После событий 2020 года театральный менеджер Ольга Куликовская стояла у истоков создания труппы «Купаловцы», в которую объединились уволенные из театра актеры. Позже она стала директором труппы. Поговорили с ней о приходе в Купаловский, попытках создать стационарный театр в Украине и переезде в Польшу. В процессе беседы выяснилось, что Ольга уже не так плотно работает с труппой и развивает свой новый проект INEXKULT.
«Иногда театр напоминал мне резину, на которую чем сильнее нажимаешь, тем сильнее она тебя выталкивает из этой системы»
— Как и почему вы попали в Купаловский?
— Это очень смешная история. К тому времени я поработала в разных коммерческих проектах и решила, что хочу полгода отдохнуть и нигде не работать. Но случайно увидела интересную вакансию от Купаловского, связанную с пиаром. Мне хотелось, чтобы театр стал более открытым зрителю и более понятным. Решила, что за пару месяцев сделаю для театра хороший проект и уйду. Потому что по уровню зарплат для меня это было как волонтерство. Пришла на собеседование к Николаю Николаевичу Пинигину (главный режиссер Купаловского в 2008—2020 годах. — Прим. ред.) и Павлу Ивановичу Полякову (директор театра в 2009—2018 годах. — Прим. ред.) — и меня взяли. Это был 2017 год.
Но работа оказалась сложнее, чем мне казалось. Я не могла ее оставить, пока не сделала то, что хотела. А на это ушло очень много времени.
— Кто вы по образованию?
— По первому — ландшафтный архитектор, инженер. Потом окончила Академию искусств, факультет дизайна и декоративно-прикладного искусства и выучилась на специалиста по литературной работе на журфаке БГУ. Также прошла обучение по программе MBA. Но считаю себя инженером по складу ума.
— Вы пришли в достаточно консервативный театр со своими традициями…
— Было очень сложно. В театре две части — творческая и административная. Так вот Купаловский с точки зрения административного учреждения и административных процессов был неслыханно тяжелой организацией, где было почти невозможно осуществлять что-то новое. Иногда театр напоминал мне резину, на которую чем сильнее нажимаешь, тем сильнее она тебя выталкивает из этой системы.
Одновременно театр — это самое человеческое, что может существовать. Да, там действуют какие-то инструкции или договоренности. Но очень важно иметь человеческий контакт. Если в нужный момент с кем-то не поговорить, то все может разрушиться. Мне было интересно узнавать и об этой стороне работы.
— Что вы успели сделать до 2020 года?
— Если честно, плохо помню. Срабатывает психологическая самозащита: то, что было в Беларуси, кажется, происходило в другой жизни.
Я была руководителем отдела развития Купаловского, который сама создала и сама набирала туда людей. Что мы успели? Прежде всего — увеличили продажи билетов, особенно весной и летом. Рост составлял до 40%. Это основной момент, который может объективно показать работу отдела. Мы стали более открыто работать со СМИ и старались убедить коллектив театра, что эта работа нужна. Отметили 100-й сезон Купаловского в Александровском сквере, создали театральный журнал «Купаловский». Пытались свести творцов-театралов с другими личностями. Например, провели встречу Николая Пинигина со зрителями в ОК16 (пространство на Октябрьской улице. После выборов 2020 года прекратило существование. — Прим. ред.) Мы смогли снять определенную изоляцию, существовавшую вокруг Купаловского.
— А что не сделали или не успели?
— Мы находились внутри процесса. Все шло хорошо и развивалось дальше. Купаловский ждало светлое будущее, которое у нас отняли. Из того, что не произошло… Например, мы около года встречались с театральным критиком Алексеем Стрельниковым (трагически погиб в 2022 году. — Прим. ред.) и обсуждали план создания театральной школы при Купаловском. Это был долгий-долгий процесс, мы приглашали экспертов. В конце концов договорилась с господином Латушко, что нам под это дадут Малую сцену. К сожалению, эту мечту мы так и не воплотили.
— В 2019-м Латушко назначили директором Купаловского. С кем вам было интереснее и проще работать — с ним или с Поляковым?
— (Пауза) Скажу так: и с тем, и с другим. С Поляковым было интереснее, так как он брал меня на работу. У него появилась потребность в изменениях, он был готов рисковать. Например, много времени ушло на то, чтобы режиссеры и актеры разрешили присутствовать на репетициях фотографу. Сейчас это кажется мелочью, но тогда Купаловский был очень закрытым, отношение людей нужно было менять. Мы обсуждали с Поляковым, как реализовать ряд идей на практике, чтобы не было конфликтов в коллективе. Над этими вопросами мы много работали и с Пинигиным.
С Латушко было по-другому. Но он нашел дополнительное финансирование, появилось больше ресурсов на пиар и другие проекты. В таких условиях можно было сделать больше, чем раньше.
— Существовала ли хоть какая-то вероятность вашего ухода из театральной сферы летом 2020-го?
— Из театра я собиралась уходить, но не летом, а еще зимой 2020 года. Мне казалось, что я уже не могу работать так, как хочу, что у меня нет профессиональной реализации. Да и финансовой тоже — все знают, какие зарплаты в культуре. Работать стало сложно. Подумала, что лучше уйти. Но Николай Николаевич предложил остаться: «Давай поищем другие формы твоей работы. Может, реализуешь себя по-другому». Так я стала его помощницей. Но потом пришел ковид. По большому счету, на той должности я и не поработала.
Однако когда начался кризис 2020-го, у меня уже не стоял вопрос, идти или оставаться. Знала, что остаюсь.
«Мы написали письмо Владимиру Зеленскому, чтобы нам дали для работы эту сцену»
— Когда вы стали директором «Купаловцев»?
— Формально — в тот момент, когда в Киеве была зарегистрирована негосударственная организация «Купаловцы».
— «Купаловцы» находились в Беларуси один полноценный сезон: с лета 2020-го до выхода проекта «Я гавару», который презентовали в июле 2021-го. Когда из страны уехали вы?
— Наверное, я уехала первой или одной из первых: как раз летом 2021-го. Поехала на месяц в Киев, чтобы отдохнуть. Уезжать не собиралась. Но вскоре после приезда встретилась с представителями украинского Гете-института, и мы сразу начали договариваться о проектах для «Купаловцев». Началась работа, и стало ясно, что вести административную деятельность нужно уже не в Беларуси.
— До войны, в 2020-м и 2021-м, белорусская тема была на слуху. Была ли возможность у «Купаловцев» активнее заявить о себе на международном уровне, попасть на западноевропейские фестивали?
— Безусловно. Но тут вопрос цели. Не стоит сравнивать «Купаловцев» с тем же Свободным театром. Осенью и зимой 2020-го коллектив много куда звали, но мы отказывались даже от поездок в Польшу. Считали, что в данный момент нельзя выезжать. Думали: если в СМИ появится новость о гастролях, то белорусы подумают, что «Купаловцы» уехали, а это будет очень демотивировать тех, кто остался.
— Когда летом 2021 года вы уехали, этот международный интерес еще существовал?
— Да.
— Почему вы не сделали на него ставку?
— Потому что решили ориентироваться на украинскую и белорусскую аудиторию и создать стационарный театр. Из Киева я переехала во Львов, где меня очень тепло встретил тогдашний директор театра имени Занковецкой Андрей Матяк. Вместе мы нашли площадку на первом или даже минус первом этаже Дома офицеров в самом центре Львова. Когда-то давно, чуть ли не сто лет назад, там был театр. В советское время из него сделали кинотеатр, потом он стоял пустой. Хотя в помещении сделали реконструкцию, отремонтировали сцену и зал на 300 мест.
С Андреем мы написали письмо Владимиру Зеленскому, чтобы нам дали для работы эту сцену. В ноябре 2021-го пришел ответ, причем от Сухопутных войск Украины, так как здание принадлежало не Министерству культуры, а Министерству обороны. Эту площадку нам передали, после чего начались очень долгие бюрократические процессы. Но в декабре я уже была на 100 процентов уверена, что все будет хорошо. Также был новый проект с украинским Гете-институтом, который должен был начаться в марте 2022 года. На это время мы и запланировали старт, потому что у нас были и площадка, и финансирование.
Таких условий у нас больше нигде не было, потому что никакая труппа не сможет войти в обычный театр на постоянную работу. Все знают, что для актеров это как дом. Никто не пустит на свою кухню еще один коллектив.
До войны я испытывала огромную радость, слыша во Львове белорусский язык. Понимала, что «Купаловцы» могут стать театром не только для диаспоры, а полноценно войти в культурную матрицу города.
Реализация этой мечты была очень близка, но началась война.
— Вы встретили ее в Украине?
— Нет, с частью коллектива я была на гастролях в Германии. Другие «Купаловцы» репетировали в польском Люблине спектакль «Дзяды». Однако через неделю все счета нашей украинской организации заблокировали. Стало понятно, что во Львове ничего уже не будет.
— Если это не коммерческая тайна, много денег потеряли?
— Нормально (улыбается). До сих пор переписываюсь с Минкультом Украины.
«Многие проекты, которые есть у „Купаловцев“, не имели своей целью прокат»
— Сейчас «Купаловцы» работают в Польше. Почему многие спектакли (те же «Сфагнум», «Дзяды») показывались буквально несколько раз, хотя интерес среди зрителей был огромный?
— Существует очень много причин.
Многие проекты, которые есть у «Купаловцев», не имели своей целью прокат. Мы хотели дать возможность работы как можно большему количеству актеров, поэтому в отдельных спектаклях играло по 20 человек. Это работало на сохранение коллектива. К тому же пока актер играет, он не теряет квалификацию. Одновременно мы пытались сделать продукт, который будет хорошо выглядеть на YouTube.
Билеты на такие спектакли продавались, но для проката они не подходят никоим образом. Средний размер зала — 350 мест. Билет стоит пускай 10 евро. Но посчитайте кассу с арендой, декорациями, 20 актерами и т.д. В таких условиях ни один показ не будет окупаться. Для каждого выступления нужно искать какой-то новый грант, поэтому это нежизнеспособная история.
Театры, не имеющие постоянной площадки, называются антерпризными. У них три-четыре актера и условная «скамейка» на сцене, без особых декораций. «Купаловцы» должны стать таким? Думаю, нет.
Естественно, с течением времени начали появляться уже более мобильные проекты. Тогда появились вопросы площадки. Этим летом в рамках фестиваля INEXKULT мы устраивали показы в том числе и купаловских спектаклей и наблюдали, как идут продажи. Первые показы продавались очень быстро, а вот следующие — уже нет. Белорусов в Варшаве много, но не так, как в Минске. Из-за сложных жизненных обстоятельств они не так часто готовы ходить в театр. Это уже действительность, с которой следует считаться.
— С декабря 2022-го «Купаловцы» перестали выкладывать на YouTube видео спектаклей. Труппа вернется к прежней традиции?
— Да. 12 августа будет премьера спектакля «Плошча Перамогі» по книге Ольгерда Бахаревича. Может, организуем стрим. Теперь решаем, как это технически лучше сделать. На YouTube — только чуть позже — будет и видео с премьеры спектакля «Камедыя Юдзіфі», и другие постановки.
— Гастроли в другие страны реальны?
— Смотря какой проект. Например, появился спектакль «Шэпт», и этот проект полностью открыт для гастролей. Мы его и по Польше повозили, и в Вильнюсе показывали. Осенью будем делать второй тур. Надеемся, удастся заехать в Чехию и Германию. Были большие надежды на спектакль «Камедыя Юдзіфі». Но в результате монтаж декораций занимает 19 часов. В нынешних условиях это не гастрольный проект. Знаю, что идут переговоры, чтобы привести в Литву «Сфагнум» или «Гусі-людзі-лебедзі». Но чтобы показывать за пределами Польши такие большие спектакли, нужно получать дополнительное финансирование, потому что это дорого и не окупится.
— Вы рассказываете о будущем «Купаловцев» с менеджерской точки зрения. У труппы есть художественное руководство?
— Кажется, нет. Когда театр становится не репертуарным, а проектным, то мне даже трудно представить модель с художественным руководством. Были случаи, когда я хотела пригласить определенного режиссера, а отдельные актеры этого не хотели и обосновывали почему. Мы вместе обсуждали будущие проекты, и это могло быть эмоционально, но мы каждый раз искали взаимопонимание.
— В феврале 2023 года «Радыё Свабода» брало интервью у актера-купаловца Олега Гарбуза. Упоминалось мнение Павла Латушко, который считал, что «Купаловцам» нужно зарегистрировать фонд, и тогда легче будет найти постоянную площадку. Гарбуз подумал, что это не решит проблем. А что думаете вы?
— Конечно, не решит. Создание организации не означает, что кто-то будет сразу давать под нее деньги и передаст площадку. Вот если поработать, принести заявки, пройти грантовый конкурс, возникнет вопрос, куда переводить деньги. Тогда можно основать фонд или найти себе другой, через который переведут финансы.
«Я никогда не собиралась эмигрировать. Поэтому очень долго жила прошлым»
— Сейчас идет поиск постоянной площадки для «Купаловцев» в Варшаве?
— Теоретически это возможно. У меня не получилось, но не исключаю, что получится у кого-то другого. Однако сейчас я близка к получению площадки для работы продюсерской инициативы INEXKULT.
— Вы упоминали ее уже несколько раз. Вы занимаетесь INEXKULT параллельно с «Купаловцами»?
— Я уже не директор «Купаловцев», но продолжаю заниматься их проектами.
— Не совсем вас понимаю.
— После начала войны деятельность украинской организации прекратилась. Сейчас в Польше зарегистрирована уже польская юридическая единица «Купаловцы», к которой я не имею никакого отношения. Почему? Во-первых, я не видела смысла создавать организацию в Польше, если она уже существует в Украине. Во-вторых, в Польше я основала фонд INEXKULT, который занимается различными культурными проектами (в том числе для «Купаловцев»). Это не оформленный творческий коллектив, а прежде всего продюсерская инициатива. В ней сильная команда из белорусских и польских специалистов в области менеджмента исполнительских искусств, пиара и дизайна.
Весь театр, которым мы занимаемся — проектный. Никакого постоянного финансирования нет. Чтобы проект стал реальным, нужно получить на него деньги от различных культурных организаций Европы. Потом под этот проект выбирается команда тех, кто его реализовывает. Например, в августе в формате INEXKULT будут две премьеры. Одну делают «Купаловцы». 12 августа они покажут спектакль «Плошча Перамогі» (режиссер — Александр Гарцуев). 17 августа — премьера спектакля «Конец полкабана» (режиссер — Юра Диваков), последний — уже на польском языке. В целом мы работаем с собственной продукцией, а также помогаем сделать прокат существующим белорусским театральным проектам (в том числе «Купаловцам»).
Также занимаемся образовательными социальными проектами. Сейчас проводим двухнедельный театральный лагерь для белорусских подростков, с белорусскими и польскими педагогами. А на зиму готовим программу обучения уже для взрослых актеров.
— Если вы не видели смысла создавать организацию в Польше, почему тогда появился INEXKULT?
— Изменилась ситуация. Например, я никогда не собиралась эмигрировать. Поэтому очень долго жила прошлым. Мол, мы уехали, чтобы сохраниться как есть, без изменений, и скоро вернемся. Теперь стало понятно, что скорого возвращения не будет. Поэтому я пришла к выводу, что нельзя больше находиться в изолированном, законсервированном состоянии. Нужно развиваться на перекрестках двух культур, в нашем случае — белорусской и польской. Чтобы в административном и творческом составе было больше коллег из Польши и мы могли делать более открытые проекты.
Когда-то Купаловский был очень изолирован от коллег в Беларуси, и это не было правильным. К сожалению, с этой же установкой мы переехали в Польшу и начали работать в такой же изолированности.
— В начале лета актриса и режиссерка Полина Добровольская рассказывала нам о фестивале вашей организации — INEX ФЭСТ. Тогда речь шла только о летних показах. Планируете ли продолжать после?
— Сначала мы говорили о фестивале, потому что хотелось ограничить себя этими тремя месяцами, посмотреть на результаты и принять решение. Говорить, что мы будем делать это все время, было страшно.
Теперь могу озвучить, что показы будут постоянными, и мы уже делаем программу на осень. В ней будут и премьеры, и уже созданные ранее спектакли. Есть договоренности и на зиму. Дальше пока сложно говорить и строить долгосрочные обещания и планы.
Для организации показов я решила поработать с варшавскими площадками на коммерческих условиях. Надеюсь, что за осень-зиму к необходимости зарабатывать деньги с показов добавится дофинансирование через гранты. Тогда в Варшаве появится площадка, открытая для всего белорусского театра за рубежом, а белорусы смогут рассчитывать на три-четыре показа в месяц.
Читайте также
