Вступившее в силу нововведение белорусского законодательства позволяет властям без особых сложностей лишать гражданства уехавших из страны людей. Причем этот противоречащий Конституции механизм прописан в новой версии закона «О гражданстве» таким образом, что отобрать паспорт смогут практически у любого находящегося за границей белоруса, если власти сочтут его действия вредными или неугодными для себя. В последний раз в Европе такая практика широко использовалась в нацистской Германии. Между 1933 и 1945 годами гражданства там лишили почти 40 тысяч человек, причем многих из них — по тем же основаниям, которые прописали в новых нормах белорусские законодатели. Рассказываем, как выступавших против нацизма немцев лишали гражданства за «противоречие долгу верности рейху» или просто за отказ вернуться в Германию, где их ждали репрессии и лагеря.
Кого и как нацисты лишали гражданства
Национал-социалистическая немецкая рабочая партия во главе с Адольфом Гитлером пришла к власти в Германии в январе 1933 года, когда ее лидер был назначен канцлером (главой государства). Нацисты прекрасно понимали, что удержать власть законным путем им будет сложно (на парламентских выборах 1932 года они получили 33,09% голосов, это даже близко не позволяло им править единолично). Поэтому сразу приступили к демонтажу демократических институтов Веймарской республики.
Первым делом они путем угроз и репрессий выдавили за границу своих политических противников. Оказавшиеся в вынужденной эмиграции лидеры оппозиции, в первую очередь известные социал-демократы и коммунисты, как раз и стали фигурантами первого списка из 33 человек, которых нацисты лишили немецкого гражданства уже в августе 1933 года. В него вошел, в частности, первый глава (премьер-министр) Веймарской республики Филипп Шейдеман, который в 1918 году провозгласил превращение Германии в демократическое государство. Попали в первый список и интеллектуалы, которых нацисты сочли опасными для себя. Например, писатель Лион Фейхтвангер, книги которого попали в черный список: их надлежало изъять из книжных магазинов и библиотек и уничтожить.
Но это было только начало. Лишение гражданства пришлось по вкусу нацистам — и всего они создали 359 таких списков. Последний из них был опубликован 7 апреля 1945 года — когда армии союзников по антигитлеровской коалиции сражались уже на территории Третьего рейха. Всего за 12 лет, которые нацисты провели во власти, в Германии гражданства лишили 39 006 человек. В большинстве своем они становились апатридами — то есть людьми без гражданства.
Чем нацистам приглянулось такое, на первый взгляд, «безвредное» (по сравнению с казнями и заключением в концлагеря) наказание? Во-первых, тем, что с его помощью нацисты могли «дотянуться» до своих противников, оказавшихся за пределами Германии. Из-за особенностей международных норм и национальных законодательств того времени после лишения гражданства жизнь многих из них сильно осложнялась (об этом мы расскажем чуть ниже). Во-вторых, имел место и «экономический» интерес.
Примером может служить лауреат Нобелевской премии по литературе 1929 года Томас Манн. После прихода Гитлера к власти он перебрался в Швейцарию, но нацисты постеснялись включать всемирно известного писателя в первый список «лишенцев». Зато на всякий случай конфисковали дом в Любеке, который на протяжении нескольких поколений принадлежал семье Маннов. После этого власти несколько лет пытались уговорить писателя вернуться в Германию. А в 1936 году все же лишили его гражданства и пополнили бюджет, продав на аукционе дом вместе со всем содержимым.
И в дальнейшем лишение гражданства «по-нацистски» влекло за собой конфискацию имущества — разумеется, в строгом соответствии с законами Третьего рейха. Таким образом людей «законно» лишали гражданства, жилья и всех накоплений за действия, «противоречащие долгу верности рейху и народу», что очень похоже на «причинение тяжкого вреда» государственным интересам в современной белорусской интерпретации закона «О гражданстве». Также нацисты лишали гражданства людей, отказавшихся по распоряжению властей вернуться в Германию — где их ждали репрессии, арест, концлагерь и смерть.
Если немецкого гражданства лишался творческий человек, то это приводило к полному запрету на все, что было им создано. Фильмы опальных режиссеров снимались с проката, картины вывозились из музеев, книги исчезали из библиотек. Для современного человека список людей, лишенных нацистами гражданства, выглядит очень почетным: в него угодило очень много выдающихся ученых, политиков, деятелей культуры. Среди них — физик Альберт Эйнштейн, писатели Эрих Мария Ремарк и Стефан Цвейг, драматург Бертольд Брехт, философ и политолог Ханна Арендт, будущий знаменитый канцлер ФРГ Вилли Брандт.
Лишая людей гражданства, нацисты не ограничивались одними лишь политическими и идеологическими противниками, которые по разным причинам оказались вне их досягаемости. Из 39 тысяч лишенных гражданства более половины «провинились» перед режимом Гитлера тем, что были евреями. В 1935 году «Закон о гражданине Рейха» прямо определил, что «еврей не может быть гражданином». Став (на законных основаниях!) лицами без гражданства, евреи фактически оказались людьми вне закона. Им запрещалось посещать театры и библиотеки, работать в органах юстиции, лечить «арийцев». А браки или внебрачные связи таких «неграждан» с «полноценными» гражданами карались каторжными работами. После начала Второй мировой войны нацисты стали депортировать неграждан-евреев с территории Германии на оккупированные земли Польши и СССР — там их ждала почти неминуемая смерть в концлагерях.
После разгрома нацистской Германии и падения гитлеровского режима в ФРГ был принят закон, согласно которому немецкое гражданство возвращалось всем, кто был лишен его в нацистские времена, если они решат вернуться на родину. В современной Германии лишение гражданства законом запрещено.
Как менялась жизнь лишенных гражданства людей
Эмиграция вопреки своей воле из родной страны никогда не была простым и приятным процессом. Когда после прихода Гитлера к власти из Германии хлынули тысячи несогласных с новым режимом немцев, их далеко не везде принимали радушно. Массовый отъезд политических беженцев из Третьего рейха за его пределами долгое время виделся многим какой-то блажью, капризами избалованной публики — ведь в первую очередь выезжали те люди, у которых было достаточно для этого средств.
Бежавшие от нацистов эмигранты упорно рассказывали о преступлениях режима и предупреждали, что в будущем эти преступления приобретут больший размах. Но их особо не слушали вплоть до сентября 1939 года, когда Германия развязала Вторую мировую войну. Упомянутый выше драматург Бертольд Брехт так описал процесс изгнания сторонниками Гитлера несогласных с его диктаторскими замашками немцев: «Первой страной, которую завоевал Гитлер, была Германия; первым народом, который он угнетал, был немецкий народ. Неправильно говорить, что вся немецкая литература ушла в изгнание. Лучше было бы сказать, что немецкий народ был изгнан».
Только в 1933 году, сразу после прихода нацистов к власти, страну покинуло 53 тысячи граждан, из которых 37 тысяч было евреями. Остальные 16 тысяч были немцами, которые, как писал Клаус Манн, «не могли дышать воздухом в нацистской Германии» (это чувство знакомо многим современным белорусам). Некоторые из покидавших страну интеллектуалов также не хотели быть соучастниками преступлений режима.
Всего с 1933 по 1945 год из Германии эмигрировало около 500 тысяч человек. Большинство немцев бежало в спешке, иногда без действующего паспорта, без крупных сумм денег (разрешенная властями для вывоза сумма денег сократилась с 1933 по 1940 год с 1200 до 40 марок — при этом средняя зарплата немецкого рабочего в середине 1930-х равнялась 130 маркам). Среди эмигрантов господствовала иллюзия, что они скоро вернутся, ведь бесчеловечный нацистский режим просто не может продержаться долго.
Жизнь всех бежавших из Германии была очень непростой, а у тех, кого лишили гражданства, могла превратиться в сущий ад. Люди без паспортов автоматически вызывали недоверие — а в мире по мере приближения Второй мировой нарастала германофобия. Кроме того, некоторые страны — такие, как Швейцария — выдавали «нелегальных» мигрантов гестапо. Еще интереснее поступил Советский Союз. В период союзнических отношений с нацистами в 1939–1940 годах (после подписания пакта Молотова — Риббентропа) НКВД выдал гестапо более 300 беженцев-антифашистов, которым СССР поначалу предоставил убежище, — например, Макса Цукера (насмерть забитого в 1941 году в гетто эсэсовцами), Эрнста Фабиша, убитого в 1943 году в Освенциме, Маргарету Бубер-Нойман (жену одного из лидеров немецких коммунистов Хайнца Ноймана, которого в 1937 году расстреляли в СССР).
Историк Голо Манн, сын Томаса Манна, писал об отношении к немецким эмигрантам накануне Второй мировой войны: «Гитлеровский режим не любили, но тех немцев, которые отвергали гитлеровское господство и протестовали против него, не любили больше. Отсутствие направления в соответствующие органы, отсутствие действующего паспорта всегда вызывало подозрения. Те же вопросы: что именно вы хотите здесь? как долго вы собираетесь оставаться? когда вы уезжаете? — мы так часто слышали, и не только из уст чиновников».
Поэт-эмигрант и основатель лондонского «ПЕН-центра немецких писателей в изгнании» Макс Герман-Нейсе отмечал, что «оппозицию не любят нигде». А Клаус Манн (еще один сын знаменитого писателя) рассказывал, что как-то ему заявили, что «у порядочного гражданина нет причин бежать из своей страны, какое бы правительство ни находилось у власти».
Когда нацистский режим только начал лишать своих «беглых» оппонентов гражданства, большинство эмигрантов отнеслось к этому без особого страха — и даже напротив, с долей иронии и бравады. Они говорили, что нацисты, лишив их гражданства, оказывают им честь. Но очень скоро стало ясно, что эта «услуга» оказалась медвежьей.
Если внутри Германии нацисты конфисковывали у денатурализованных граждан их собственность, то вне страны они лишали их действительных документов. А без них во многих странах — например, в той же Швейцарии — становился недействительным вид на жительство. Большинство государств не спешило представлять германским беженцам новое гражданство, которого нужно было ждать, как правило, от трех до десяти лет. Если даже такой немец получал официальный статус беженца, без действительного паспорта он не мог получить иностранных виз — а значит, и перемещаться в другие страны.
Описывая жизнь в «безгражданском» качестве, Стефан Цвейг указывал, что все страны с подозрением относились к новому «сорту» людей без гражданства, которые стали изгоями. Ведь их даже нельзя было в каком-то крайнем случае депортировать на родину. Изгнанникам в непонятном статусе запрещали работать — соответственно, как-то обеспечить себя они не могли. Разрешения давали в редких случаях, но и они не решали всех проблем — если эмигранты не знали других языков, кроме немецкого, это делало для многих недоступными их бывшие профессии (например, журналиста, театрального критика или врача).
Писатель Герман Кестен так рассказывал о ситуации, в которой оказались люди, осознанно решившие не становиться соучастниками преступлений тоталитарного режима: «Я не знаю, в какой степени те, кто никогда не был вынужден покинуть свою страну, могут представить себе жизнь в изгнании, жизнь без денег, без семьи, без друзей и соседей, без родного языка, без действующего паспорта, часто без удостоверения личности или разрешения на работу, без страны, готовой принять изгнанников. Кто может понять эту ситуацию: быть бесправным, отвергнутым собственной страной, которая их преследует, клевещет и посылает убийц через свои границы, чтобы убить их?»
Жизни немецких эмигрантов в Европе во время нахождения нацистов во власти посвящен роман Эриха Марии Ремарка «Возлюби ближнего своего» — в нем трагедия этих людей описана в деталях.
Какую роль немецкие апатриды сыграли для Европы и для Германии
Несмотря на все эти сложности, немецкие беженцы, многие из которых были лишены гражданства, сыграли важную роль для предвоенной Европы. Те из них, у кого была такая возможность, продолжали писать книги, статьи в журналы и газеты, выступали по радио и всеми силами пытались рассказать остальным европейцам о бесчеловечной сущности диктаторского режима, захватившего их страну. На протяжении нескольких лет голос мигрантов был единственным источником достоверной информации о масштабах нацистского террора и о положении внутри Германии в целом. В том, что Европа их услышала слишком поздно, вины немецких беженцев нет.
Отметим, что лишение гражданства часто выходило боком и самим нацистам. В первой половине 1930-х годов упоминавшийся выше нобелевский лауреат Томас Манн дистанцировался от открытой борьбы против новых немецких властей. Сам он жил в Швейцарии, но пытался балансировать между статусом немецкого писателя, книги которого все еще печатались и продавались в Германии, и статусом эмигранта. Но после того, как нацисты лишили его гражданства, прежде аполитичный Манн фактически стал лидером эмиграции, защищал бежавших немцев и постоянно напоминал миру о «другой» Германии, которая продолжает жить — но уже вне ее территориальных границ.
В 1939 году он так написал о немцах, сохранявших лояльность нацистскому режиму: «Они меня не любят, что ж, пусть будет так. Я тоже не люблю их, и мы квиты. Они думают, что Германия — это они, но Германия — это я. Пусть погибнет все остальное — и корни, и побеги, но она уцелеет и будет жить во мне».
Именно немецкие эмигранты — враги нацистского режима помогли миру не скатиться к такой выраженной германофобии, которая имела место в годы Первой мировой войны. Американская, британская и советская пропаганда старались поддерживать разницу между «нацистами» и «немцами». В Великобритании в 1939 году на вопрос «Кто является главным врагом — народ Германии или нацистское правительство?» только 6% отвечали «народ». В 1940 году (во время страшной воздушной «Битвы за Британию») эта доля увеличилась до 50%, но затем снова заметно снизилась. А в СССР Сталин писал, что «было бы смешно отождествлять клику Гитлера с германским народом, с германским государством. Опыт истории говорит, что гитлеры приходят и уходят, а народ — <…> остается». Это тот случай, когда с советским диктатором сложно не согласиться.
Где еще власти лишали гражданства своих политических противников
Лишение гражданства (денатурализация) даже в массовом порядке не является изобретением нацистов. В годы Первой мировой войны оно использовалось, например, во Франции. Правда, там не могли лишать гражданства людей, получивших его по праву рождения. А ограничивались выходцами из вражеских стран — например, Германии, — получившими французское гражданство перед войной, но при этом не отказавшимися от своего первого гражданства.
Денатурализация была достаточно широко распространена в период между мировыми войнами, но после Второй мировой войны стала «выходить из моды» и в современных развитых государствах используется обычно как экстраординарная мера. Например, в отношении лиц, совершивших или причастных к совершению террористических актов или получивших гражданство обманным путем.
С 1921 года лишение гражданства было очень распространено в Советской России и СССР. Здесь с 1927 года оно считалось видом уголовного наказания. Человек мог перестать быть советским гражданином, например, за самовольный (без разрешения советской власти) выезд за границу — или за отказ вернуться на Родину по ее требованию. А в 1933 году советского гражданства скопом лишили всех бывших подданных российской империи, которые оказались за границей после захвата власти большевиками и получили либо пытались получить иностранное гражданство. В целом в СССР лишение гражданства часто использовалось для борьбы с инакомыслием и как форма репрессий.
Только в 1958 году лишение гражданства исчезло из советского уголовного законодательства, после чего использовалось как экстраординарная мера «конституционной ответственности», которую мог использовать высший орган власти — Президиум Верховного Совета СССР. Но и этого хватило, чтобы лишить советского гражданства «антисоветчиков» дирижера Михаила Ростроповича, певицу Галину Вишневскую, философа Александра Зиновьева, писателей Александра Солженицина, Владимира Войновича, Василия Аксенова. В 1990 году Указом президента СССР Михаила Горбачева советское гражданство вернули практически всем лицам, утратившим его в период между 1966 и 1988 годами.
Читайте также
