С начала 1980-х Кристиан Фюрер, пастор лейпцигской церкви Святого Николая, каждый понедельник совершал молебны о мире, на которые собирались оппозиционно настроенные граждане ГДР. Но вряд ли многие из их участников верили в скорые перемены: Европу разделял железный занавес, по разные стороны от которого стояли войска НАТО и стран Организации Варшавского договора. Два немецких государства — ФРГ и ГДР — принадлежали разным мирам и не имели никаких шансов на встречу. Но чудеса в истории случаются. Рассказываем, как церкви ГДР помогли победить коммунизм и какую роль в этом сыграли их священники.
Раскол страны и отношение к религии
Два немецких государства появились на карте после Второй мировой войны. Германия ее проиграла, территорию государства оккупировали, разделив на четыре зоны, в которых стояли войска стран-победителей. Идеологические разногласия с СССР, а также разные представления о том, каким должно быть будущее Германии, заставили западных союзников объединиться, а затем предоставить немцам самостоятельность. В итоге в конце 1940-х в бывших американской, английской и французской зонах оккупации появилась Федеративная республика Германия (ФРГ). В ответ на востоке — в бывшей советской зоне оккупации — Германская демократическая республика (ГДР).
Каждая из них пошла по своему пути развития. ФРГ постепенно стала частью единого европейского пространства, вошла в НАТО и Европейский союз. В ГДР стали проводиться безальтернативные выборы, а республика, управляемая социалистической партией, превратилась в авторитарное государство под контролем Кремля.
Берлин — столицу некогда единой страны — разделила стена.
За то, какой вариант государственного устройства им больше по душе, немцы голосовали ногами. По официальным данным, в 1961—1988 годах более 100 тысяч человек пытались бежать через внутригерманскую границу или через Берлинскую стену. Примерно 39 тысячам это удалось. Более шестисот человек были застрелены пограничниками ГДР, имевшими приказ стрелять на поражение, либо погибли при попытке к бегству из-за других причин. Но все бежать не могли.
Часть немцев из ГДР вполне устраивала сложившаяся ситуация. Другие находились во внутренней оппозиции к существующей власти. Одним из их оплотов стала церковь — как католическая, так и протестантская.
Несмотря на 12 лет нацистского режима, Германия оставалась религиозной страной, с чем советской администрации надо было считаться. В одном из послевоенных документов политика в отношении церкви была изложена предельно конкретно: бороться с церковью и одновременно использовать ее в своих интересах:
1) Учитывая, с одной стороны, большое влияние религиозной идеологии на немецкий народ и целесообразность в настоящее время активной борьбы с ней, а с другой, реакционное существо церкви, ее консервативные традиции и политические связи, могущие сделать ее опасным орудием в руках международной реакции, стремиться к политической нейтрализации церкви, к недопущению ее использования нашими политическими противниками.
2) Не ограничиваясь этим, стремиться использовать мощный пропагандистский аппарат церкви в интересах демократизации Германии.
На практике советская военная администрация разрешила деятельность практически всех церквей и религиозных объединений, возобновила деятельность теологических факультетов в университетах, разрешила передачу богослужений по радио, печать религиозных книг, издание религиозных журналов и церковных газет. Многое из этого было запрещено при нацизме, что давало советской пропаганде серьезные козыри в спорах.
Но говорить о свободе церкви не приходилось. Как отмечал историк Владимир Захаров, основной целью советской администрации было поставить немецкую церковь в положение, аналогичное советской. Последняя не играла никакой роли в обществе и была абсолютно бесправной и полностью зависимой от государства.
Поэтому после первых послевоенных спокойных лет ситуация изменилась. В феврале 1949-го были впервые четко сформулированы цели пропаганды: «следует, <…>, организовать ее таким образом, чтобы она, подрывая основы религиозной идеологии и разоблачая ее фантастический и ненаучный характер, не выступала бы открыто против религии и церкви и тем самым не давала бы повода реакции для организации политической компании против СВА (Советская военная администрация. — Прим. ред.) и СЕПГ (правящая Социалистическая единая партия Германии. — Прим. ред.)».
Борьба с церковью проводилась вплоть до объединения Германии. Более жестко — до 1961 года, когда была сооружена Берлинская стена. После этого государственная политика немного смягчилась. Но в целом верующие сталкивались со многочисленными ограничениями. Аника Штиве, дочь священника, рассказывала Би-Би-Си, что ей не разрешили вступить в пионерскую организацию. В итоге она, оставшись в классе одна, наблюдала за пионерскими линейками из окна школы. Так же из-за отца ей запретили поступать в вуз. Ее старшие брат и сестры получали образование при церкви.
Ирония судьбы: в 1969-м в Восточном Берлине построили телебашню. Когда на нее светит солнце, на металлическом шаре в верхней части конструкции появляется крест. Жители обеих частей Берлина прозвали это явление «местью папы Римского» — за притеснение верующих.
Кризис ГДР и фальсификация выборов
Десятилетиями экономическая ситуация в ГДР была значительно лучше, чем в любой другой стране соцлагеря: доходы населения, особенно рабочих крупных предприятий, были относительно высокими, ВВП увеличивался значительными темпами.
Но немцы могли сравнивать ситуацию с по-настоящему процветающей ФРГ. Кроме того, в 1980-х экономический рост в ГДР сильно замедлился. Государственный долг стало невозможно полноценно обслуживать из-за нехватки валюты, поскольку большая часть выпускаемой продукции могла конкурировать только на рынках соцстран. Раньше ГДР получала стабильные доходы от перепродажи советской нефти, достававшейся стране по ценам ниже рыночной. Но стоимость нефти серьезно упала, поступление валюты сократилось. Вдобавок появились проблемы с промышленной и коммунальной инфраструктурой, годами игнорировавшиеся властями. Стране были нужны реформы.
Большинство немцев вряд ли серьезно верили, что будут жить в едином государстве. Но в 1985 году к власти в Советском Союзе пришел Михаил Горбачев. Объявленная им перестройка привела к разрядке международных отношений. Престарелый лидер ГДР Эрих Хонеккер — в год прихода Горбачева к власти ему исполнилось 73 года — скептически отнесся к таким идеям и не хотел ничего менять.
Зато за перемены выступала церковь, все годы находящаяся в скрытой оппозиции к режиму. Вынужденная обособленность верующих приводила к тому, что церкви и жилые дома священников превращались в кружки инакомыслящих.
Либеральные ветра, подувшие из Советского Союза, повлияли и на ГДР. В апреле 1987-го в берлинской «Умвельтбиблиотеке», находившейся на территории протестантской церкви Ционскирхе, стали печатать листовки. На них стояло примечание «Только для официального использования церковью». Какое-то время это являлось своеобразной охранной грамотой, но в сентябре сотрудники органов госбезопасности ворвались в помещения церкви, изъяли печатный станок и арестовали всех, кто находился в здании. У церкви проходили постоянные пикеты, в мировых СМИ появлялись возмущенные тексты — в результате власти были вынуждены отпустить арестованных. С тех пор оппозиционные листовки выпускались регулярно (уже в других церквях) и стали очень популярными.
Два года спустя, 7 мая 1989 года, в ГДР прошли местные выборы. Проправительственные кандидаты — по официальным данным — набрали 98,85% голосов, что вызвало взрыв возмущения. Подтвердить нарушения удалось в одном из избирательных округов Лейпцига, второго по величине города ГДР. Общественные активисты смогли проконтролировать там подсчет результатов: реальная явка оказалась крайне низкой, а официальный результат расходился с реальным.
Эти факты особенно контрастировали с ситуацией в соседней Польше, где в феврале — апреле 1989 года прошел знаменитый «круглый стол», на котором было принято решение о релегализации профсоюза «Солидарность» и политической реформе. Новые выборы прошли в июне и завершились победой профсоюза.
Этот пример вдохновил восточных немцев. В тот же вечер после выборов, 7 мая, в Берлине и Лейпциге прошли первые немногочисленные протесты против фальсификаций. Около 100 человек задержали. С того времени митинги и демонстрации проходили 7-го числа каждого месяца.
Важную роль в этом играла церковь. Пасторы нескольких церквей Лейпцига сознательно позволяли использовать богослужения для сбора и самоорганизации людей. По словам Маркуса Мекеля, министра иностранных дел ГДР в 1990 году, «церковь была единственным местом для свободного общения и размышлений».
Молитвы за мир и разгон демонстраций
Одним из священников, вокруг личности которого группировались недовольные властью, был пастор лейпцигской церкви Святого Николая Кристиан Фюрер. Еще с начала 1980-х он каждый понедельник совершал молебны о мире, на которые собирались оппозиционно настроенные граждане ГДР. Начиная с марта 1989 года жители Лейпцига, желавшие покинуть страну, собирались вместе в церкви и после молитвы отправлялись на вокзал. Неудивительно, что весной 1989-го спецслужбы пытались предотвратить молитвы, задерживая их потенциальных участников.
4 июня того же года власти Китая расстреляли студенческую демонстрацию на площади Тянаньмэнь. Руководство ГДР поддержало коллег, назвав бойню «мерами по пресечению антисоциалистических выступлений» — это демонстрировало их собственные планы в случае массовых акций протеста. В ответ на одной из служб Фюрер зачитал письмо протеста против действий официального Пекина.
7 июня силовики задержали группу немцев недалеко от одной из церквей, расположенной в восточном Берлине. С их точки зрения все было логично: берлинцы узнавали о демонстрациях в знак протеста против фальсификаций выборов из листовок, расклеенных в церквях.
Тем временем в соседней Польше в конце августа 1989 года было сформировано первое некоммунистическое правительство. Эта информация подпитывала протестные настроения в ГДР. В понедельник 4 сентября 1989 года прихожане церкви Святого Николая стихийно вышли на площадь Аугустусплац (тогда Карл-Маркс-плац) после молитвы о мире. Они требовали беспрепятственного выезда за границу и проведения свободных выборов. Несколько активистов развернули у выхода из церкви плакат: «За открытую страну со свободными людьми». Спустя 15 секунд его сорвали сотрудники спецслужб. Но как раз в этот день телевидению ФРГ разрешили снимать во всем Лейпциге, и журналисты сняли эти события. Вечером сюжет появился в новостях Западной Германии. Телевидение этой страны смотрели все немцы — так о случившемся узнали во всей ГДР.
После этого в городе по понедельникам стали проходить демонстрации. Слухи об акциях протеста в Лейпциге достигли других восточногерманских городов, где люди также стали выходить на площади.
Вскоре новое руководство соседней Венгрии открыло границу с «капиталистической» Австрией. Десятки тысяч жителей других соцстран — в том числе и немцы — устремились через Венгрию на запад. За три дня — с 12 по 14 сентября — территорию ГДР покинули тысячи ее граждан.
В ответ власти ГДР полностью закрыли границы на выезд — не только с капиталистическими странами, а даже с социалистическими Венгрией и Чехословакией. Ранее восточные немцы обращались в посольства этих стран, чтобы получить визы для въезда в ФРГ.
Спустя полмесяца, 7 октября 1989 года, ГДР праздновала 40-летие. Чтобы несогласные не портили картинку, перед церковью Святого Николая по личному указанию Хонеккера арестовали сотни человек, избивая их при задержании. Насилие применяли и в Берлине. Тысячи граждан стихийно собрались на площади Александерплац. Вечером их разогнали и избили. Тогда протестующие бежали в местную Гефсиманскую церковь. С начала октября там собирались местные активисты: церковь была открыта круглосуточно. У нее имелся специальный телефонный номер, по которому можно было сообщить информацию со всей ГДР.
В тот день в Берлине арестовали около тысячи человек. В том числе многих из тех, кто стоял на улицах рядом с церковью. «Под раздачу» попали и местные жители, не участвовавшие в акции протеста.
Начало конца ГДР
«В газетах написали, что „9 октября контрреволюции будет положен конец“. Пошли слухи, что в больницах готовят места для пациентов с огнестрельными ранениями», — рассказывал пастор из Лейпцига Кристиан Фюрер. В тот день в его город ввели танки.
Но люди не испугались. В этот день в церквях в центре Лейпцига собрались от 6 до 8 тысяч человек «Больше туда просто не поместилось. Однако в общей сложности пришли около 70 тысяч демонстрантов (все население города составляло немногим более 530 тысяч. — Прим. ред.). Мы не выходили из храма, весь двор церкви Святого Николая был заполнен людьми! — вспоминал Фюрер. — Все держали в руках свечи, а свеча означает неприятие насилия: держа ее, ты не сможешь взять в руки камень или дубинку, иначе свеча затухнет».
По его словам, один из руководителей правящей партии сказал: «Мы все продумали и были готовы ко всему, но только не к свечам и молитвам».
Люди кричали «Мы — народ!», «Свобода, свободные выборы!», «Нет насилию!».
«На этот случай у полиции не было приказа к действиям. Танки стали отступать назад, ни разу не выстрелив, а нам в этот момент стало ясно, что ГДР уже не та страна, которой была еще сегодня утром. Тогда мы не знали еще, но уже смутно сознавали, что здесь произошло нечто грандиозное. Настоящее понимание этого пришло, конечно, только потом», — рассказывал Фюрер.
Чрезвычайно важную роль в победе протестующих сыграли журналисты. Два оператора спрятались на церковной колокольне и сняли массовую демонстрацию на камеру. «Если эти записи покажут на Западе, это станет переломным моментом не только для ГДР и Германии, но также для Европы и всей планеты», — рассказывал один из них, Зигберт Шефке. Той же ночью записи контрабандой передали журналистам из ФРГ, выпустившим их в эфир. Чтобы не подставлять операторов, их представили как «итальянскую съемочную группу». Так жители ГДР узнали о многотысячных протестах, а также о том, что государство не рискнуло применить силу.
Почему власти не стали стрелять? «Абсолютное отсутствие насилия и отправило государство в нокаут. Мы просто не дали ни единого повода идти против нас», — говорил участник тех событий Саша Ланге, выпустивший вместе с отцом книгу о протестах 1989 года.
Как показал белорусский опыт, такая стратегия далеко не всегда приводит к успеху. Скорее, определяющую роль сыграл раскол внутри элиты: три авторитетных местных жителя и три местных руководителя СЕПГ призвали к благоразумию как протестующих, так и полицейских с солдатами. При этом они обещали лично бороться за свободу слова. Их обращение прозвучало во время демонстрации из громкоговорителей, установленных в центре города. Со своим начальством в Берлине партийцы это не согласовывали.
В тот же день, 9 октября, епископ Готфрид Форк на проповеди в Гефсиманской церкви призвал руководство ГДР уважать верховенство права и демократию.
День 9 октября потом назвали «началом конца» ГДР: через неделю в протестах приняли участие уже 120 тысяч жителей Лейпцига, а еще по прошествии семи дней — более 320 тысяч.
Падение стены
В октябре в Гефсиманскую церковь в Берлине ежедневно приходили более 3 тысяч человек. Молодежь нередко оставалась там на ночлег.
В то время священники сыграли важную роль и в другой инициативе — помогали в партийном строительстве. Например, в том месяце в доме одного из священников была создана Социал-демократическая партия ГДР. В следующем месяце в одной из церквей открылся ее берлинский филиал.
На фоне этих событий в руководстве немецкой правящей партии возник заговор. Член Политбюро Эгон Кренц заручился поддержкой армии и спецслужб — в результате 18 октября Хонеккер ушел в отставку.
Кренц стал новым руководителем ГДР. Но смена одного партийца на другого восточных немцев не остановила. Митинги продолжались. Немцы даже использовали термин «информационная молитва» — на ней собравшиеся узнавали последние новости. После одной из них в Гефсиманской церкви люди вышли на акцию протеста против Кренца. Возмущаясь его избранием, в церкви написали соответствующее письмо, которое решили мирно доставить адресату лично. Для этого на улицы Берлина вышли 12 тысяч человек.
4 ноября на площадь Александерплац в Берлине вышли уже около миллиона человек, требовавших отставки правительства, демократических свобод и свободного выезда за границу.
Новое руководство страны пыталось оттянуть неизбежное — через день появился проект закона о пересечении границы: предполагалось разрешить выезд без права на возвращение. Ответом стали новые массовые демонстрации. Тогда руководство ГДР разработало новый закон. По нему восточные немцы могли без каких-либо условий оформлять визы для частных поездок на 30 дней.
9 ноября один из руководителей восточной Германии Гюнтер Шабовски давал пресс-конференцию. Он не присутствовал на заседании, на котором принималось постановление о выезде, а потому не владел деталями. Журналисты спросили, когда новые правила вступят в силу. Шабовски замешкался, стал искать информацию в бумагах, но обратил внимание не на принятую дату 10 ноября, а на другой фрагмент текста и сказал: «Немедленно, без промедления».
Тысячи немцев бросились к пограничным пунктам и потребовали их открыть. Сперва пограничники попытались оттеснить толпу водометами, но затем решили не обострять конфликт. В тот же вечер ближе к полуночи открылись и остальные пограничные переходы. Ночь с 9 на 10 ноября стала временем эйфории, безумства и абсолютного народного счастья.
Восточнонемецкое руководство пребывало в бешенстве. По приказу Кренца были приведены в боевую готовность элитные армейские части, расположенные вокруг Западного Берлина. В состояние повышенной боевой готовности перешла и советская Западная группа войск. Но Москва в лице генсека Горбачева была против кровопролития и приказ о применении силы не был дан.
В ту ночь стена устояла, хотя счастливые немцы уже начали ее демонтаж. 3 декабря ушел в отставку и Эгон Кренц. Спустя шесть дней правила выезда из страны окончательно упростились: со следующего дня любой восточный немец мог получить визу в ФРГ. С июня по ноябрь следующего года, когда Германия стала единой страной, стена в черте города была снесена.
Объединение страны
Но падение стены не означало автоматического объединения Германии. В ноябре 1989-го премьером ГДР стал Ханс Модров. В следующем месяце он принял участие в работе «круглого стола» с представителями оппозиции. Заседания прошли при посредничестве церкви, чьи представители выступали модераторами, но не имели права голоса.
Стороны договорились прекратить работу Штази (спецслужбы ГДР) — впрочем, вскоре в их отделениях начали уничтожать документы, поэтому активисты стали брать их штурмом. Также было решено провести свободные выборы в парламент и разработать Конституцию (впрочем, новые депутаты не стали рассматривать ее проект). Модров предлагал состоящий из трех этапов план по созданию конфедеративного образования ФРГ и ГДР, которое бы имело нейтральный статус и постепенно сближало бы страны. Но из-за необходимости немедленного решения возникших экономических проблем этот план всерьез не рассматривался.
Круглый стол прекратил работу в марте 1990 года, когда состоялись выборы в Народную палату ГДР — первые демократические в истории этого государства. Явка оказалась рекордной: 94,3%. Победу праздновал Христианско-демократический союз (ХДС) — 40,8%. Впрочем, к церкви организация не имела никакого отношения. Речь шла о консервативной партии, которая во времена ГДР входила в официальную коалицию с правящей СЕПГ.
С того времени церковь отошла от переговоров, уступив место политикам. Объединение шло в рамках двух процессов.
Первый — внутренний, проходил в двух немецких странах. ХДС являлась правящей партией и в ФРГ, что облегчало процесс объединения, ускорившийся после парламентских выборов. Экономические проблемы в стране сопровождались высокой инфляцией, так что в мае 1990 года две страны заключили соглашение о валютном, экономическом и социальном союзе. Вступив в силу 1 июля, оно заменяло валюту ГДР западногерманской маркой, а ФРГ начала субсидировать бюджет соседки и ее социальную сферу. В Восточной Германии постепенно вводилось законодательство ФРГ.
Второй — внешний, проходил в формате переговоров между основными политическими игроками. В сентябре 1990-го министры иностранных дел шести стран — ФРГ, ГДР и четырех стран-победительниц во Второй мировой войне подписали договор «Об окончательном урегулировании в отношении Германии». Последняя становилась единой страной и отказывалась от каких-либо территориальных претензий к другим государствам.
3 октября Восточная Германия перестала существовать, превратившись в пять восточных земель ФРГ. Берлин вновь стал единым городом и через некоторое время — столицей страны вместо Бонна. В ночь объединения возле Бранденбургских ворот Берлина толпы немцев праздновали восстановление исторической справедливости.
Церковь заняла свою привычную сферу жизни. Впрочем, полвека существования Восточной Германии не прошли даром. В середине нулевых число верующих в бывшей ГДР составляло 36%, в бывшей ФРГ — 78%. Позже их общее число неуклонно сокращалось. Не будь объединения, сложно спрогнозировать, остались бы на Востоке верующие или нет. Так что церковь ГДР спасла как своих прихожан, так и саму себя.