никогда не протестовал, потому что хотел забыть войну и сосредоточиться на своей новой жизни. После демобилизации он работал строителем, затем на пенсии поселился в небольшом одноэтажном домике. О нем случайно узнал писатель Джон Дайсон и убедил рассказать о своем прошлом. Глинский умер в 2013 году.
Тем не менее его история также вызывала сомнения. Ни один факт, касающийся пребывания Глинского в заключении, в том числе его побег из неустановленного трудового лагеря под Якутском, не нашел подтверждения в архивах. Наоборот, в конце концов выяснилось, что мужчина родился в Глубоком в 1926 году. То есть на момент побега ему было 14-15 лет. Но главное, что с февраля 1940-го по сентябрь 1941-го он находился в трудовом лагере на территории Архангельской области России (хотя побег якобы состоялся в начале 1941-го). Это исключало возможность того, что Глинский принимал участие в походе в Индию.
Казалось бы, все ясно: уроженец Глубокого мог присочинить о своем участии в побеге, чтобы получить порцию славы. Но тогда в чем была логика Равича? Исключительно в заработке? Но ведь он (или его соавтор), как отмечали рецензенты, мог лучше подготовиться к описанию путешествия, почитав книги об описываемом регионе.
Журналист и исследователь Збигнев Станьчик выдвинул любопытную версию, которая кажется логичной. Если кратко, то побега Равича не было, но большая часть описанных им событий происходила в реальности.
Как писал Станьчик, Равич после войны страдал от посттравматического стрессового расстройства (ПТСР). Психолог, лечивший Славомира, посоветовал ему рассматривать разговоры с журналистом как форму терапии, позволяющую примириться с его прошлым.
Журналист Даунинг из Daily Mail приезжал записывать историю Равича из Лондона в Ноттингем раз в месяц, по воскресеньям. «Вопреки обещаниям, хозяева не всегда приветствовали его у себя дома. Иногда журналист обнаруживал, что дверь закрыта, что он объяснял депрессией Равича. <…>. [Жена Славомира] Марджори часто брала дело в свои руки и сама рассказывая историю, когда ее муж не хотел говорить. Даунинг иногда использовал для восстановления истории свои краткие заметки с предыдущих встречи, а иногда — собственное воображение, не посоветовавшись с парой», — отмечал Станьчик.
Эта цитата важна по нескольким причинам. Она показывает, что у Равича не было цели любой ценой написать книгу (он даже отказывался от разговоров с журналистом). А также то, что книга «Долгий путь» может представлять собой коллективное творчество уроженца Пинска, его жены и журналиста.
«По данным психологов, работавших с ветеранами Второй мировой войны, около трети из них страдали амнезией военных событий — состоянием, которое часто упускается из виду в гражданской жизни. Половина из них пыталась подавить травматические воспоминания или имела большие пробелы в воспоминаниях о прошлом. Многие избегали мыслей, связанных с пытками, преступлениями и злодеяниями. Сильный страх, беспомощность и ужас, усугубленные жизнью под постоянной угрозой смерти, серьезно повлияли на этих людей. Рональд Даунинг, записавший историю Равича, не смог постичь эту реальность», — писал Станьчик.
В своей статье исследователь приводил ряд других историй, связанных с побегами из советских лагерей и долгих путешествий после них. Например, уроженец Вильнюса Бронислав Богушевич был опытным радистом. После захвата города СССР его арестовали и поместили в лагерь в Козельске, где он ремонтировал радиоаппаратуру. Жена начальника лагеря опознала его как своего дальнего родственника, предупредила о готовящейся казни польских офицеров и помогла ему бежать. Вместе с компаньоном он пересек Кавказ, а затем оказался в Иране, откуда переправился в Бомбей.
В архивах есть упоминания польских беглецов из ГУЛАГа и о переходе Гималаев, и другие похожие на историю Равича эпизоды. Каждую из них необходимо подтверждать. Но тут важно, что они циркулировали среди польских эмигрантов в Великобритании.
По словам Станьчика, путь Равича к свободе был долгим и затруднялся множеством препятствий. «Он, должно быть, встретил тысячи людей после освобождения, во время эвакуации, на Ближнем Востоке и в Англии. Лица, имена, места слились в одну общую историю. Ему не пришлось много придумывать, поскольку его опыт был похож на опыт многих других. Он говорил от имени группы людей, включая тех, кто погиб. Многие, подобные ему, иммигрировали и жили в закрытой общине в Англии. Он, несомненно, знал из первых рук рассказы об их жизненном опыте и включил многие из этих различных сюжетов в свою книгу».
Тем более что маленький шанс на то, что кто-то бежал из ГУЛАГа в Индию, все же есть. Как отмечала Би-би-си, «подсказку может дать история Руперта Мейна, офицера британской разведки в Индии во время войны. В Калькутте в 1942 году он взял интервью у трех истощенных мужчин, которые утверждали, что сбежали из Сибири. Мейн всегда считал, что их история — именно та, что описана в „Долгом пути“, но, рассказывая об этом эпизоде много лет спустя, он не мог вспомнить их имена. Так что остается вероятность, что кто-то другой, если не Равич, совершил этот выдающийся подвиг».
Но вернемся к началу текста. Узнав о том, что история неправдивая, режиссер Питер Уир хотел отказаться от съемок фильма. Но затем пришел к выводу, что это не так и важно: «Если в этой истории и есть некий всеобщий человеческий смысл, то смысл этот вовсе не в этом <…> парне, который страстно хотел вернуться домой. Смысл ее в той борьбе, которую каждому из нас приходится вести буквально каждый день, чтобы выжить. И борьба эта — эпических масштабов. Кто-то все же прошел этот путь, и это, наверное, самое главное».
Читайте также
