Руководитель Республиканского совета по исторической политике при Администрации Александра Лукашенко и глава этого же ведомства Игорь Сергеенко дал интервью изданию «СБ. Беларусь сегодня». В нем он в частности высказал свои рассуждения о том, кого можно считать национальным героем Беларуси, а кого нет. Следуя логике чиновника, например, Тадеуш Костюшко, Кастусь Калиновский и повстанцы 1863−64 годов таковыми быть не могут. Однако в озвученных Сергеенко тезисах много ложной информации — объясняем, в чем взгляды чиновника не соответствуют действительности.
Костюшко хуже Невского и Жанны д’Арк?
В своем интервью Сергеенко дал следующие критерии определения национального героя: «Это человек, который в трудный период (как герои Великой Отечественной войны) или в критической ситуации (как наши летчики, Герои Беларуси, Владимир Карват, Андрей Ничипорчик, Никита Куконенко) делает невероятно мужественный выбор. Жертвует или рискует своей жизнью, защищая родную землю, людей. Или самоотверженно живет, отдавая всего себя благородной идее, которая служит на благо, акцентирую, своего народа, как советские Герои Социалистического Труда, Герой Беларуси митрополит Филарет».
Поэтому, по мнению Сергеенко, с такими критериями трудно подходить к оценке людей, живших в других эпохах — то есть раньше XX века. «Тогда крестьяне, мещане, ремесленники с одной стороны и элиты с другой жили разными жизнями. Одни хранили верность православию, боролись за свою жизнь и ценности (культурные, духовные, моральные). Другие под давлением западной цивилизации, желая сохранить титулы и привилегии, меняли свою идентичность, отказывались от веры, языка, традиций. Скажем, можно ли назвать национальным героем [Тадеуша] Костюшко? Личность яркая. Был благороден. Самоотверженно служил идее. Но эта идея не была белорусской. Да, мы не можем вычеркнуть его из своей истории, это против наших принципов. Но должны четко определить его роль в ней, чтобы, <…> наши дети понимали, на кого равняться».
В другом фрагменте интервью чиновник утверждал следующее: «Никто не спорит, что эпоха Радзивиллов — это расцвет культуры, время экономического подъема и развития на белорусских землях. Но мы не должны умалчивать, в каких нечеловеческих условиях жил народ в своем рабском труде на магнатов, по сути, бесправный, каким жестоким пыткам и наказаниям подвергался. Это важный момент для понимания судьбоносного исторического выбора белорусского народа, создавшего более века назад национальное государство на основе равноправия и социальной справедливости, никогда больше не желая, образно говоря, гнуть спину на господ».
Действительно, под критерии, придуманные Сергеенко, ни Костюшко, ни Радзивиллы не подходят. Но весь мир в вопросе определения национальных героев живет совершенно другими категориями и ценностями.
Если вооружиться концепцией Сергеенко, то, например, французам надо отказаться от Жанны д’Арк, жившей в ХV веке, — тогда «крестьяне, мещане, ремесленники с одной стороны и элиты с другой» действительно жили разными жизнями, а простой народ работал на знать. Россияне же должны забыть об Александре Невском — в XIII веке наблюдалась аналогичная картина. И что делать в таком случае белорусам с другими своими героями, которым не повезло родиться задолго до XX века — Евфросинией Полоцкой, Франциском Скориной и многими другими?
Сергеенко утверждает, что «одни хранили верность православию», а другие «меняли свою идентичность, отказывались от веры». Но наших предков в прошлом насильственно загоняли и в католичество, и в православие (например, в 1839-м при нажиме со стороны государства была ликвидирована униатская церковь, к которой принадлежала большая часть населения страны, — в результате большинство верующих насильно перевели в православие). Но почему-то первый процесс трактуется как насильственный, второй же якобы был позитивным.
Теперь что касается Тадеуша Костюшко. Напомним, что этот уроженец Беларуси участвовал в войне США за независимость, стал широко известен как инженер оборонных укреплений Вест-Пойнта. Этот форт, в котором сейчас находится старейшая военная академия Соединенных Штатов, должен был не пропустить корабли британского флота по реке Гудзон. В итоге Вест-Пойнт сыграл ключевую роль в борьбе за независимость, а Костюшко вернулся на родину бригадным генералом.
В 1794 году он возглавил освободительное восстание. Его целью было предотвратить раздел Речи Посполитой (федерации, состоявшей из Польши и Великого княжества Литовского) соседними государствами. Восстание потерпело неудачу, а его руководитель оказался в заключении в Петропавловской крепости.
Почему же белорусы могут гордиться Костюшко, который действительно белорусом себя не называл? Дело в том, что многие наши знаменитые соотечественники (и Костюшко, и, например, поэт Адам Мицкевич) называли себя литвинами — ведь название Беларусь еще не закрепилось за территорией нашей страны. Они принадлежат одновременно нескольким культурам — белорусской, польской и литовской, на основе которых формировалось их сознание. А современных наций в классическом понимании этого слова в те времена еще не существовало. Аналогично, во времена Александра Невского не было никакой России и русских как нации — но это не повод для россиян не считать его своим героем (в 2008 году жители РФ выбрали его главным героем в истории страны во время телепроекта «Имя России»).
Выступление Костюшко в будущем вдохновляло других повстанцев (в том числе Кастуся Калиновского), а потому его можно считать одним из первых шагов к будущему освобождению белорусского, польского и литовского народов от России, захватившей наши земли. Сергеенко же в лучших советских традициях предлагает вести отсчет истории с 1917 года, отбрасывая все предыдущие периоды.
«Поляк»-Калиновский
«Сфальсифицированный образ национального героя способен в равной степени как объединить, так и расколоть общество. Пример тому — созданный в советской историографии миф о Калиновском. <…> Советское поколение выросло на примере героической борьбы революционера Калиновского с царизмом. А сегодня на личности этого так называемого героя, на примере его борьбы за идею восстановления польской Речи Посполитой играет внешний враг, пытаясь вбить клин между братскими народами, расколоть общество внутри одной страны», — заявил Сергеенко.
В этой фразе чиновник демонстрирует полное непонимание реалий того времени. В конце ХVIII века Речь Посполитую (это было федеративное государство, не тождественное Польше) аннексировали соседние страны. Беларусь и Литва, а позднее и часть Польши вошли в состав России. С того времени элиты белорусских, литовских и польских земель мечтали о восстановлении независимости.
Еще до начала восстания в нем оформились два крыла: «белые» (землевладельцы и буржуазия) и «красные» (мелкая шляхта, интеллигенция, студенчество, городские низы). При этом «красные» разделялись на умеренных и более радикальных. К последним и принадлежал Калиновский.
В национальном вопросе все участники восстания выступали за восстановление Речи Посполитой. Но если «белые» и умеренные «красные» скорее выступали за будущее унитарное государство, то «красные», в том числе и Кастусь, были за восстановление федерации и признавали права белорусов, литовцев и украинцев на самоопределение. Калиновский настаивал, чтобы отношения с Варшавой строились на равноправии и суверенности. Уже во время восстания он требовал, чтобы Литовский провинциальный комитет самостоятельно расходовал денежные средства на нужды восстания.
Символичен пароль повстанцев «Каго любіш? — Люблю Беларусь! — То ўзаемна!». Пропагандистские сайты называли его мифом. Тем не менее в 2013 году в издании «Беларускі гістарычны часопіс» были опубликованы оригиналы показаний Витольда Парфияновича, предавшего Калиновского. В них упоминался этот пароль, свидетельствовавший, что повстанцы боролись именно за Беларусь.
Калиновский боролся за свободу и независимость своей страны. Он стремился решить аграрный вопрос, а значит, его волновали интересы не только узкой элиты, но и широких слоев населения. Он основал независимую национальную печать, начав издание первой белорусскоязычной газеты «Мужыцкая праўда». 1863 год стал рубежным для национально-освободительного движения нашей страны, ведь Калиновский был, пожалуй, первым, кто заговорил именно о самостоятельности Беларуси-Литвы.
Но главное, что ради достижения своих целей Кастусь не побоялся пожертвовать своей жизнью. Поэтому он однозначно национальный герой Беларуси.
Террор против православных, которого не было
Это не все, что сказал Сергеенко о лидере повстанцев. По его словам, якобы обнародованы «подробности зверских расправ калиновцев с белорусским православным населением». «Вырезали людей за нежелание поддерживать польское восстание, то есть за позицию, за верность своей идентичности», — утверждает Сергеенко.
Конкретный источник этой информации не указан, но миф о «зверских расправах калиновцев» запустил российский пропагандист Александр Дюков. Кремлевские СМИ постоянно используют его в качестве эксперта для очернения национальных движений в соседних с Россией странах. За это Дюков объявлен персоной нон грата в Литве и Латвии. Эксперты говорят о его сотрудничестве с российским ФСБ.
Например, в 2009-м Дюков выпустил в соавторстве книгу «Великая оболганная война-2. Нам не за что каяться!», в которой писал: «Наши враги, внешние и внутренние покушаются на наше самое святое — на народную память о Великой Отечественной войне. Нас пытаются лишить великой Победы. Вторя геббельсовской пропаганде, псевдоисторики внушают нам, что победа была достигнута слишком дорогой ценой, что она, якобы, обернулась порабощением Восточной Европы, что солдаты Красной армии будто бы изнасиловали Германию, а советских граждан, переживших немецкую оккупацию, чуть ли не поголовно сослали в Сибирь. Эта книга — отповедь клеветникам, опровержение самых грязных, самых лживых мифов о Великой Отечественной войне, распространяемых врагами России».
В 2023-м Дюков заявлял, что в современной Украине «фашистское общество». Ранее, в августе 2022-го, он участвовал в допросах украинских пленных в оккупированной россиянами Еленовке, в чем признавался сам.
Шельмовать Калиновского Дюков начал еще в конце 2010-х, а в 2021-м выпустил книгу «Пропаганда ненависти и повстанческий террор на белорусских землях, 1862 — 1864 гг.» — название говорит само за себя. В этой книге он привел список из 452 «жертв повстанческого террора в севере-западном крае Российской империи».
Репутация Дюкова такова, что данные из этой книги необходимо последовательно перепроверять — верить им априори нельзя, так как даже из примеров выше видно, насколько автор стремится к объективности. Но даже знакомство с опубликованным списком уже разбивает тезис белорусского чиновника о православном населении. Сам Дюков пишет, что среди погибших были «белорусы, русские, поляки, литовцы, латыши, евреи». Очевидно, что православные среди них составляли лишь часть. Да и в целом в списке в большинстве случаев не приводится подробностей: за что и при каких обстоятельствах были убиты эти люди. «Подробностей зверских расправ», о которых говорит Сергеенко, там попросту нет.
В тех же случаях, когда причины гибели людей названы, возникает ряд логичных вопросов к автору. Например, крестьянин Павел Андреев был убит, когда преследовал повстанцев. Колонист Михаил Руль (или Рыль) сгорел в караульном доме во время боя с ними. Крестьян Адама Лысенкевича и Михаила Музеля повесили за то, что они задержали повстанцев и передали их властям. Сапожника Рогалева убили за что, что он ушел из повстанческого отряда и требовал от них 200 рублей, угрожая в случае отказа «сдать» властям до 80 человек.
Но ни один из них не тянет на жертву террора. Первые два погибли в бою. Двое других обрекли на заключение или смерть повстанцев, их убийства были логичным (пусть и, безусловно, неприемлемым) ответом в тех условиях. Последний из перечисленных и вовсе был шантажистом, чьи действия могли поставить под угрозу жизни десятков людей.
В свою очередь Сергеенко ничего не сказал о белорусах, пострадавших от действий российских властей. Так, были повешены или расстреляны 128 участников восстания, более 900 — сосланы на каторгу. Около 12,5 тысячи — высланы под надзор полиции (в том числе 500 — отправлены на поселение в Сибирь).
Борис Кит и вопрос о родине
«Многие уроженцы Беларуси имеют мировую известность. Мы можем гордиться тем, что на нашей земле рождаются гении. Но, например, назовем ли мы своим национальным героем талантливого ученого, который сотрудничал в годы оккупации с немцами, после войны жил и работал в США? Не просто работал. В самый разгар холодной войны участвовал в разработках топлива для космических кораблей и ракет, которые были направлены на его Родину», — говорил Игорь Сергеенко об ученом Борисе Ките.
Фактов сотрудничества Кита с нацистами чиновник не привел. Причина в том, что их и не было. В 1941-м во время немецкого наступления школьный учитель из Новогрудка Борис Кит не успел эвакуироваться и остался на территории Беларуси. Несмотря на военное время, детей надо было учить, и Кит организовал в Молодечно и Поставах учительские семинарии, став их директором. Он без разрешения преобразовал молодечненскую гимназию в Административно-торговый институт. Когда немцы узнали об этом, то потребовали закрыть это учебное заведение. Но Кит, рискуя быть арестованным, все-таки позволил студентам завершить обучение.
В 1944 году немцы заподозрили его в связях с партизанами. Будущего ученого арестовало гестапо, он больше месяца просидел в тюрьме в Вилейке. По словам Кита, «тридцать дней я ждал расстрела. Каждый день пригоняли по 30 человек, из них 25 ночью расстреливали». Спасли его бывшие ученики.
Кит логично предположил, что советская власть не простит его работу по открытию школ в условиях оккупации, и в 1944 году эмигрировал на Запад с отступающими немецкими войсками.
«Дзякаваць богу, што я ніколі не быў салдатам, не браў удзелу ў вайне. Выкруціўся ад дрэнных магчымасцяў і дажыў да 100 гадоў!» — рассказывал в интервью TUT.BY Кит.
Преподавание во время оккупации — это совсем не сотрудничество (о чем, вероятно, говорил Сергеенко). Наоборот, это было спасение для юных белорусов, которые рисковали на три года оккупации остаться без учебы (уйти в партизаны могли не все, ведь не во все отряды брали детей и далеко не в каждом из них была партизанская школа).
Отдельный разговор о фразе о ракетах Кита, которые были «направлены на его Родину». Даже если не обращать внимания на очевидную манипуляцию (Кит в первую очередь известен как раз разработками в области топлива для космических ракет — то есть мирной сферы), то чисто логически СССР не мог быть родиной для ученого, который прожил в Союзе всего два довоенных года уже взрослым, сформировавшимся человеком (до этого Западная Беларусь, откуда он родом, входила в состав Польши). Так что в работе на Америку в условиях холодной войны для него точно нет никакого греха.
И все же в высказывании Сергеенко есть определенный символизм и значимость. Родиной в данном случае он называет СССР — страну, в состав которой наши земли насильственно попали после того, как соседи с востока уничтожили Белорусскую Народную Республику, действительно представлявшую интересы белорусов (БНР была создана участниками съезда, делегатов на который избирали, БССР же создавалась силой оружия).
«Нужны четкие критерии оценки вклада личности в историю своей страны и маркеры непричастности к этой истории, такие как факты служения интересам других государств. Только так можно формировать пантеон национальных героев», — говорит руководитель Администрации Лукашенко. Вот только СССР и был «другим государством». Служение его интересам не дает повод считать тех же советских чиновников, которых массово награждали званиями Героя Социалистического Труда, национальными героями.
Цель Сергеенко очевидна — манипуляциями и формулированием странных критериев он хочет дискредитировать образы исторических деятелей, невыгодных нынешним властям. На самом же деле критерий прост: национальные герои страны — это те, кто боролся за Беларусь, за ее культуру, историю, самостоятельность, за жизни ее людей. Те, кого героями считают сами белорусы, а не отдельные чиновники.
Читайте также
